Ириска и Звезда Забвения

– Где?

– Да за воротами! – выкрикнула Ириска, обрадованная тем, что сестра наконец-то ей поверила. – Цирк приехал, и будет представление! Прямо сейчас!

– Где?

– На «футболке».

Так называли большую поляну за оградой дачного посёлка, на которой стояли ворота и несколько скамеек для зрителей. «Футболка» была достаточно большой, чтобы на ней расположился цирк «Четырёх Обезьян», но что ему делать здесь, в провинции, даже по меркам мира людей, не говоря уж о Прелести? Зачем давать представление вдали от шумных городов и многочисленных зрителей? Никогда раньше бродячие цирки не заглядывали в такие вот медвежьи углы.

– Будет представление!

– Врёшь!

– Я слышала зазывал. – Ириска хотела обидеться на неверие, однако искренняя радость от появления циркачей помогла девочке сохранить хорошее настроение. – Они кричали, что будет представление.

– Но почему здесь?

– Может, Джузеппе решил устроить нам сюрприз?

– Ты с ним говорила?

– Ещё нет. – Ириска схватила велосипед и развернула его к калитке. – Поехали!

– Подожди! – И Полика принялась торопливо докрашивать ногти. Именно докрашивать, не особенно задумываясь, каким цветом покрывает тот или иной палец.

Полика заторопилась, потому что увидела, как заискрился Самоцветный Ключ – особый кулон, который она постоянно носила на шее, и окончательно убедилась, что сестра не лжёт: цирк действительно поблизости, и волшебный Самоцвет готов распахнуть двери, пропуская девочек в Прелесть. В чудесный мир, расположенный совсем рядом и одновременно – необычайно далеко.

В мир магии и приключений.

– Кому ты сказала о цирке?

– Все уже знают!

– Где твой Ключ?

– В комнате оставила, – торопливо ответила Ириска. – Сбегать?

– Не будем терять время! – решила Полика, машинально дотронувшись до кулона. – Пройдём по моему Самоцвету. Так можно.

– Договорились!

Девчонки прыгнули на велосипеды и помчались к воротам посёлка.

Обе стройные, красивые, с большими глазами и светлыми, выгоревшими на солнце волосами: прямыми у Полики, кудрявыми у Ириски. Настолько соскучившиеся на летней даче, что без раздумий поспешили на звуки музыки, торопясь успеть к началу представления.

Поспешили, не зная, что впереди их ожидает невообразимо опасное приключение, уготованное чёрным человеком, ненавидящим великолепный Коралловый Дворец.

* * *

А тем временем в кустах, что окружали «футболку», едва не приключилась настоящая ссора…

– Осторожнее! – приглушённо вскрикнул барсук.

– Сам осторожнее! – огрызнулся страус.

– Ты мне на хвост наступил!

– А ты его не распускай!

– Думай, что говоришь.

– Зачем?

Несколько секунд барсук Уди изумлённо таращился на Хишу, пытаясь осознать последний ответ друга, после чего согласился:

– Действительно, зачем тебе думать?

– Ага.

– Это ведь так сложно.

Барсук надеялся, что на этом разговор закончится, однако Хиша всегда оставлял за собой последнее слово, и он довольно громко, но так, чтобы не услышали посторонние, заявил:

– Я буду думать, чтобы ты завидовал.

И подбоченился, поглядывая на барсука с горделивой улыбкой победителя, мол, что, съел? Уди же, который давным-давно привык к поведению друга, лишь вздохнул, как бы соглашаясь: да, съел, и тихо, но очень серьёзно, спросил:

– Что мы тут делаем?

Однако услышан не был.

Убедившись, что оставил последнее слово за собой, то есть именно он одержал победу в споре, Хиша несколько секунд наслаждался позой чемпиона, затем придирчиво оглядел барсука так, словно встретил его впервые в жизни, и строго сообщил:

– Надо замаскироваться. Если циркачи тебя увидят, то сразу узнают.

– Меня узнают? – поперхнулся Уди. – Скорее уж тебя, страусятина лохматая.

– Страусы не бывают лохматыми, – поправил друга Хиша.

– А какими?

– Пернатыми.

– То-то я смотрю, ты страус неправильный: лохматый и в перьях.

– Я тебя сейчас сумкой стукну, – кротко пообещал не лохматый.

– Не надо сумкой, – попросил Уди. – Кто знает, чем это закончится?