Леший

Георгий. Леший, что ли, меня водит по лесу? Не узнаю этих мест. Никогда здесь не бывал. Как мрачно вокруг! Словно сказочное мертвое царство. Даже птицы не кричат. Только филин иногда ухает. И без него жутко! Неужели я заблудился? А-у, люди! Ни одной живой души. Вот беда-то какая! Люди, а-у!

Георгий уходит в лес. Появляется Афанасий.

Афанасий. Ужо попомнишь ты меня, убийца зайцев! Если выйдешь из леса, пусть назовут меня кикиморой болотной. А теперь мне надо бы поспешить. И так подзадержался из-за этого Георгия. Солнце уже высоко в небе. Морокуша вовсю распелась. И оглянуться не успеешь, как день пройдет. Еще чуток промедлю – не поспею к закату!

Никодим. (Говорит за сценой). И что за беда? Неужели беса можно напугать темнотой, Афанасий?

Афанасий. Эй, Никодим, опять ты в мои мысли без спроса забрался! Ну, берегись, я все же вытопчу, как обещал, просо на твоем поле.

Никодим. (Говорит за сценой). Афанасий, сколько я тебя учил – скрыть хочешь мысли, думай тише. Ты все же не в своем дремучем лесу. А здесь, в поле, даже у мышей-полевок есть уши.

Афанасий. А ты бы, полевой, отучил своих мышей подслушивать. Не пришлось бы тогда и мне свои мысли прятать.

Появляется Никодим.

Никодим. Здоров будь, Афанасий, бес пропащий!

Афанасий. Будь вечность жив и здрав, Никодим!

Никодим. Пришел проведать старого друга?

Афанасий. Эх, если бы! В город иду.

Никодим. Да ты не обезумел ли? Город – не лучшее место для прогулок. Леший там не протянет и дня.

Афанасий. Все это слухи, которые распускают трусливые кикиморы. Врут почем зря. И тот, кто поглупее, им верит.

Никодим. Не лгут, видать, одни лесные духи. Они же и умнее всей нечисти на свете.

Афанасий. Ты сказал, не я.

Никодим. Эй, Афанасий приди в себя! Видно, ты забыл, чем опасны города для нашего брата. Так я тебе напомню.

Афанасий. И охота тебе даром языком молоть?

Никодим. В городах не живут даже совы, что уж говорить о леших или полевых. Только люди могут выживать в этих зловонных выгребных ямах. Ведь городским воздухом невозможно дышать. А каменные стены кругом? Того и гляди, лоб о них расшибешь.

Афанасий. Я спешу, Никодим!

Никодим. А сколько там церквей! Это же надо столько нагрешить!

Афанасий. Праведник какой выискался!

Никодим. Да ведь людям для того и приходится строить тьму-тьмущую храмов, чтобы им было где замаливать свои грехи. Но только зима не превратится вдруг в лето из-за того, что выглянуло солнце. И молитвы не спасут людей от соблазнов. Все они увязли в грехах, как в смоле. И как эти лицемерные божьи твари веками прелюбодействовали, так и будут прелюбодействовать. И обманывать, и воровать, и убивать…

Афанасий. Ты закончил свою проповедь, отец Никодим?

Никодим. Человек – узник низких страстей. И поэтому он так опасен для всего остального мира. Прошу тебя, друг мой упрямый, оставь свою безумную затею!

Афанасий. Прости, но я так и не понял, почему.

Никодим. Ты слушал или спал, лешак бессмысленный?

Афанасий. Я честно выслушал тебя. А теперь ты послушай меня.

Никодим. Изволь, Афанасий.

Афанасий. Ты говоришь: человек слаб – и тем опасен. Но как такое может быть? Ты противоречишь сам себе. Еще ты говоришь: человек болен пороками. Но эта зараза нежити не страшна. От начала времен обитая в лесах, полях и водоемах, вдали от людей, мы избежали их болезнетворного дыхания.

Никодим. Не говори за других. Да, вы, лешие нелюдимы, и тем сильны. Но ты забыл о церквах!

Афанасий. Не ангелы там служат, а те же люди. И что со мной может случиться от их грешных молитв?

Никодим. Безумного с его безумьем ссорить – что беса окроплять речной водой.

Афанасий. Напрасный труд, я согласен с тобой.

Никодим. Все-таки пойдешь?

Афанасий. Пойду, друг.

Никодим. Дойдешь?

Афанасий. Дойду.

Никодим. А вернешься?

Афанасий. Постараюсь.

Никодим. Если случится в городе с тобой какая беда – подумай обо мне, да посильнее. Вдруг да услышу?

Афанасий. А услышишь – так что? Неужели забудешь все свои увещевания и придешь за мной в город?

Никодим. А там видно будет. Прощай, Афанасий! Спешу на торжище. Вдруг чем-нибудь да разживусь у старой ведьмы? Или с какой-нибудь прелестной кикиморой дружбу сведу? И то, и другое будет мне не в убыток.

Никодим уходит.

Афанасий. До встречи, Никодим! Пора и мне поторопиться. Путь дальний. За полем снова лес. А там гора свой горб вздымает. С ее вершины уже будет видно город. Дойду до него, найду в нем лесника Силантия, уговорю и приведу в лес. Опасно? Да. Но зато избавлю всех леших от тяжких бед. И не потребую никакой награды. Лишь бы мне никто не мешал пасти свое стадо да играть на дудке, сидя на пеньке в лесной чаще. Эх, как там мои зайцы? Соскучились, небось, уже по мне!

Афанасий уходит.

(Голос за сценой).

Мир нежити во многом схож с людским.

Недаром ведь веками рядом жили!

Нельзя равнять его с укладом городским,