Сокровища чистого разума

– Многим – да, очень страшно, – кивнул Гатов. – Но вовсе не потому, что они боятся попасть в катастрофу… Хотя из-за этого тоже страшно, но не так, как из-за того, что Пустота давит.

– Её же нет, – удивилась женщина.

– Но этого самого «нет» – бесконечные пространства. И когда ты осознаёшь, что за стеклом иллюминатора раскинулись триллионы лиг того, чего нет, – в этот момент Пустота начинает давить и становится страшно.

– Всем?

– Нет.

– А тебе?

– Было в первый раз, – не стал врать Гатов. – Потом привык.

– Ко всему можно привыкнуть, даже к Менсале.

И лютая тоска, прозвучавшая в голосе женщины, заставила Павла прищуриться и спросить:

– Ты вроде с Западуры?

Густые темные волосы, большие темные глаза, округлая, «крестьянская» фигура: роскошная грудь, крепкие ноги, полные руки – внешность выдавала в женщине уроженку второго менсалийского континента, но поначалу Гатов не придал этому факту большого значения.

– С Западуры.

– Как сюда попала? – Ученый догадывался, что услышит в ответ, и не ошибся.

– Слышал о «рейсах задранных юбок»?

– То есть, работорговцы привезли?

В ответ по губам женщины скользнула кривая усмешка, которую лежащий на спине Павел не увидел, и лишь затем последовало объяснение:

– Да нет никаких работорговцев, эту страшилку девчонки выдумали, чтобы клиентов на жалость разводить.

– Неужели?

– Тут, на Менсале, ещё бывает: когда захватывают деревни, девок часто насилуют, а потом продают в бордели, – уточнила проститутка. – А на Западуре всё честно: рекрутеры сразу объясняют, где и как придется работать.

– То есть тебя не захватывали и не обманывали?

– Удивлён?

– Немного, – признался учёный.

– На Западуре не так хорошо, как кажется, – печально проронила женщина. – Если не уехать, то придётся до конца жизни рожать детей, из которых станут делать солдат или шлюх. Или фермеров, с утра до ночи пашущих в поле. Так что лучше рискнуть. – Она помолчала, поняла, что Павел не спешит с замечаниями, и продолжила: – Моя подруга год работала в Шпееве в известном салоне. Потом её взял на содержание торговец оружием, даже в рестораны водил и в цирк. А ещё через полгода она гуляла по парку, познакомилась с инструктором с Кардонии и вышла за него замуж.

– На Кардонии сейчас война.

– Тут не угадаешь.

– Согласен.

Гатов бросил взгляд на часы: у них оставалось ещё двадцать минут, мягким, но уверенным жестом перевернул женщину на спину, а сам приподнялся, оказавшись сверху. Она поняла, улыбнулась, обхватила левой рукой Павла за шею и тихо спросила:

– Ещё придешь?

– К тебе?

– Да.

– Всё может быть.

– Врёшь…

– Не вру! – возмутился облачённый в длинную белую рубаху пузан. Именно из-за таких рубах, а не только по причине чрезвычайно белой кожи, уроженцев главного менсалийского континента и называли «беляшами». – Я сам читал, вот этими глазами!

– Когда ты читать выучился, Бужа? – хихикнул его собеседник, длинный и с виду нескладный мужик, отчаянно походивший на ожившую марионетку: острые локти, острые колени, острые плечи и острый нос. И острые зубы. Когда мужик улыбался, они вылезали из-за тонких губ.

– Неважно когда, – окрысился пузан. – В газете ясно было написано, что в старых рудниках валериция осталось на три года добычи. Самое большее – на пять. И что будет дальше – один Игвар знает…

– Брехня! Все говорят, что валериция у нас на сто лет с гаком.

– Врут.

– Зачем?

– Потому что!

Спорщики не были вооружены – в заведении синьоры Флиси действовали строгие правила, – поэтому спустившийся со второго этажа Гатов оглядел их весьма равнодушно, мол, спорите, ну и спорьте на здоровье, всё равно никто не пострадает, после чего плюхнулся за столик Мерсы – скучающий алхимик употреблял уже третью порцию ароматного травяного чая – и осведомился:

– Каронимо?

– Ещё не закончил, – хладнокровно ответил Андреас.

– А ты так и не начинал?

– Э-э… не в настроении.

У него были строгие правила насчёт походов в заведения, подобные дому синьоры Флиси, которые, впрочем, кое-кто не приветствовал.

– Олли будет злиться.

– Его дело.

– Ну и ладно, сами разберётесь.

– Вот именно. – Мерса поджал губы, выдержал паузу, но воспитание взяло своё, и алхимик предложил: – Чаю?

– Смеёшься? – Павел сделал знак официанту и через мгновение принял у него высокий бокал с крепким коктейлем: – Твоё здоровье!