Рвать

Хозяйка смерила его оценивающим взглядом и удалилась.

А Вадим зашёл к себе и принялся готовить обед. Остаток дня он промаялся, ненадолго выходя наружу и смотря на дом, где жила Алёна. Но её не было видно.

Спал он плохо. Ему снился Луганск. 2014 год. Июль. Запах гари, бегущие куда-то люди. Стоящая на коленях Алёна в платье, измазанном кровью и грязью. Кровь была не её, а мёртвой девушки (вероятнее всего, её подруги), лежащей на тротуаре.

Вадим тогда увидел Алёну и остановился. Он не двигался с места, пока кто-то не толкнул его и не заорал:

– Давай быстрее! Тебя ждут!

– Там девушка, – ответил он, – надо помочь.

– Она мёртвая! Ей уже не поможешь! – заорал всё тот же голос и потянул Вадима в сторону. – Давай! Ты нужен в другом месте!

– Алёна! – раздался женский крик. – Алёна, беги сюда!

Девушка отпрянула от погибшей, вскочила и побежала на крик. Вадим рванул в другую сторону. Так они встретились в первый раз.

И вот опять встреча. Уже в Шане.

Утром Вадим вскочил по будильнику. Умылся, поел, сел на велосипед и поехал на работу. Там ему выдали униформу, наручники, фонарик и пистолет «Форт» украинского производства. Когда он переоделся, Адольфовна лично провела его по охраняемому периметру и всё объяснила: что, где и как.

– Ляжешь под меня, будет тебе продвижение по службе и прочие плюшки, – сказала она напоследок и облизнулась. – Подумай, мiй хороший. (Подумай, милый.)

– Анфиса Петровна, – поморщился парень, – давайте соблюдать субординацию. Вы мой начальник, я ваш подчинённый. И ничего лишнего. Тем более я не пидор и не баба, чтобы под кого-то ложиться.

– Ну-ну, – усмехнулась Адольфовна. – Будем соблюдать субординацию. Йди працюй. Солоденький. (Иди работай. Сладенький.)

Работа Вадима заключалась в патрулировании по периметру биолаборатории города Шана. Данный объект представлял собой два двухэтажных дома, стоящих в один ряд, и громадный ангар у въезда на территорию, рядом с которым находился врытый в землю крематорий для сжигания опасных биологических отходов. Всё это было огорожено колючей проволокой. По другую сторону ограждения располагались караульное отделение, дом для отдыха работников лаборатории и гараж.

За гаражом, ближе к крематорию, был оборудован самодельный тир, предназначенный для руководителя лаборатории Роберта (сокращённо Роба) – полненького лысоватого американца, любителя оружия и молодого женского тела.

С ним Вадим познакомился в первое же своё дежурство, когда собрался делать обход, но вдруг услышал выстрелы.

– Роб упражняется, – пояснил напарник, рыжий веснушчатый Антон. – Да ты не бойся, он по людям не стреляет. Только по мишеням.

Антон засмеялся собственной шутке. Он вообще был смешливым и ленивым, поэтому предпочитал сидеть в караулке, когда там не было начальства, и смотреть в смартфоне разные приколы, собранные со всего света.

– Пойду посмотрю на Робин Гуда, – в тон ему ответил Вадим и вышел.

Роб стоял перед небольшим складным столиком и неторопливо стрелял по мишени – квадратному куску бумаги с нарисованным силуэтом человека. За мишенью была насыпь.

Он закончил стрельбу, снял красные наушники и оглянулся.

– Hello (Добрый день), – поздоровался Вадим.

– New guy? (Новенький?) – спросил Роб.

– New guy (Новенький), – ответил охранник. – It’s my first day on duty. Am I interrupting you? I was told you train here. I thought an American would be shooting a Colt, but it seems you have a European weapon. (Первый день дежурю. Я вам не помешал? Мне сказали, что вы тут тренируетесь. Думал, американец из кольта стреляет, а тут у вас европейское оружие.)

– I don't like Colt and .45 caliber in general, it’s too noisy (Не люблю кольт и вообще сорок пятый калибр, шуму много), – поморщился глава лаборатории. – I prefer German and Belgian weapons. (Предпочитаю немецкое и бельгийское оружие.)

– Wow, you even have Five-SeveN here (Ого, у вас тут даже «Файф-Севен» есть), – Вадим сделал пару шагов ближе к Робу. – Can I see it? (Можно посмотреть?)

На столе лежали пачка с патронами и два пистолета – австрийский «Глок» и бельгийский FN.

– Sure (Смотри), – самодовольно улыбнулся американец. – But don’t touch it. You can’t touch my weapon. (Только не трогай. Трогать моё оружие нельзя.)

Охранник кивнул и наклонился к столу. Осмотрел «бельгийца» со всех сторон, даже понюхал.

– You’re done? (Всё?) – спросил Роберт.

– Yes, sorry for bothering (Всё, извините за беспокойство), – Вадим отошёл от стола. – I've only seen this model on the Internet, never in real life. I feel jealous. Sorry. Goodbye. (Я эту модель только в интернете видел, а наяву ни разу. Завидую вам. Извините. До свидания.)

Роб качнул головой в знак согласия и принялся набивать патроны в обойму для «Глока».

Вадим же продолжил обход. Через два часа сделал ещё один. На третий обход выгнал Антона из помещения караулки, а сам уселся перед мониторами, установленными по периметру и на зданиях. На ангаре их было аж девять штук.

Работа у охраны была непыльная – смотреть, чтобы никто посторонний не проник на территорию. Сотрудников лаборатории впускал и выпускал свой охранник, из американцев. Было их человек пятьдесят или даже немного больше. Жили они в общежитиях бывшего сельхозинститута и приезжали из города на двух автобусах.

Охранное начальство в лице Адольфовны появлялось на службе обычно в начале смены. Женщина не оставляла попыток соблазнить Вадима, но тот мягко отводил её шаловливые руки и напоминал о субординации.

Да и не до неё ему было. Он влюбился в Алёну. И, судя по всему, девушке он тоже нравился. По вечерам они сидели на скамейке под вишней позади летней кухни и разговаривали. Точнее, больше о себе рассказывала Алёна.

Вадим же был немногословен. Родился в Полтаве, там и жил. Школа. Попытка поступить в военный институт связи. Поездка в город Шан к брату.

Девушка родилась и жила в Луганске. В прошлом году окончила школу. Но город начали бомбить, и пришлось уехать. Родители пытаются обустроиться в Киеве – снимают малюсенькую квартирку на улице Марины Цветаевой. А Алёна осталась у сестры матери, у тётки Жанны и её мужа Михаила, чтобы готовиться к экзаменам для поступления в киевский институт.

– А из Луганска чего уехали? – спросил Вадим, заранее зная ответ.

– Так война же началась, – удивилась вопросу девушка. – Большинство уехало. Хотя многие и остались. Мои подружки там: Светка Ефимова, Маша Дейч, Катя Лебедевская. А вот Маша Пименова с родителями подалась в Москву.

– А ты чего сюда, а не в Москву? – поинтересовался парень.

– У Пименовых родственники в Москве, а у нас в Шане, – пояснила Алёна. – Нельзя же просто так взять и куда-то уехать, особенно когда у тебя семья. Нужны деньги, жильё – много чего надо. Ты же не в отпуск уезжаешь на две недели, а жить.

– Это точно, – задумчиво сказал Вадим. – Вот у меня никого нет: ни жены, ни детей. Захотел – и приехал за тридевять земель.

– Жена – дело наживное, – засмеялась девушка и лукаво посмотрела на собеседника. – А где жена, там и дети. И вот сидишь ты в Шане и никуда не уезжаешь. А что? Море под боком, огород, куры, утки.

– Вишня, – молодой человек поднял голову вверх.

– И вишня, – улыбнулась Алёна и положила голову ему на плечо.

Вадим замер. Потом осторожно приобнял её. Так они и сидели, обнявшись и боясь пошевелиться. Ему показалось, что за занавеской в доме мелькнуло лицо Жанны. Но, наверное, просто показалось, потому что никто не вышел и не спугнул их зарождавшееся чувство.

На третьем свидании они поцеловались.

А четвёртой встречи у них не получилось, так как Вадим уехал в командировку. Очень странную командировку. Собственно, эти поездки у него происходили регулярно, раз в два-три месяца, и были они связаны с начальником лаборатории.