Ириска и Спящая Каракатица

А Уне кивнул, подтверждая слова правой головы.

– Я не собираюсь подыхать ради какой-то легенды! – Дорро топнул ногой.

– Тебе и не придётся.

– Никто не возвращался с Каракатицы!

– Никто не возвращался, потому что никто до неё не добирался! – парировал Грог. – Всех перехватывали сторожевые корабли.

– В море Беспощадности запрещено заходить без разрешения Двора Непревзойдённых, – напомнил Гейл. – Если нас поймают, то повесят.

– До сих пор нас никто поймать не мог, – хихикнул Муне.

– До сих пор мы не лезли в пекло, – отрезал Эскотт. – Мы нападали и убегали, и не связывались с линейными кораблями. А возле моря Беспощадности, хочу тебе напомнить, дежурят именно они – линейные! Самые большие корабли в мире!

– Всё будет хорошо, – едва слышно прошептал Уне.

И Дорро, который как раз набирал в грудь воздух, собираясь продолжить выступление, резко умолк.

А Угрюмый Гейл ухватил себя за подбородок и глубоко вздохнул.

Пираты, разумеется, знали о проницательности слепой головы и её умении видеть будущее, поэтому очень серьёзно отнеслись к услышанному.

– Мы вернёмся живыми? – тихо спросил Эскотт.

– Это будет опасный рейд, – так же тихо ответил Уне. – Живыми вернутся не все.

– Но мы вернёмся? – прищурился гном. – Я и Дорро?

– Скорее всего.

Ответить точно Уне не мог, но пиратов приободрил тот факт, что слепец не видел в будущем их гибели.

– Ладно! – Эскотт потёр могучие лапы одну о другую. – Мы идём к Каракатице – хорошо, пусть так. Но как мы преодолеем сторожевую линию?

– Море Беспощадности патрулируют самые большие корабли Прелести, – угрюмо напомнил Гейл. – Любой из них одним залпом потопит наш фрегат.

– У меня есть план, – осклабился Муне. – Ведьма, которая нас наняла, продумала все детали рейда.

– Я не доверяю ведьмам, – проворчал Эскотт. Варраксы были воинами и совсем не знали Волшебства.

А вот Угрюмый Гейл отнёсся к заявлению капитана спокойно. Но уточнил:

– Ведьма опытная?

Пройти через линию сторожевых кораблей было трудно ещё и потому, что часть их снаряжения зачаровывали феи и волшебники. Именно поэтому гнома интересовала сила нанявшей капитана колдуньи.

– Ведьма очень сильная, – кивнул Муне.

Уне подтвердил.

Бомбардира это успокоило. Он помолчал и добавил:

– Главное, чтобы она нас не обманула.

– Мы ей нужны, – пожал плечами Грог. – Так что никакого обмана.

Несколько секунд офицеры обдумывали заявление капитана, после чего Дорро почесал лапой затылок и уточнил:

– Допустим, мы пройдём мимо сторожевых кораблей, прорвёмся через море Беспощадности и доберёмся до Каракатицы… Что дальше? Зачем мы туда идём?

Ответ на этот вопрос был очевиден, и шмызл удивился, что офицеры до него не додумались.

– Мы освободим того, кто там заперт.

И едва не рассмеялся, увидев, что от изумления у гнома отвисла челюсть.

– Ты серьёзно?

– Зачем? – осведомился Эскотт.

– Нам за это платят, – вновь пожал плечами Двойной.

– Но если легенды правы, то мы освободим ужасное чудовище, – Угрюмый Гейл поёжился. – Что оно сделает с нами?

– Всё будет хорошо, – повторил Уне.

– Это мы уже слышали.

– Вы слышали только часть истории, а сейчас я расскажу вам её всю, расскажу то, что узнал от ведьмы, но сначала… – Уне-Муне придвинулся ближе к офицерам и зашептал: – Но сначала – самое главное: ведьма, которая нас наняла, хочет уничтожить Коралловый Дворец, а потом изгнать из Прелести фей. Понимаете? Изгнать всех фей! И больше никто не помешает нам грабить купцов, джентльмены!

– Ура, – тихо произнёс Гейл.

– Отлично! – ощерился в ухмылке Дорро.

– Мы станем королями Океана! – подытожил Грог. – И никто не сможет с нами соперничать!

Глава III

в которой Ириска встречается с Хишей и Ашугой, наслаждается пребыванием в Прелести и снова слышит странный голос

– Ты в самом деле ждал меня во Дворце? – удивилась Ириска. – Всё это время?

– Ты обещала скоро вернуться, – Хиша дружелюбно щёлкнул клювом.

Ночное приключение закончилось благополучно, в итоге девочку проводили в её уютный домик, и ночь она провела в своей кровати. А сейчас они втроём завтракали на свежем воздухе, в тенистой, увитой виноградом беседке.

– В любом случае я обещал ждать – и ждал, – закончил Страус.