Психолог

И он радушно улыбнулся старику.

Зигмунд тяжело дышал, смотря на мальчика невидящим взором. Но он сумел собраться с силами и мыслями, перестав бороться с текущим волнением, одновременно не давая своему сознанию пропускать будущие переживания в свою душу. Заблокировал дверь, забаррикадировался.

Тяжело вздохнул. Он не стал себе мысленно говорить, что все хорошо, не пытался успокоить себя.

Потому что все было крайне паршиво, и он более не хотел обманывать себя в этом.

– Но почему? Зачем вам все это? – задал он вопрос, который давно крутился на кончике его языка и на границе его сознания.

– А почему нет? – просто переспросил мальчик, еще раз пожимая плечами. – Почему нет? Разве не имею я свободы убивать кого хочу и когда хочу?

– Это… незаконно… – неуверенно произнес Зигмунд, пытаясь нащупать духовную почву под ногами.

Хотя он уже начинал понимать, что при разговоре с психопатом держаться знакомых берегов бесполезно. Либо ты с ним на одной волне, либо ты держишься своих принципов (которые должны быть очень хороши), либо ты погибаешь в волне нескончаемого безумия.

– А кто определяет закон?

Хитрая улыбка, кивок головы. Он действительно хочет знать ответ.

– Государство, – Зигмунд на секунду задумался. – И Бог.

– О! – искренне удивился мальчик. – Так ты, оказывается, верующий, Зигмунд?

– Нет… но хотел бы быть им. Но нет. Не верующий.

Он просто волнуется, поэтому отвечает прерывисто. Мальчик это явно замечает, и это явно доставляет ему удовольствие. Он чокнутый. Поэтому и прожил столь долго.

– Это не важно, – мальчик отмахивается и от этой мысли. – Абсолютно не важно. Да, действительно, как ты верно подметил, существуют законы, Зигмунд. Существуют и заповеди. Но я не могу по ним жить.

– Почему? – внезапно спросил Зигмунд, мысленно попрекая себя за этот вопрос.

Он не хотел это спрашивать, ему было совсем это не интересно.

Но мальчик ответил честно, без хитрых мысленных конструкций.

– Потому что они не охватывают всей сущности этого мира. Они существуют для контроля большинства и успешно с этим справляются. Но кто будет контролировать меньшинство? И что если это самое меньшинство успешно правит большинством?

– Если вы про недостатки демократической системы, то…

Но мальчик перебил его.

– Я про жизнь, Зигмунд, про жизнь. Жизнь, она не про системы, она хаотична и вечно изменяема невидимыми силами. Поэтому я стараюсь не задумываться о сложных конструкциях и просто жить. Разве не для этого меня создавал Бог? Не для жизни?

Эта пугающая философия, которая взялась словно ниоткуда, заставила Зигмунда слегка отшатнуться. Он бы сейчас многое дал, чтобы оказаться подальше от этого маленького сумасшедшего монстра, но вряд ли в этом мире нашлось бы место, где он мог бы спрятаться от него.

– Я… хотел бы вернуться к теме обсуждения, если можно, – нетвердым голосом попросил Зигмунд.

– Давай, – весело разрешил ему мальчик.

– Вы хотите меня убить. Я понимаю, что бесполезно спрашивать причины – я все равно вас не пойму, но я должен спросить, почему вы даете мне фору? Вам…

Нет, он должен сказать это. Терять ведь все равно уже нечего.

– Вам доставляет удовольствие погоня за своей жертвой?

У мальчика на лице застыло непонимающее выражение.

– Не понял, – просто произнес он.

Зигмунд постарался объяснить.

– Вы говорите, что даете мне месяц на организацию… побега из этого места. И что потом вы вернетесь за мной. Если я даже соберусь завтра, то на своих двоих, будучи в столь ослабленном состоянии и не привыкшим к длительным путешествиям, я вряд ли уйду далеко. И вы всегда сможете выследить меня и нагнать.

Брови мальчика медленно поползли вверх в недоумении.

– Нагнать? – переспросил он.

– Да, нагнать меня и убить, – жестко подтвердил Зигмунд, стараясь обвинительным взором окинуть своего злого собеседника.

Келен слегка смущенно рассмеялся.

– Ты, наверное, ничего и не понял, Зигмунд. Зачем мне за тобой гнаться? У меня как будто других дел нет… Вот если бы ты попался на моем пути, то… – он загадочно улыбнулся и покачал головой. – Кто знает? Но это все неопределенно. И я не хотел гоняться за тобой через всю страну, я говорил о другом – если через месяц я приеду сюда и увижу тебя здесь или неподалеку, то убью тебя. И это не было ложью.

И он снова жизнерадостно рассмеялся.

– Да и как бы я, скажи мне, пожалуйста, выследил бы твой след после твоего месячного отсутствия в лесу, а? Я же не волшебник.

– Вы, возможно, и не волшебник, – согласился Зигмунд. – Но ваша девушка является вервольфом.

Он только теперь, когда заметил загорающийся уголек ярости в глазах у мальчика, понял, что не стоило об этом упоминать, особенно когда в разговоре выяснилось, что у него есть шанс на выживание. Но уголек тлел лишь мгновение, мальчик быстро взял себя в руки. Любой другой человек не заметил бы никаких изменений в настроении Келена.

– Ты догадался, – едко произнес мальчик.

– О том, что она… не совсем человек? Да, но…

– Я не об этом, – раздраженно махнул рукой мальчик. – О том, что она моя девушка.

– Вы очень переживаете о ней, – заметил всегда внимательный Зигмунд.

– Да, но некоторые обращают внимание на разницу в возрасте…

– Для мужчины абсолютно приемлемо в современном мире быть старше своей избранницы, – отчеканил Зигмунд будто выученный урок.

Мальчик долго смотрел на старика, а затем медленно встал с кровати и направился к двери.

– Неплохо, Зигмунд, неплохо. Я в тебе не ошибался.

Он подошел к двери, но перед выходом решил обернуться.