Четыреста капель крови

– Зачем? – решил уточнить Рема, еще не понимая, чего так испугался этот дылда.

– Не спрашивай, не думай, просто бей!

– Ну, ладно.

– Потом объясню зачем… Сейчас шшшш… Только ты эта… в нос не бей, он у меня нежный.

Коля приложил палец к губам и присел. Буквально через минуту саксофон, выводивший приятную мелодию, сильно напоминавшую старинную и романтичную Smoke Gets in your Eyes, прошел мимо их укрытия. А потом, когда сексуально изогнутая труба со множеством клавиш перестала заглушать все шумы, мальчики услышали стройный топот ног, будто по брусчатке, которой тут отродясь не бывало, шел взвод или даже рота самых настоящих солдат. Причем не новобранцев – идущие ставили ногу точно в такт, из-за чего каждый звук усиливался многократно, а стены и потолок ощутимо потряхивало. Хотя нет, Ефрем увидел, что тряслось не строение, а донельзя испуганный Колька.

Селиверстов решил все-таки проверить. Обойдя практически парализованного приятеля, он осторожно выглянул из укрытия и с удивлением обнаружил на первом этаже несколько десятков марширующих непонятно куда мальчишек и девчонок самого разного возраста. Словно они спешили на какой-то парад.

«Может, они репетируют финальное шоу? – подумал Рема. – Но тогда чего так испугался Жердь?»

Только посмотрев одному из шагающих в глаза, Ефрем понял. Зрачки у ребенка совершенно не двигались, а холодно и безразлично вперившись в затылок идущего впереди мальчика с такими же вытаращенными глазами и полным отсутствием эмоций на лице.

Эту сводную роту возглавляла самая стандартная Аня, одетая в платье юной принцессы из сказочного королевства – голубого цвета, с высоким стоячим воротником и темно-синей с золотой вышивкой накидкой. Именно она держала в руках саксофон и играла гипнотическую, хоть и приятную музыку.

– Прям как крысолов-джазмэн! Ну или вумэн. Хрен его знает, как на английском будет джазовый музыкант-робот с женским лицом, – прошептал изумленный Ефрем. Что-то подталкивало его выйти из укрытия и присоединиться к шествию. Сознание стало каким-то ватным, изображение будто накрыл туман. Рема уже начал вставать, но Жердь, видимо успевший прийти в себя, схватил его в самый последний момент, и, втянув в укрытие, зажал рот ладонью. Как только взгляды мальчиков встретились, Селиверстов будто вернулся в реальность. Коля покрутил пальцем у виска, а затем приложил его к губам. Очень медленно, миллиметр за миллиметром, Жердь выглянул из-за угла, но похоже, что шепота Ремы никто не услышал. И не мудрено – сквозь такой-то шум. И только тогда Коля расслабленно выдохнул.

– Что здесь творится? – зашептал Рема, который снова смог рассуждать ясно.

– А ты еще не понял?

– Нет.

– Сюда сгоняют всех людей, которые еще остались в городе. И им меняют детей!

– Зачем они это делают?

– Взрослых менять бесполезно. Отец – ну, еще до того, как его «обратили», рассказывал, что их воспоминания не подавить окончательно, даже пропагандой. Образы будут прорываться во снах, в мечтах. Человек будет «глючить», как старый компьютер, у которого не хватает оперативки. И в итоге сойдет с ума. Роботам такой не нужен. Поэтому меняют детей! Нас, живых, на искусственных!

– А настоящих куда?

– А их – наоборот – отдают в семьи, которые состоят из AGI. Те ж почти как люди. Почти – потому что своих детей иметь не могут. И рождаются сами уже взрослыми. Для их программы нужен такой опыт – они и усыновляют детей, отобранных у живых, и получают навыки как родители. Обучаются воспитывать живых и резких, которыми руководят мозги, а не программа.

Рема выглянул из-за угла и мигом юркнул обратно, заметно побледнев.

– Привидение увидел?

– Нет. Они ведут моих родителей!

Мальчики услышали стук, а потом знакомый голос лектора.

– А… привели? Проходите-проходите. Начало лекции вы прослушали, но ничего, я повторю.

Дверь захлопнулась, и в коридоре снова стало тихо и неуютно-холодно. Рема хватал ртом воздух, как выброшенная из воды рыба, но слова не выходили. Он будто задыхался, и понятия не имел, что же теперь делать.

– Сочувствую, – Коля похлопал Рему по плечу и сел на корточки. – Я своих тоже в итоге потерял. Хотели и мне чип вмонтировать. Мне ж уже пятнадцать скоро. Но я сбежал. Уже три недели здесь болтаюсь.

– И как ты выжил?

– Старым способом ниндзя и вора, – ухмыльнулся Коля, но как-то насупленно и невесело. Хотя было видно, что он смирился с ситуацией и прежней боли уже не испытывает. Посмотрев на младшего приятеля, он пояснил:

– Прятался. Тупо прятался. Когда искали, сбегал – и от крысоловов, и от людей, которые им служат. Хотя с каждым разом это делать все труднее. Мелодия действительно манит. Пробовал уши затыкать – но она проникает прямо в мозг.

– Будто вампиры какие-то, – грустно сказал Селиверстов. – У тех, как я читал, тоже зов, который трудно игнорировать.

– Хуже.

Мальчики немного помолчали.

– А жрал ты что?

– Экспроприация награбленного! – снова Коля использовал незнакомое слово.

– Кто-то только что втирал про древнюю библиотеку. Не напомнишь, кто это был? – недовольно пробурчал Ефрем.

– А что тут непонятного? Ну да, воровал, если говорить просто. Хотя нет, не воровал. Брал тайком то, что и так дается бесплатно. Ты думаешь, чего я тут завис, а не ушел в леса или к бабушке? Далековато – она у меня живет под Можайском, но при желании дойти можно. Халявной жрачки тут полно. Даже когда гонок нет, автоматы все равно работают. Эти, искусственные, в прошлые выходные перерыв делали, никого не очипировали. Думал, закончили уже. Ан нет.

– А не боишься, что тебя в конце концов тут найдут? Стадион большой, но не бесконечный же.

– Боюсь, конечно. Но я подготовился. В туалете у меня припрятаны ломик и шокер. Представляешь, какой-то охранник оставил прямо рядом с толчком. Коротнуло, наверное, когда писал, – Коля почему-то опустил взгляд в пол и странно помотал правой ступней.

– Ты его что, убил?

– Зачем убил? Отвлек просто.

– А почему эти штуки сейчас не с собой?

– Ты б, наверное, точно обделался, когда меня с ними увидел, – Жердь хохотнул. – Да все просто, не возмущайся. Неудобно с ними. Вот и спрятал за вторым бачком на черный день. Если накроют, отступать буду туда. Ладно, нам надо сменить дислокацию. А то можем тут вечность просидеть. Кстати, ты, наверное, голодный?

Ефрем пожал плечами, но живот предательски заурчал.

– Пойдем.

Мальчики посмотрели вниз, а потом, стараясь не шуметь, спустились. В нише под лестницей стоял пестрый автомат. Коля нажал сенсорную кнопку. Что-то посыпалось, потом сытно заурчало и в конце концов «сплюнуло». В отверстии для готовой еды появился огромный бургер, еще пылающий жаром. Но Коля почему-то не удовлетворился увиденным и с силой пнул автомат правой ногой. Бургер исчез, шумы повторились снова и в той же последовательности. Лишь в конце добавился еще и хорошо различимый шелест. Наконец, после всех манипуляций, на подставке появился контейнер, из которого довольно приятно запахло. Они взяли еду и вернулись в убежище.

– М-м-м, шкусно. А фам шего? Не фолофен?

Ответить Коля не успел. Снова заиграла музыка.

– Опять? – Жердь схватился за голову. И вдруг его глаза, до этого момента ясные и озорные, остекленели. Он встал и, словно тренированный солдат, четко повернулся направо, с щелчком каблука поставив правую ногу вровень с левой.

Ефрем с большим трудом проглотил огромный кусок бургера, едва не застрявшего у него в глотке, и нерешительно поднялся.

– Э, ты чего?

Жердь не ответил. Он вытянулся, расправил плечи. И, взмахнув влево синхронно обеими руками, впечатал шаг в пол, ударив всей ступней. Перенес вес и сделал еще один, словно солдат на плацу. Ефрем, наконец, понял, что происходит, отбросил бутерброд и попытался схватить Колю за локоть. Но тот резко выдернул руку и сделал еще один шаг. Смотрел Жердь по-прежнему вперед и игнорировал суетившегося рядом мелкого обеспокоенного приятеля.