Нянька Сатана

– Фредди, ты помнишь, чем я занимаюсь?

– Я ничего не забываю.

– И о том, что должен мне десять золотых?

– Что?

– Шучу, шучу, шучу… Не напрягайся.

Курага был классическим представителем древней и почтенной профессии криминального наводчика, лично знал массу «авторитетных» людей в этом секторе Зандра и постоянно курсировал между крупнейшими поселениями, прячась под личиной нищего бродяги, промышляющего поиском и ремонтом довоенных гаджетов. Он зарабатывал достаточно, но обладал потрясающим умением прятать добычу, и потому в его раздолбанном, битком набитом рухлядью фургоне никогда не лежало больше двух десятков радиотабл одновременно. А уж золотом в нём даже не пахло.

С городскими падальщиками, с теми, кто шуршал по дну крупных столиц, вроде Тулена, Курага не работал принципиально: они были слишком зависимы от благосклонности власти, как правило, являющейся такой же бандитской структурой, только крупнее. И поэтому старик сдавал информацию свободным бандам Зандра или, как сейчас, бродягам-гастролёрам.

Убедившись, что его готовы слушать, Курага поставил локти на стол, слегка подавшись при этом к собеседникам, и продолжил серьёзным тоном:

– На самом деле, ребята, вы стали для меня спасением: я уже три недели сижу в этой помойке, ожидая честных парней вроде вас.

– Честных? – Майор приподнял брови.

– Вы держите слово, – объяснился старик.

– Это принцип, а не честность.

– Не важно. – Курага улыбнулся. – Оказавшись в Тулене, я помимо всего прочего купил весьма ценную информацию у человека, который не продаёт ложь. Я ждал Прямого Билла – эта тема как раз для него, но команду Прямого, как вы, наверное, знаете, раскурочили на запчасти в Трех Оврагах, и я оказался в идиотском положении.

– Ты уже заплатил за информацию, – понял Майор.

– И очень дорого, – вздохнул старик. – Она стоит своих денег, но я не могу доверить её первым встречным. А вас я знаю.

– Сколько?

– Три тысячи радиотабл.

– Сколько возьмём мы?

– Десять тысяч.

– Примерно или ровно?

– Табла к табле.

С каждой секундой разговор становился всё интереснее.

– Когда ты уедешь? – хмуро спросил Фредди.

– Сразу, если мы договоримся.

– Когда операция?

– Через четыре дня.

Сатана и Майор переглянулись, а Курага, без труда вычисливший причину их сомнений, выставил перед собой ладони:

– Всё в порядке, ребята, я знаю, как вы расплатились с Виражом за подставу у Рыжих Ручьёв. Я знаю, что вы его искали три месяца и нашли. И ещё я знаю, что Вираж бегал от вас так, как никто не бегал до него и не будет бегать после. Я не хочу с вами ссориться, потому что нечеловеки упрямы и твёрдо идут к своей цели.

– Я предпочитаю термин «робот», – скромно заметил Сатана.

– Как тебе угодно.

Несколько секунд мужчины переглядывались – все трое, – после чего Майор отодвинул опустевшую тарелку и протянул:

– Десять тысяч радиотабл… В обычном случае такой груз хорошо охраняют.

– В обычном случае такой груз вообще не перевозят по Зандру, – заметил старик. – Но тут приключилась занятная история.

– Кто-то хочет, чтобы его ограбили?

– Примерно так. – Пауза. – Дальше слушать будете?

Курага не предлагал им заключить сделку, а осведомлялся насчёт платёжеспособности и свободного времени. И был правильно понят.

– У нас есть три тысячи, и мы готовы послушать подробности, – кивнул Майор.

– Рассказывай, – добавил Сатана и залпом допил пиво.

– Почему ты не сказал: «Вводи данные»? – хихикнул старик.

– Потому что я робот, а не персонаж старинного фильма.

– Как ты с этим живёшь? – Этот вопрос был адресован Майору.

– Привык, – пожал плечами Яша. – Так что за дело?

Курага понизил голос:

– Вы слышали о ДылдаСити?

– Это центр соседней области. Мы собирались проехать через него.

– ДылдаСити – большой город, больше Тулена, и заправляет в нём Борис Бухнер, которого называют…

– Дюком, – перебил старика Фредди.

Но тот не обиделся.

– Верно – Дюк. Они с падишахом Кеннеди много воевали между собой, потому что если вы посмотрите на карту, то увидите, что Плоские Камни и герцогство Бухнер – это, по сути, одна географически ограниченная со всех сторон территория, у которой, по идее, должен быть один хозяин. И каждый из них считает, что этим хозяином должен стать он.

– Иеремия планирует захватить ДылдаСити? – прищурился Майор.

– И наоборот, – улыбнулся Курага.

– Чем ему сейчас плохо?

– Хочется больше.

– Будет война? – угрюмо осведомился Сатана.

– Или ты предлагаешь нам разведку?

– Я что, похож на армейского вербовщика? – Вот теперь старик сделал вид, что обиделся.

– Кто знает, чем ты сейчас промышляешь.

– Бери пример с нечеловека: молчи и слушай.

– Я – робот.

– Извини.

– Продолжай.

По сторонам мужчины не озирались, не показывали, что их беспокоит возможное подслушивание, и выглядели, как старые знакомцы, встретившиеся после долгой разлуки: улыбки, шутки… Однако говорили они тихо, только друг для друга.

– Проблема в том, что ДылдаСити, да и всё герцогство прекрасно защищены, – поведал Курага. – Даже если армия Кеннеди быстро и без потерь доберётся до городской черты, она надолго там застрянет, и восточные соседи падишаха Иеремии обязательно попробуют взять Тулен. Поэтому Кеннеди разработал хитрый план. – Очередная улыбка. – Прямо как в старые добрые времена…

– Подкупил генералов Дюка? – предположил Майор.

– Нет, – покачал головой старик. – Иеремия договорился с падальщиками ДылдаСити и собирается учинить в столице Бориса восстание. Начнутся уличные бои, Бухнер введёт в город войска, понесёт серьезные потери, и тогда падишах вторгнется в герцогство, рывком достигнет ДылдаСити и поддержит падл.

– Если об этом знаешь ты, знает и Дюк, – заметил Яша. – Я слышал о Бухнере: умом не блещет, но нюх на неприятности у него звериный.

– И жестокий он, как цепной «баскервиль», – поддержал напарника Сатана.

Однако тон друзей показал наводчику, что интерес к сделке у них не пропал – они просто уточняли подробности.

– Может, Борис и знает, – не стал спорить Курага. – Но для нас это не важно.

– А что для нас важно?

– Для нас важно то, что Кеннеди кормит своих наёмников, восстание – дело недешёвое, и примерно раз в месяц забрасывает в ДылдаСити по десять тысяч радиотабл на оружие и подкуп. Учитывая обстоятельства, курьер из Тулена едет тайно и с небольшой охраной, однако трогать его не надо – не хочу, чтобы Иеремия подумал, что утечка информации здесь…

И Сатана, и Майор с пониманием отнеслись к желанию Кураги прикрыть столь ценного информатора.

– Падальщики заберут контейнер километрах в тридцати от ДылдаСити, и за жалкие три тысячи радиотабл вы можете прямо здесь и сейчас узнать время, место и код вскрытия контейнера. – Старик внимательно оглядел задумавшихся друзей: – Что скажете?

Чем измеряется талант?

Успехом? Удачей? Завистью коллег? Или просто – завистью, которая туманом стелется вокруг, отравляя воздух и саму жизнь. Наблюдателями, готовыми вынести на всеобщее обсуждение любую твою оплошность? Перетряхнуть грязное бельё? Прошипеть в спину ругательство или распустить оскорбительные слухи?

Или же талант – это радость?

Умение наслаждаться каждым днем, каждой секундой. Умение заниматься любимым делом так, чтобы душа раскрылась и пела. Умение жить на полную катушку и твёрдо знать, что время уходит не зря.

Талант – это желание работать, когда получается, а если не получается, талант учит чувствовать не ярость или злость, а радость и азарт: ведь если не получается, то становится ещё интереснее! Каждая загадка – упоительна. Каждая вызывает всплеск эмоций. Каждая хороша. Талант любит преодолевать трудности и умеет не замечать такие препятствия, которые иному покажутся непреодолимыми.

Он требует самоотдачи, но способен завести так высоко, как не снилось даже птицам.

А Лаура была талантлива. И радовалась каждому мгновению жизни.

В двадцать девять лет – ведущий вирусолог транснациональной фармакологической корпорации, одной из трёх мощнейших фирм, поделивших планетарный рынок. И при этом – высочайший авторитет в научном мире, на чьи редкие лекции ломятся доктора наук. В двадцать девять лет – уже.

Академики говорят о ней с восхищением, научные журналы выстраиваются в очередь за нечастыми статьями, готовы перегрызть друг другу горло за них. Нобелевская премия – в двадцать семь. Не за «совокупность заслуг за последние сорок лет», как это практиковалось всё предыдущее столетие, а за конкретный прорыв в вирусологии. Заслуженно.

К двадцати девяти годам Лаура достигла вершины профессии и продолжила уверенное движение вперёд.

Талант и пытливый ум не позволили остановиться и почить на лаврах.

Научный центр в горах. Практически – собственный. Неограниченные расходы на исследования. Корпорация и государство содержали её центр на паях: корпорации требовались проекты, обеспечивающие прибыль, государство подкидывало задачки в интересах военных, и то и другое Лаура решала с лёгкостью. Исполняла годовой план за пару-тройку месяцев, а затем переключалась на те исследования, которые считала интересными.

Её никто не контролировал.

Она всегда получала всё, что хотела.

Она была талантлива.

Она была счастлива.

Время Света ударило по всей цивилизации, уничтожив людей, поселения, промышленность, сам мир, в конце концов, и, разумеется, коммуникации.

Сеть легла, а те обрывки, что существуют сейчас, ни по возможностям, ни по охвату не являются даже бледной тенью той мощной паутины, которая опутывала планету раньше. Погиб транспорт, дороги, обычные и железные, порты и аэропорты – рухнуло всё. Континенты и даже части одной страны оказались разъединёнными. Сто километров превратились в непреодолимое препятствие. Тысяча – в фантастическую цель.

На какое-то время вообще всё замерло – весь мир, – и каждый выживал, как мог, не особенно беспокоясь даже о том, что творится в соседних областях, однако постепенно люди вновь потянулись друг к другу. Видимо, по привычке. Не желая сидеть на месте.

Начала развиваться торговля, поскольку натуральное хозяйство не закрывало потребности, а организовать производство всего на свете в границах разорённых областей не получалось. Сначала робко потянулись единичные машины топтунов, затем появились первые бронекараваны, запыхтели паровозы Железных Берцев, поплыли вооружённые корабли, в трюмах которых боеприпасы соседствовали с товарами – Время Света погубило многое, но не жажду наживы.

Однако авиатранспорт до сих пор оставался редкой птицей. Вертолёты, самолёты и коптеры пережили Время Света и даже начали производиться в крупнейших современных государствах, но их количество оставалось мизерным. Позволить себе летать могли далеко не все, но гостья герцога Бориса Бухнера, Дюка, могущественного повелителя ДылдаСити и окрестностей, входила в эту крайне узкую группу.

И умела произвести впечатление.

Ровно в назначенное время – встречающие едва-едва успели подойти к вертолётной площадке – послышался рёв двигателей, и из-за низких осенних туч вынырнул белый, как единорог, конвертоплан. И не простой, а ДДЛА – дальний десантный, который местные обитатели могли видеть разве что в старых фильмах. Мощный, стремительный, вызывающе красивый и прекрасно вооружённый.

Пушки, пулемёты и ракеты наглядно демонстрировали, что машина способна не только защищаться, но и нападать, однако сегодня она прибыла с миром.

На пять секунд зависла в сорока метрах, а затем медленно опустилась на площадку, завывая двигателями так, что слышно было даже в Тулене. Но Борис Бухнер не поморщился, и свита последовала примеру вожака – мужественно не позволила физиономиям скривиться от шума.

Когда же конвертоплан укрепился, Дюк, проявляя неслыханное уважение – так он встречал только зигенских и русских послов, – вышел вперёд в сопровождении одного-единственного телохранителя.

Жест оценили.

Пилоты заглушили двигатели, открылся пассажирский люк, соскользнул лёгкий трап, и на площадку неспешно спустилась женщина, над которой сразу же раскрыли огромный чёрный зонт.

На ней не было защитного комбинезона, плаща или накидки. Нет. Элегантный чёрный костюм: прямая юбка до колен, строгий жакет, белая блузка, чулки и туфли. Настоящие туфли на шпильках. Лакированные.

Очки в тонкой оправе. Безупречный макияж. Идеальная причёска и совсем немного драгоценностей белого золота: часики, кулон, серьги и два кольца с чёрными камнями.

Чёрный лак на длинных, ухоженных ногтях.

Духи.

Она была леди и потратила ровно столько, сколько дозволяет этикет – не более капельки, однако запах её духов уловили все встречающие. А может, не уловили, а вообразили, потому что никто не мог представить, чтобы такая Женщина не пользовалась духами.

Она выглядела принцессой из сказки и одним своим появлением превратила в истуканов всех, даже Дюка.

Она знала, что так будет.

На секунду остановилась у трапа, позволяя себя разглядеть и восхититься, затем медленно подошла к оторопевшему Бухнеру и негромко произнесла:

– Меня зовут Лаура Най. Вы просили о встрече.

«Я не умею производить радиотаблы, поэтому я вынужден их добывать.

Я должен их добывать, потому что радиотаблы – моя жизнь. Точнее, они – тоже моя жизнь. Мне нужен воздух, нужна пища, мне даже нужен сон, хотя я не понимаю, почему Цезарь не избавил меня от этой привычки… Наверное, хотел, чтобы я как можно больше походил на человека. Внешне. При этом приложил огромные усилия, чтобы я перестал быть человеком внутри.

Он говорил, что ставит эксперимент.

Я считаю, что он мечтал обрести статус Бога.

Сначала Цезарь хотел сделать из меня послушную машину, готовую не задумываясь выполнить любой приказ. Потом вознамерился сделать из меня неуправляемого зверя. Потом просто хотел делать мне больно – мстил за предыдущие неудачи. Потом, когда понял, что ни черта не получается и выглядит он смешно, Цезарь пожелал свести меня с ума.

Он не стеснялся в средствах. Ему было интересно.

Я страдал, он фиксировал мои страдания. Хотел узнать, как долго я буду сопротивляться. Был уверен в своей победе. Сначала. И потому наше противостояние постепенно приобрело черты игры «У кого не хватит терпения». Жаль, я тогда не знал, что мы играем, и мучился всерьёз. Знал бы – мучился шутя, играючи…

Но всё равно бы мучился.

Я не герой, нет. Так получилось, что, когда Цезарь меня пленил, мне было плохо, и вся моя ненависть обернулась против Цезаря. Ему просто не повезло. И у него не получилось.

А у Бога осечек не бывает.

Цезарь рвал меня, я стискивал зубы так, что они стёрлись. Не шучу, нынешние мои зубы – сплошь импланты. И всякий раз, когда я что-нибудь жую, я вспоминаю те «весёлые» деньки в лаборатории.

Вспоминаю нашу игру…

И свою победу.

Потому что в конце концов терпение закончилось у Цезаря. Кажется, к этому моменту он заставил меня умереть то ли четырнадцать, то ли двадцать шесть раз… Не помню. После седьмого случая я сбился со счёта… В общем, Цезарь сдался. Он сказал: «Убирайся!» – и наверняка плюнул бы, если бы мог.

Он сдался.

Поэтому я не считаю Цезаря Богом: он не смог меня изменить. Старался, но не смог и признал свою неудачу.

А у Бога осечек не бывает.

И Богу не надо стараться – Бог меняет меня уже тем, что Он есть. Когда я стою в церкви – я меняюсь… Или пытаюсь меняться. Хочу. По собственной воле. Без мучений и страданий. Иногда – поскольку понимаю, что должен, иногда – потому что мне стыдно. Но, стоя перед Ним, я всегда хочу измениться, хочу стать лучше. Так действует на меня Его незримое присутствие.

Я хочу стать лучше.

Но не всегда получается.

Надо было научить меня превращать пыль в радиотаблы…»

(Аудиофайл 756–9807235–983462

статус: любопытный

стереть: нет)

– Ты помнишь старый мир?

– Нет, – саркастически отозвался Майор.

– Правда?

Яша повернулся, секунд пять смотрел на изумлённого друга, понял, что тот искренен, и вздохнул:

– Боже, каким кретином ты иногда бываешь…

– А что не так? – не понял Сатана.

– Я помню старый мир. Помню! Я ведь даже старше тебя, не забыл?

– Потому я и удивился, – попытался оправдаться Фредди.

Майор закатил глаза.

Они сидели в кабине «Урала»: Яша за рулём, Сатана рядом. Сидели, слушали дождь и поглядывали на экран радара. Молчали. Они умели сосредоточенно ждать столько, сколько необходимо для дела, но при желании могли и поболтать. Оставаясь настороже и почти не отвлекаясь.

– Зачем спросил?

– Чего тебе больше всего не хватает из старого мира?

– Всего.

– Я серьёзно, – нахмурился Фредди.

– Я тоже. – Майор пожал плечами. – Воды не хватает, нормальной смены времён года, гор, покрытых густыми лесами, а зимой – снегом, женщин в купальниках – всего, чтоб ты плутония нажрался от своих вопросов! Старого мира мне не хватает! Он мне нравился.

– Выбери что-нибудь одно, – смиренно попросил Сатана.

– И ты мне это вернёшь?

– Пожалуйста.

– Ладно… – Яша пожевал губами, хмыкнул, словно удивляясь самому себе, и, немного смущаясь, ответил: – Пива. Настоящего, только что сваренного, пенного пива из большой бочки, мать его. Иногда мне снится запотевшая кружка с огромной пенной шапкой… Я сдуваю её на выструганные доски стола, медленно, словно с усталости, пью пиво, наслаждаясь каждым глотком, и чувствую себя абсолютно счастливым. – Он помолчал. – А ты?

– Я скучаю по людям, – ровно ответил Сатана. – Раньше было больше настоящих людей.

– Настоящих – это каких?

– Добрых.

– Жизнь стала злее.

– Да, – согласился Фредди. – Но когда она была сахаром?

Несколько минут друзья молчали, глядя на экран радара, а затем Майор, в сотый или тысячный раз за время их знакомства, поинтересовался:

– Ты сам понимаешь, насколько ты сумасшедший?

– Да, – кротко ответил Сатана.

– Хорошо.

Зандр – это камни. Жара. А осенью – дождь, но его воду можно пить лишь после серьёзной очистки. Зандр – это ядовитые джунгли, которые ползут и сами по себе, и вместе с дождём. Зандр – это кровь.

Но в первую очередь Зандр – это камни.

Мало людей. Почти нет дорог. Здесь невозможно уследить за всеми передвижениями, особенно ночью, особенно в дождь, поэтому командиры двух небольших конвоев, старательно обогнувших фермы и мелкие поселения, чувствовали себя относительно спокойно.

Насколько это чувство вообще возможно в Зандре.

Командиры встречались не в первый раз, считались почти союзниками, и даже отсутствие радиосвязи – осенние дожди Зандра серьёзно ограничивали дальность передачи – их не смущало.

– Пасмурно сегодня, – произнес пароль Жеребец, увидев на радаре грузовики из Тулена.

И улыбнулся, услышав:

– Хороший хозяин собаку не выгонит.

– А жеребца?

– Жеребцу надо бегать… Привет.

– Привет.

Сегодня местом встречи стал заброшенный мотель, наполовину утонувший в каменной пыли Зандра. Точнее, не сами постройки, в которых можно было легко устроить засаду, а точка в полукилометре к западу. Именно там, на ровной, как стол, земле, съехались сбросившие скорость машины. Два вооружённых грузовика из Тулена, грузовик и приземистый колёсный броневик из ДылдаСити.

Машины прикрытия остановились позади, наведя друг на друга стволы крупнокалиберных пулемётов – пределы союзнических обязательств в Зандре всегда были несколько размыты, – а командирские подъехали одна к другой вплотную.

– На словах что-нибудь скажешь? – осведомился Жеребец по радио. Обычно они открывали окна и болтали «вживую», но дождь заставил их отказаться от этой привычки.

– Через три дня к Боксёру прибудет личный посланник падишаха. Он всё скажет.

– Понял.

Пока командиры разговаривали, их помощники сноровисто перенесли в чрево броневика тяжёлый контейнер, захлопнули люки и разбежались.

– Доброй ночи.

– И тебе.

Они и раньше-то не задерживались для пустой болтовни, а мощный ливень стал дополнительным стимулом, чтобы поскорее распрощаться. Конвои развернулись, дали по газам и разъехались.

Встреча завершилась…

– Люблю я современные средства слежения, – улыбнулся Майор, наблюдая за перемещающимися по экрану радара точками. – С ними не потеряешься.

– В дождь – потеряешься, – бесстрастно отозвался Сатана. – Сейчас Боксёр своих людей не видит.

– Где твое чувство юмора?

– Оно у меня есть.

– Откуда ты знаешь?

Вопрос заставил Фредди умолкнуть.

Майор же завёл двигатель, однако хода «Уралу» не дал, не желая появляться на радаре конвоя: сейчас огромный пикап друзей был экранирован от «электронки» противника, но как только «Урал» двинется с места – он станет виден.

– Я смеюсь над твоими шутками, – сообщил обдумавший вопрос друга Сатана.

– Ты хорошо изучил меня и знаешь, какую реакцию я жду в том или ином случае.

– Я смеюсь над чужими анекдотами.

– Только когда видишь, что я тоже смеюсь.

– У меня есть чувство юмора. – Фредди показал, что готов обидеться.

– Двоичное.

– Это была шутка?

– Они приближаются, – сообщил Яша. – По местам.

– Две минуты?

– Давай попробуем уложиться в полторы – мы слишком близко от города.

– Давай попробуем, – согласился Сатана.

После чего натянул на лицо маску, закрыл голову капюшоном, перебрался на задний диван, а с него – распахнув дверцу и встав на широкий порог – в кузов пикапа.

– Проверка связи.

– Слышу тебя. – Майор поправил гарнитуру и надавил на ускоритель. – Начинаем!

Зандр – это не только камни. Зандр – это опасность.

Зандр страшен для фермеров и комби, топтунов и берцев, для веномов и колонистов, и Зандр, чёрт бы его побрал, опасен для тех, кто сам опасен. Зандр не видит разницы между своими обитателями, убивает всех, и потому конвой мчался к ДылдаСити со всей скоростью, на которую был способен, желая как можно быстрее добраться до зоны блокпостов и просочиться сквозь них в относительно безопасные предместья. А затем раствориться среди домиков, домишек, навесов и ангаров, в переполненных людьми трущобах – где помимо герцога Бухнера царствовал Боксёр, – затеряться быстро и надёжно, скрыв следы своего недолгого пребывания в Зандре…

– Можно скорее? – угрюмо спросил Жеребец у водителя.

– Идём на пределе.

Конвой действительно мчался с такой скоростью, которую большинство обитателей Зандра назвало бы самоубийственной.

– Всё равно прибавь. – У Жеребца дернулась щека.

– Ночью? В дождь?

– Надо.

– Предчувствие? – тихо спросил с заднего сиденья Горький.

– Оно, – кивнул командир.

Непроглядная темень за бортом, непрекращающийся, гробящий связь дождь, дорогой груз в кузове – в принципе, Жеребец не раз и не два оказывался в подобных обстоятельствах, относился к ним спокойно, не зря же Боксёр считал его лучшим своим проводником по Зандру, но сегодня…

– Что-то будет, – тихо, но уверенно произнёс командир.

А в следующий миг – подтверждая его слова, – водитель ткнул пальцем в экран радара:

– Цель!

С северо-запада к конвою стремительно приближалась красная точка чужой машины.

От которой отсоединилась точка поменьше. Но быстрая. Дико быстрая…

– Это мы – цель, – мрачно произнес Жеребец. И нажал кнопку общего вызова: – Нас атакует ракета! Приготовиться!

Горький передёрнул затвор автомата и натянул на голову каску.

– Давайте попробуем резко затормозить?

Поздно…

Сатана знал, что радиотаблы везут в надёжном контейнере, а потому не стеснялся.

Первый выстрел – по броневику. Плевать на грузовик с охраной, главное – добраться до курьера. А как можно остановить прекрасно защищённую машину, несущуюся по ровному полю Зандра с чудовищной скоростью? Способов много, но лучший – Переносной Ударный Реактивный Комплекс «Щелбан», разработанный незадолго до Времени Света и высоко оценённый как в старом мире, так и в Зандре. ПУРК гарантировано «брал» любую бронетехнику, вплоть до тяжёлого танка, бил их самонаводящимися ракетами с интеллектуальным распознанием цели, способными уже в полёте просчитывать наиболее уязвимые места и маневрировать для достижения максимального поражающего эффекта. «Щелбаны» были редкими гостями в Зандре, стоили дорого, но сегодняшняя добыча заслуживала одного выстрела из редкого ПУРКа…

На экране радара – трагедия: маленькая красная точка встречается с большой зелёной.

Скорость запредельная.