Государева дорога

Впрочем, какую бы роль Вологодская изба ни выполняла, сделана она была для людей и срублена, как и все другое жилье на «северах», добротно и умело. Суровый климат, длинная зима с ее лютыми, жгучими морозами и пронизывающими ветрами, вьюгами и пургой, заставляли строителей позаботиться о тепле и уюте, создании нормальной жизни для труда и отдыха. В отличие от наших, русских, охотничьи избушки жители Коми делали с односкатной крышей.

Из состава Вологодской губернии Коми-край (в губернию входила часть его) был выведен в августе 1921 года. Была создана самостоятельная область Коми, а позднее – республика. Республика Коми и раньше, и сейчас связана многими нитями с Вологодчиной. Самое активное участие в обследовании и определении лесных богатств края, а без этого невозможно обеспечить рациональное их использование, принимали и принимают специалисты Вологодского лесоустроительного предприятия. Десятки лет каждой весной отправлялись в тайгу Коми специальные лесоустроительные экспедиции. В трудных условиях северной природы под руководством таксаторов прорубались просеки, специалисты определяли видовой состав лесов, запасы древесины и т. д. Основополагающий принцип лесоустройства – непрерывность и неистощимость пользования лесом.

Более ста десяти лет Вологодскому лесоустроительному предприятию. Сейчас оно называется «Северлесопроект». Я попросил его главного инженера Анатолия Порфирьевича Шушарина ответить на несколько вопросов. Он любезно согласился.

– Продолжаются ли работы вашего предприятия по лесоустройству лесов Коми?

– Да, конечно. Наши специалисты выезжали в Коми-тайгу в 2002 году и годом раньше. Следующий выезд намечен на 2004 год.

– Вы слышали что-нибудь о Вологодской избе в верховьях Печоры?

– Да, слышал, хотя знаю о ней немного. Два года назад сам побывал на Верхней Печоре. Видел и реку Большой Шижим. Рассказывают, что изба стояла на меже, недалеко от реки. Сохранилась ли она сейчас, сказать не могу, так как в тех местах бушевали пожары.

Лызловы

Поликарп Григорьевич Лызлов и его супруга Анисья Диевна десятки лет живут в северной тайге Коми, в предгорьях Уральских гор, на кордоне. Север – особый край. Здесь суровый климат, таежные дебри и верховья реки Печоры. Впервые услышал о Лызловых в Вологде. Рассказал об этих хороших людях Анатолий Порфирьевич Шушарин – в то время главный инженер лесоустроительного предприятия «Лесопроект». Много лет специалисты предприятия выезжают в леса Коми и ведут лесоустроительные работы, без которых было бы невозможно разумно использовать лесные богатства республики. Таксаторы определяли возраст лесов, состав, проходили просеки, разбивали кварталы. И сам Анатолий Порфирьевич выезжал на полевые работы. И не только от главного инженера наслышан о Лызловых.

Поликарп Григорьевич и Анисья Диевна работали в Печоро-Илычском заповеднике, а сейчас на пенсии. Многим из тех, кто интересуется природой нашего северного края, заповедник известен. Важнейшими задачами коллектива были сохранение нетронутой природы таежного края и научно-исследовательские работы по изучению животного и растительного мира. За прошедшие годы им проведена большая работа в различных сферах деятельности. В Печоро-Илычском создали лосиную ферму. До этого нигде в мире таких ферм не существовало. Дивились местные жители, когда длинноногих темно-бурых сохатых запрягали в сани и ехали на них в лес. А от лосих получали очень жирное лосиное молоко, обладающее целебными свойствами. Много и других новшеств осуществили ученые специалисты. А помогали им в этом все работники. Были завезены и выпущены на лесные речки бобры, которые исчезли в начале прошлого века. Этих ценных пушных зверей развелось много. Удалось восстановить и увеличить запасы уральского соболя, который, кроме как здесь, в Европе не встречается. От скрещивания куницы с соболем получили нового зверька – кидуса.

В лесах края обитают медведи и рыси, росомахи, лоси, белки, хори и горностаи, норки, зайцы-беляки и другие. Леса здесь дремучие: мрачноватые ельники, сосновые боры, есть березы и осины, пихты и лиственницы, встречаются кедры. В лесах много ягод: черники, малины, брусники, морошки, клюквы.

«В заповеднике немало замечательных служителей природы, берегущих ее богатства. Есть даже династии. Среди них династия Лызловых», – пишет в очерке директор заповедника К.О. Мегалинский. Основатель династии – Дий Андреевич – отец Анисьи Диевны. Он работал в заповеднике с 1936 года. Дий Андреевич был удивительно доброжелательным человеком, прекрасным наблюдателем, любил реку, тайгу, помогал сотрудникам на полевых работах.

– Папа на трех войнах был – империалистической, финской и Великой Отечественной, – рассказывает Анисья Диевна. – Вернулся с фронта живой, и опять за работу.

Зорко охранял лесные богатства и нетронутую природу и Поликарп Григорьевич. Он – настоящий таежник и сам любил наблюдать за птицами и зверями. Поликарп Григорьевич невысок, с белой окладистой бородой, живыми и добрыми глазами под кустистыми белесыми бровями. Как и все, кто живет на природе, он часто вставал с солнышком, едва показывалось оно из-за седых Уральских гор. Шел на бережок речки и усаживался там в уютном местечке. Лесные и речные обитатели тоже уже вставали. По бережку у воды шнырял кулик-сорока, иногда пролетали утки, канючили чайки. На быстрине, на текучей воде, то и дело выпрыгивали за мошкой проворные светлые и блестящие хариусы. Их широкие плавники на спинах в лучах солнца блестели всеми цветами радуги.

Дочь Дия Андреевича Лызлова – Анисья Диевна со своим мужем Поликарпом Григорьевичем Лызловым в день золотой свадьбы. Фото В. Мегалинского.

Судя по всему, Анисья Диевна и Поликарп Григорьевич остались довольны прожитой жизнью. Поликарп Григорьевич – фронтовик, имеет правительственные награды. Лызловы давно справили свою золотую свадьбу. Вырастили троих детей. Дочь Майя и сын Григорий тоже работают в Печоро-Илычском. Подрастают внуки. Их надо учить.

– Раньше отправишь детей на учебу в интернат – и горя не знаешь, – делится мыслями Анисья Диевна. – Сейчас труднее. В лесу школы нет. Надо отправлять в поселок Якшу. Хорошо, если есть родственники. А если их нет? И все равно детей надо учить. Может, и нам с ними придется ехать в поселок. А пока – на кордоне.

Кордон в тайге, прилегающие к нему лесные угодья раньше входили в состав Вологодской губернии. Даже название реки Печоры навевает думы о лесной глухомани, таежных дебрях, дремучих темно-зеленых хвойниках. Словно это вторая Угрюм-река, только в Европе. Здесь, в верховьях Печоры, проходила северо-восточная граница нашей губернии, и там, на просеке, стояла изба, которую называли Вологодской. У нас, на Севере, любая таежная изба, домик, охотничий стан, даже самое маленькое зимовье особо почитаемы людьми. В жилищах этих можно всегда укрыться от холода, заночевать. И потому лесные избушки берегли, относились к ним по-доброму.

Я давно слышал о Вологодской избе. А что с ней сейчас? Об этом решил узнать у Поликарпа Григорьевича. На письмо ответила Анисья Диевна. Ее мужу около 90 лет, и он плохо видит. «От кордона до Вологодской избы по тропе всего девять километров», – сообщила Анисья Диевна Лызлова. По нашим меркам совсем близко. Изба свой век отжила – столько лет минуло, а название места – Вологодское – сохранилось.

Сейчас заповедник понастроил новых избушек. И на одиннадцатом километре, и на двадцать первом, по тропе. Последняя называется Пристань. Есть избушка на речке Лунваж. В избушки эти приезжают сотрудники заповедника и изучают жизнь птиц и зверей, проводят работы по ботанике. Это летом.

Вологодская изба. Невелико событие. Но это тоже история. Жизнь не вечна не только у человека. Отрадно то, что и через сотню лет название места, где была изба – Вологодское, – сохранилось, не осталось безымянным. Оно сохранилось в памяти жителей тех мест: земледельцев, лесников, охотников, работников заповедника. Значит, люди, живущие здесь, помнят и уважают тех, с кем они когда-то были вместе, продолжают дружить и сотрудничать сейчас.

В 1996 году в жизни заповедных территорий Коми произошло важное событие. Национальный парк «Югыд-ва» Печоро-Илычского заповедника и прилегающие к нему территории буферной зоны были включены в список Всемирного культурного наследия как новый памятник под условным названием «Девственные леса Коми». Это – первый в России объект, вошедший в почетный список Всемирного наследия.

Здравствуй, солнце!

Заря охватила полнеба. То ли из-за края земли Колымской, то ли из морских глубин окиян-моря синего, словно сполохи северного сияния, бьют огненные лучи-стрелы. Они неугасимо ярки, словно пожар небесный. Огнем-полымем горит всходящее солнце. Заря вечерняя догоняла утреннюю. Незакатны июньские ночи севера. Солнце уже взошло, выкатилось из-за горизонта и сразу осветило лобастые купола седых Уральских гор приполярья, вершины отрогов, причудливые останцы, серые камни-валуны – «бараньи лбы», россыпи камней. Все светится, все великолепно и живописно. И небо голубое, и ясное, без облачка. Солнце, осветив распадки, заросшие хилым низкорослым леском, перевалило за хребет, за «Камень», и покатило дальше, к лесистым берегам Верхней Печоры, подступающим к самой воде. Лучи светила заскользили по вершине кряжистого великана-кедра с могучей кроной, забравшегося на береговую кручу, ударили по макушкам темно-зеленых островерхих пихт, пробились сквозь мохнатые лапы елей, листву чернолесья-подсада, растущего во втором ярусе леса, и бликами заиграли в прогалах на стволах красных сосен.

Солнце заглянуло в приречную луговину-пойму. И тотчас засеребрились бусинки воды на набрякших росой густых травах, на узких зеленых листочках краснотала и осоки. Из глубины омутов вышла на простор, на освещенную солнцем гладь реки рыба: сиг, нельма, голец, омуль. Но семги не было. Как только осенью в верховьях реки она выметала икру, сразу же скатилась вниз по реке и ушла в море.

Просвистев крыльями, пара уток опустилась в мелководный заливчик, и птицы сразу принялись нырять, доставать со дна какую-то травку.

По песчаному бережку – запеску бегал длинноносый кулик-сорока и что-то клевал. Наверно, спрятавшихся рачков-бокоплавов, плавунцов, водолюбов, гладышей. На мысок речной излучины прилетел куличок-хрустан, небольшой, с пестрой спинкой и темно-рыжеватым брюшком. Не однажды читал о хрустанах, как о птицах загадочных и необычных. «А чего в них такого?» – возразил мне знакомый молодой полярник, окончивший Арктический институт в Питере и не первый год живший в далеком чукотском городе Певек. – Они такие же кулички, как и золотистые ржанки, тулесы, зуйки, которые летом обитают у нас, на севере». У хрустана даже обидная кличка есть, кто-то в насмешку придумал – сивка глупая. Слишком глупы, неосторожны, не в меру доверчивы птицы.

Солнце двигалось своим извечным путем-кругом, забиралось все выше и выше и уже осветило Усть-Унью, Курью, реку Большой Шижим, охотничью заимку моих добрых знакомых Лызловых – Поликарпа Григорьевича и Анисьи Диевны – и еще много поселений Коми-края. Двигалась, конечно, земля, а не солнце. И радовались солнцу звери и птицы, все живое и сущее на земле. Птицы и звери чутко улавливают начало нового дня, момент, когда проснется светило. Многие встают раньше, чем поднимается солнце. Понаблюдайте, посмотрите, как радуются пернатые первым проблескам зари, появлению первых солнечных лучей! Стоит им показаться, и взорвется лес птичьим гомоном. Тогда по-особому зальется в поднебесье крестьянская птица жаворонок, ягненком заблеет невидимый в небе куличок-бекас, громче забормочут тетерева, а скворец у своего домика на березе от избытка чувств зааплодирует крылышками. Не утерпят, сыграют побудку журавли на болоте. Поют и ликуют птицы. И только филин-горюн, усевшись на толстом суку осины, прижимаясь к дереву, прячась от солнца, вцепившись кривыми крючьями когтей в дерево, постарается затаиться. Его день – ночь.

Продолжая свой путь по небу, солнце послушно законам природы. Движется своим извечным кругом, не собьется с пути, не свернет в сторону. И на месте не стоит солнце. День-деньской в работе. Давно ли проснулось светило, а в лучах его уже сияют позолоченные кресты собора блаженного Прокопия Праведного в Великом Устюге, колокольня Успенского собора, каменный шатер Троице-Гледенского монастыря, улицы города, деревянный терем-дворец Всероссийского Деда Мороза. Дальше путь светила – вверх по полноводной когда-то реке Сухоне, по ее живописным берегам до Нюксеницы, до Тотьмы, до самой Вологды. Заглянет солнышко в Бабушкинский район, брызнет лучами по горе Тимановой, доберется до Северных увалов. И где бы ни появилось светило, всюду встают люди, если не поднялись раньше. Во всю горланят петухи-раноставы, хозяйки обряжают коров, выпускают на волю. Коровы мычат, встречаясь друг с дружкой. Пахнет парным молоком. Пастухи с заплечными сумками, набитыми разной снедью, пешком иль на бойких лошаденках, гонят стада то на приречный луг, то в поле. Тихие плеса по Сухоне, озерины-старки, заливчики и неглубокие омуточки заросли травами. В цвету луга – яркие, нарядные.

«Нет ничего благодатнее на свете, чем перволетняя ширь той поры, когда повсюду выступают узоры полевых цветов, еще не познавших ни острия косы, ни зимней стужи, когда вразброд и еще шепотом учится речи народившаяся листва… Прогрелась на солнце не смятая трава, и хочется мчатся по ней босыми ногами, все вперед и вперед, пока не остановится сердце», – писал Леонид Леонов. Велика наша земля. Кажется, нет ей ни конца, ни края. И каждое утро встает отдохнувшее солнце. Преодолев необъятные просторы земли, оно приходит к нам, даря свет и тепло. И все живое на земле радуется солнцу, на которое четко ориентирована наша жизнь. Увидев его первые утренние лучи, мы говорим: «Здравствуй, солнце! Здравствуйте, люди добрые!».

Сказочный волшебник

«Серебрят снега без устали
Между елок и берез.
Я живу в Великом Устюге —
Всероссийский Дед Мороз»

Это слова из песни сказочного волшебника, любимого и почитаемого детьми и взрослыми – Дедушки Мороза.

Резиденция Деда Мороза – в Великом Устюге, в сосновом лесочке, в заповедном уголке живой природы. Терем Деда Мороза – из дерева, этого удивительного строительного материала, создающего особый уют и здоровый микроклимат. Украшен терем затейливыми расписными узорами, кружевными окнами, крылечком тесовым.

Восседает Владыка на троне. И есть у него свита, и внучка, юная красавица Снегурочка в одежке голубоватой. Навещают Деда Мороза тысячи его друзей, пишут ему письма не только из России, стран СНГ, но и всего мира. Их так много, что пришлось открыть специальную почту.

А как же Санта Клаус? Тоже Дед Мороз, только проживает в Финляндии. Знакомы деды. Санта Клаус приезжал в гости к нашему волшебнику. Он был очарован его великолепным сказочным царством, теплым и душевным приемом северного чародея и его свиты.

Понравился Санта Клаусу старинный Устюг Великий, его храмы каменные, благодатнейшие места наши, божественная их красота и всюду исконно русское гостеприимство, доброта и внимание. Навещают Деда Мороза тысячи людей, его друзей и поклонников. И особое внимание волшебника – детям. Какая радость мальчишкам и девчонкам отправиться в сказочное удивительное путешествие на родину Деда Мороза, не во сне, а наяву увидеть его, северного волшебника, так любящего детей, пообщаться с ним, встретиться со сказочными героями, к которым ведут «неведомые дорожки» и лесные тропинки… Такое не забывается.

Дед Мороз и сам посещает детские сады, школы, открывает новогодние елки. Всегда и всюду детвора рада встрече с любимым волшебником. Там, где Дед Мороз, царит веселье и радость.

И еще. В древнем русском городе Великий Устюг встречаются реки Сухона и Юг. Сливаются и текут дальше. Это уже Северная Двина. И льет она воды в само море Белое. Устюжане гордятся своим городом. В нем храмы каменные красоты необыкновенной. Золотом сияют в лучах солнца кресты на куполах. И не зря Устюг назван Великим. Славен он своим историческим наследием, традициями, землепроходцами отважными, народными ремеслами, мастерами-умельцами, горожанами трудолюбивыми и многим другим. За северные моря, к океан-морю синему, за Камень – седые Уральские горы, в таежную Сибирь навстречу солнцу ходили смелые мореходы и землепроходцы, расширяя и укрепляя государство российское. Жива память народная о Семене Дежневе, Ерофее Хабарове, Тимофее Булдакове, Никите Шалаурове и других.

Это он, Семен Дежнев, открыл раздельность между Азией и Америкой, «Табин Промонториум» – Великий Северный угол древних, и Камчатку. Все это важнейшие географические открытия.

Ерофей Хабаров основал город в Приамурье. В честь его он назван Хабаровском.

Велик вклад устюжан в развитие российской торговли. В начале прошлого века земля вологодская занимала обширную территорию от Олонецкого края на Северо-Западе до верховьев Печоры. От Вологды до северо-восточных границ было 1000 верст. Через Великий Устюг проходили пути торговые между Центром, Севером и Сибирью. По реке Вычегде и другим, по тропам и волокам лесным добирались купцы и служилые люди к землям восточным. И были те земли щедры пушным зверем, рыбой красной, другими природными богатствами.

Исторические памятники архитектуры, белоснежные соборы, дивной красоты изделия из серебра черненого, выразительная резьба по дереву, изделия из бересты и многое другое прославили и прославляют мастеровых людей, всех тружеников земли устюгской.

Орловская корабельная роща

Не только где-то в России есть уникальные реликты родной природы, представляющие огромную ценность. Это, например, и наша Орловская корабельная роща в Великоустюгском районе, которая, по словам профессора Архангельского лесотехнического института Л.Ф. Ипатова, «единственная со времен Петра Первого и случайно сохранившаяся в неизменных границах; остальные рощи давно вырублены, забыты и не представляют теперь лесоводственного и исторического интереса».

«Лесной знатель» А.А. Битрих, детально изучивший рощу в 1911 году, назвал ее жемчужиной, отмечая что леса ее в смысле продуктивности не имеют себе равных не только на Севере, но и центральной России. Высота спелых лиственниц и сосен превышала 40 метров, а запас на один гектар – 600 кубометров. В среднем у нас рубят древостой с запасом около 150 кубометров на гектар.

Территория рощи по северным меркам небольшая – 1276 гектаров. Строки, которые вы прочитали, – из статьи Л.Ф. Ипатова «Сохранят ли устюжане корабельную рощу?», опубликованной в газете «Красный Север» 10 апреля 2008 года. «Орловская роща – это… сама история ведения лесного хозяйства на Севере, – продолжает профессор. – Вначале здесь заготавливали мачтовый, а позднее и строевой лес для нужд кораблестроения. В конце XIX века здесь впервые в России были применены сплошные рубки, продолжавшиеся до 1936 года. И уж чисто по-российски, когда спелые леса были вырублены, рощу объявили памятником природы. По новому лесному кодексу леса ее теперь отнесены к особо ценным, имеющим историческое и научное значение.

В роще выделены и занесены в государственный реестр элитные семенные деревья – сосны и лиственницы, по размерам и качеству не имеющие аналогов в стране. А между тем, есть серьезная проблема, которая может привести к полной утрате ценности этой рощи. И виной всему – ель. Благодаря своей теневыносливости, она постепенно и безвозвратно вытесняет сосну и лиственницу. При первом лесоустройстве в 1868 году насаждения с преобладанием сосны составляли 70 процентов, сейчас их осталось менее половины. Почти полностью оправдались прогнозы А.А. Битриха о том, что ель продиктовала сосне и лиственнице смертный приговор, если не будут приняты меры к ее обузданию».

Таксация насаждений. Памятник природы «Орловская роща». Усть-Алексеевское лесничество. Плюсовое дерево. 2003 год. А.П. Байлов