Сады пяти стремлений

– Рыбаки сказали, что сейчас идёт шестьсот двенадцатый год по Новому календарю.

– Что тебя смущает?

– Я не знаю, с какого момента введён Новый календарь.

Помпилио покачал головой, вздохнул и кивнул на алхимика:

– Мерса у нас зануда, а не ты.

Бабарский хмыкнул.

– С вашего позволения, мессер, штатным занудой на борту «Амуша» является Хасина, – немного обиженно пробубнил Олли. – Это все знают.

– А из нас троих?

– Из нас троих – я, – вынужден был признать Мерса. – Извините.

Они рассмеялись, после чего Помпилио поднялся на ноги, потянулся, прищурился, глядя на северо-восток и произнёс:

– Кажется, приближаемся.

* * *

«Думаю, Энди, окажись ты на моём месте – обязательно подверг слова мессера сомнению, стал бы задумываться, прикидывать вероятности… А я сразу поверил в то, что всё будет хорошо. И считаю, что иначе было нельзя. Да, предположение мессера о том, что цеппель благополучно пришёл на Траймонго и сейчас разыскивает нас, прозвучало весьма оптимистично, но как ещё ему нужно было себя вести? Мы находимся на неизвестной планете, пока не вошедшей в Герметикон, и движемся к месту, называемому Вонючий рынок. Мы ничего не знаем о судьбе «Пытливого амуша», и это при том, что на его борту находятся самые дорогие для нас люди: Кира – для мессера, Аурелия – для меня. Встретимся ли мы? Живы ли они? Так вот, для того чтобы встретиться, для того чтобы они оказались живы, нужно всего лишь верить в то, что мы встретимся, и верить, что они живы. Только и всего. Верить. И когда мы с Бабарским поддались минутной слабости, мессер чётко нам продемонстрировал, что нельзя терять присутствие духа. И веру. Он показал, что нисколько не сомневается в успехе, и его решимость помогла нам собраться. А ведь это очень важно – не сомневаться на пути к выбранной цели. Идти твёрдо. И верить. Мессер не мог не беспокоиться, не мог не переживать – я понимал это намного лучше Бабарского. Но мессер знал, что переживания не помогут.

Только вера.

И твёрдость…»

Из дневника Оливера А. Мерсы alh.d.

* * *

– Разве такое возможно? – удивился Аксель. – Я где-то читал, что океан физически не может покрывать всю планету.

– Такие случаи в Астрологических атласах ещё не зафиксированы, – подтвердил Дорофеев. – Но это не значит, что такой планеты не существует.

– На Кардонии океан покрывает семьдесят три процента поверхности планеты, – сообщила Кира. – Это самая большая доля из известных.

– Уже нет, адира, – вежливо уточнил Дорофеев. – Перед отлётом я читал годовой отчётный доклад Астрологического общества и обратил внимание на открытие планеты с долей океана в семьдесят восемь процентов.

– Подтверждённый доклад?

– Да, адира, официальный.

– Воды становится больше, капитан.

– Можно сказать и так, адира.

– То есть теоретически лежащий под нами океан может никогда не закончиться? – вернулся к интересующей его теме Аксель.

– Теоретически – да, – подтвердил Дорофеев. – Но я надеюсь на обнаружение суши.

– Я тоже, – вздохнула Кира. – Я тоже.

И на мостике наступила тишина.

Аксель Крачин занял должность старшего помощника капитана «Пытливого амуша» примерно два года назад и тогда же начал обучаться премудростям управления цеппелем. Впрочем, учеником он оказался способным, знания схватывал на лету, опыта практической работы тоже приобрёл достаточно, поскольку дер Даген Тур не сидел на месте, и претензий у Дорофеева к Крачину не было. Однако общих знаний ему иногда не хватало. Но Аксель старался. Старался так же упорно, как когда-то давно постигал премудрости Хоэкунса, добравшись в Высоком искусстве достижения цели до титула бамбадир. И это было главной причиной, по которой Помпилио предложил Акселю должность – дер Даген Туру потребовался ещё один высококлассный воин.

– В любом случае в океане есть жизнь, – произнесла Кира, указывая на очередной косяк рыб, хорошо заметный с высоты полёта цеппеля. – Без еды мы не останемся.

– Если Хасина подтвердит, что её можно есть.

Проверка воды, воздуха, растений и животных входила в обязанности корабельного медикуса Альваро Хасины, которому не терпелось изучить какую-нибудь живность с новой планеты. Он уже несколько раз предлагал Дорофееву снизиться и выловить «пару-тройку образцов местной ихтиологии», однако капитан не соглашался, аргументируя отказ отсутствием времени. Тратить драгоценные минуты на рыбалку в то время, когда Помпилио могла срочно требоваться помощь, Дорофеев и в самом деле считал глупым. Что же касается припасов, то он как раз ожидал доклад о состоянии дел от Теодора Валентина, который в обычное время являлся слугой дер Даген Тура, а сейчас принял на себя обязанности суперкарго, заменив пропавшего Бабарского. И как раз поднялся на мостик – предложить Кире чашку горячего шоколада.

– Теодор!

– Капитан.

– Вы приняли дела Бабарского?

– Полагаю, только законные.

Валентин слишком хорошо знал суперкарго, чтобы не проявить разумную осторожность.

– Разумеется, Теодор. В настоящий момент меня интересуют исключительно они.

– Да, капитан. Я как раз подготовил доклад…

– Что у нас с запасами?

Дорофеев понимал, что торопится, и потому не удивился тому, что Валентин отвесил ему вежливый полупоклон, после чего подошёл к Кире, предложил ей шоколад, кружку с которым принёс на маленьком серебряном подносе, и только после этого вернулся к делам:

– Единственная позиция, которая не вызывает беспокойства, – это продовольствие: имеющиеся на борту запасы гарантируют «Пытливому амушу» минимум три недели автономного полёта. Есть определённые проблемы с боеприпасами, поэтому я бы рекомендовал в ближайшее время избегать серьёзных сражений.

– Что по ним?

– Израсходовано сорок процентов пулемётных снарядов и половина пушечных. И вряд ли мы сможем восстановить боезапас до возвращения в цивилизованные миры. – Валентин многозначительно посмотрел на океан. – Даже если на этой планете отыщутся разумные жители.

– Это всё?

– К сожалению, нет. Мы потеряли больше половины запаса пресной воды.

– Что случилось? – нахмурился Дорофеев. – В бою повредили баки?

– Баки целы, капитан, однако их содержимое представляет из себя желеобразную массу, и мне нужно несколько цепарей, чтобы избавиться от неё.

– Когда это произошло?