Сущности. Эволюция

– Расскажешь? – Наар на вид был серьёзен, но на деле открытый и весёлый Художник всегда был готов поддержать друга. Или, как минимум, послушать новые истории. Или показать свои новые миры.

– Расскажу, – кивнул Ларнис, улыбаясь.

Мимо плыли перламутровые облака, они ластились к ногам, как котята, они слушали голос певца и скользили себе дальше. Где-то там, на границе Угольных Скал облака стряхивали перламутр, переодеваясь в белое, и шли себе дальше, изредка становясь свинцовыми тучами, проливаясь дождём и грозой на созданный внутри картины мир.

Ларнис очень тепло простился с Нааром, пообещал в следующий раз прийти не один и лишь тогда вернулся домой. Огляделся, убедившись, что Андрей ещё не пришёл и, сняв кроссовки, закинул их в коридор. Затем обернулся к картине – высоченной, почти от пола до потолка, и широкой, как дверной проём. Улыбнулся, провёл ладонью по шершавой от краски поверхности, накрыл картину тканью (иногда, «под настроение» скрытого внутри мира, оттуда дул ветер и приносил пыль) и пошёл в кухню: помыть термос и посуду. Остановился, рассматривая поле битвы с глинтвейном, и в очередной раз посетовал, что готовка – всё-таки не его.

Звякнул ключ в дверях. Ларнис повёл головой, но он уже понял, что это пришли соседи: стукнула дверь, послышались голоса – недавно в квартиру за стеной въехали какие-то очень громкие ребята. Сирена вздохнул: надежда на то, что это теперь уберёт кто-то другой растаяла при взгляде на часы, и открыл кран.

И тут послышался визг.

* * *

Машина аккуратно встала в пустующее парковочное место, и Андрей Порохов, хирург тридцати лет, привычно проверил: все ли окна закрыты, и не осталось ли чего-то на заднем сидении.

Чуть больше полугода назад (май, это был май прошлого года) он во время плановой операции неожиданно прозрел: увидел, то, что никто другой видеть не мог. По крайней мере, в его больнице Зрячих больше не было.

Считал себя сумасшедшим, потом убедился, что серовато-зелёные сгустки, присасывающиеся к людям, реальны, и рухнул в новый для себя мир. В мир, где есть Сущности – твари, питающиеся человеческим страхом и провоцирующие его, где они же растут и набираются сил, чтобы убивать людей. Где они стремятся к власти, и только Зрячие могут остановить тех Сущностей, которые обретают разум и власть.

Тогда к нему пришёл некий мужчина, представившийся лаконично: «Чёрный», и рассказал о Сущностях. Провёл в библиотеку и ненавязчиво подтолкнул к тому, что Андрей принял решение бороться с тварями, питающимися страхами.

Потом уже была гонка за бывшей девушкой, её смерть в Мельбурне, опустошение – убил Дину не он, но…

Но Андрей мог бы её убить и собирался это сделать.

Ему повезло: он встретил других Зрячих. Ему повезло и второй раз: он познакомился с Сиреной. Именно певец помог разобраться, кто стоит за ритуальными убийствами, а потом стал частью команды Зрячих.

И другом Андрея.

Порохов проверил телефон в кармане и привычно почистил окружающих от Прилипал – самой примитивной и самой распространённой формы Сущностей. Потом вышел из машины, задумчиво посмотрел на витрины магазинов, что расположились на первом этаже высокой «свечки», и решил, что у Ларниса точно есть еда. Если нет – заказать не будет проблемой.

Лифт вознёс его наверх, Андрей уже достал ключи, подходя к нужным дверям, когда с правой стороны раздался дикий испуганный визг, и почти сразу он почувствовал метнувшихся к источнику звука Сущностей. Значит, там действительно пахло страхом.

Из своей квартиры выглянул Ларнис, увидел Андрея, улыбнулся ему и тут же нахмурился:

– Слышал?

– Ага.

Оба мужчины прислушались, а у соседей (там жили несколько ребят и девушек, снимавших трёшку вместе) кто-то рыдал, кто-то явно звал на помощь… Помедлив, Порохов постучал. Потом позвонил, поняв, что его не услышали.

Дверь распахнулась резко, как-то истерично, и бледный парень с удивительно клочкастой бородой вопросительно посмотрел на стоящих на пороге гостей.

– Я врач, – Андрей не стал расшаркиваться, явно не та ситуация была. – Нужна помощь?

– Врач? Да! – парень порывисто кивнул и рванул куда-то внутрь квартиры. В коридоре – просторном, куда вместился даже небольшой диван и комод, – стояла заплаканная девушка. Красные волосы, модная стрижка с выбритыми висками, широко распахнутые зелёные глаза, наполненные ужасом.

Андрей быстро прошёл за первым парнем (кажется, когда они пересеклись в подъезде, его назвали Влад) и остановился на пороге небольшой уютно и стильно обставленной комнаты. На низком журнальном столике валялось множество упаковок от лекарств, стояла ополовиненная бутылка воды, бокал из-под чего-то спиртного. Тяжёлое смешение запахов в комнате вызвало первое желание – не дышать. На полу выделялись подзасохшие рвотные массы, цветные пятна таблеток, вперемешку с остатками еды. На самом диване на боку лежала девушка – длинные каштановые волосы, пижама со смешными оленятами, застывший стеклянный взгляд.

Андрей прекрасно видел, что реанимация невозможна, но всё равно подошёл ближе, проверил пульс на остывшей шее, покачал головой:

– Вызывайте полицию и скорую на констатацию.

Девушка в коридоре снова завизжала и там же села на диван, перемежая невнятные фразы с рыданиями. Парень с надеждой посмотрел на Порохова, но потом и сам осознал, что ему сказали, поднял телефон, некоторое время смотря на циферблат. В комнату осторожно вошёл Ларнис, поморщившись от запаха, достал свой телефон, набрал нужный номер и, дождавшись ответа, коротко объяснил ситуацию. Андрей же тем временем поискал взглядом что-нибудь, что могло бы быть предсмертной запиской. Впрочем, в нынешнее время последнее послание вполне могло находиться в телефоне или в мессенджере.

– Она ничего никому не писала?

– А? – парень вцепился в свою бородку, потом охнул. – Понял, понял… Да… Сейчас посмотрю.

Он снова взялся за телефон и теперь уже начал что-то искать в приложениях. Нашёл, покачал головой:

– У нас чат квартирный есть. Очень удобно, да. Там не писала, последний раз вчера она писала вечером, просила купить молоко.

– Купили?

– А? Да, конечно. Вон в холодильнике стоит. А что?

Порохов не ответил. Он задумчиво рассматривал комнату: вокруг не наблюдалось ни одной Сущности. Они были рядом, они были в коридоре, они присутствовали на девушке с красными волосами (и Андрей их намеренно пока не трогал), но рядом с трупом Прилипал не было. Они словно сторонились мёртвой девушки, хотя и пытались подобраться к бородатому парню. Это было странно.

– Никогда такого не видел, – тихо, вполголоса сказал Андрей Ларнису. Сирена кивнул:

– Да, я тоже.

Со стороны это могло показаться обсуждением самоубийства, но Андрей был Зрячим, а Ларнис вообще не был человеком (и даже Порохов пока не знал, как же называются он и его сородичи), и они видели Сущностей. И говорили о них.

– Дождёмся полицию и пойдём, – решил Андрей, выходя из комнаты и выводя оттуда Влада. Закрыл двери, оглядел теперь квартиру и практически бесцеремонно пошёл по ней бродить.

Три комнаты, четверо жильцов: пара, девушка и парень. Беглый осмотр показал, что умершая девушка была явно в своей комнате: на стенах висели плакаты с какими-то азиатами, у окна на стуле лежал закрытый ноутбук, на столе стояли несколько фотографий. На одной она была с матерью и отцом на фоне египетских пирамид, на другой с каким-то ребёнком лет четырёх на коленях и сама выглядела лет на тринадцать.

В остальных комнатах Андрей тоже очень легко угадал жильцов: слишком характерные детали не позволили ошибиться.

И везде Порохов видел Прилипал. Где-то мелких, где-то крупнее, но они были.

– Очень странно, – повторил Ларнис, который следил за действиями врача, – я такого раньше не встречал.

И только сейчас сам Андрей понял, что означает эта фраза Сирены.

Он остановился, посмотрел в медовые глаза певца и коротко кивнул:

– Понял. Будем раскапывать?

– Мне интересно, – улыбнулся Ларнис. Хищно улыбнулся.

* * *

В квартире Ларниса было прохладно, и Андрей закрыл окно. Сам Ларнис не мёрз, казалось, совсем, но любил свежий воздух. Порохов тоже ценил проветривание, но жить предпочитал в более комфортных температурных условиях. Сирена тут же сказал, что на кухне бардак, и заинтригованный этим определением Андрей сходил на кухню и убедился, что да, действительно бардак.

– Что делал?