Искажение

– Можешь.

– И мне за это ничего не будет?

– Полиция не верит в магию, – теперь мужчина негромко рассмеялся. – К тому же девица и Борис в другой стране.

– Тогда убью, – решила Ксана. – Не хочу его больше видеть.

– Так быстро? – удивился незнакомец.

– Предлагаешь поиздеваться над ними?

– Почему нет? Ты ведь этого хочешь.

Ксана помолчала, прислушиваясь к чувствам, а затем призналась, что мужчина прав: она хотела долгой мести, хотела, чтобы любовники переживали, тряслись от ужаса и непонимания, хотела насладиться их страхом. Согласилась и вновь посмотрела на увлечённого созерцанием реки собеседника.

– Я люблю ночную Москву, – размеренно произнёс он, словно поняв, что женщина готова слушать. – Моя Москва – тёмная бездна, порождающая отражения тёмной бездны во всех Отражениях одновременно и забегающая даже в грядущее. Моя Москва пропитана энергией Ша, и её вечный круговорот повторяет жизнь под лучами украденного у Солнца света. Моя Москва обволакивает туманом, и его холод делает меня поэтом. Иногда я брожу по Москве и читаю ей стихи. Я болею, когда уезжаю, и наслаждаюсь, переступая московский порог. Бездна моя, Москва – единственная слабость, которую я себе позволил. Иногда я ловлю себя на мысли, что хочу убить всех, чтобы никто не мешал мне наслаждаться Москвой…

– Вообще всех?

– Дворников придётся пощадить.

И Ксана вновь услышала смешок, полетевший в темноту реки. Но не сделавший её темнее.

– Ты знаешь моё имя, а я твоё – нет, – сглотнув, произнесла она.

– Называй меня баал Гаап, – ответил мужчина. – Называй с уважением.

– Баал – это имя?

– Титул. И ты должна говорить «вы».

– Почему?

– Потому что титул – это власть.

– Надо мной?

– И над тобой тоже.

– Я ничего не знаю о твоей власти.

– Ещё узнаешь, – пообещал Гаап.

– В чём моя сила?

– Внимание.

Он поднял указательный палец, и замолчавшая Ксана услышала рёв приближающегося со стороны Кутузовского авто. И сирены. Судя по звукам, владелец мощного автомобиля пытался уйти от полицейского преследования.

– У тебя мало времени, – деловито сообщил Гаап.

– Для чего?

– Ты слышишь звук, который издаёт спортивная машина, разогнанная до последнего предела. Она несётся со скоростью триста километров в час и ни в кого не врезалась лишь потому, что сейчас глубокая ночь.

– Какое отношение машина имеет ко мне? – чуточку нервно спросила Ксана. – Пусть летит дальше.

– Мой автомобиль окажется на её пути, – Гаап указал на чёрный «Бугатти», небрежно припаркованный поперёк полосы.

– Откуда он взялся? – не сдержалась Ксана. Она была уверена, что баал явился на мост пешком.

– Неважно, откуда он взялся, – рассмеялся Гаап. – Важно то, что сейчас лихач ещё больше увеличит скорость.

На Дорогомиловской заблестели фары.

– Но с Бережковской выскочат полицейские, лихач увидит их, попытается объехать по «встречке», не справится с управлением и врежется в мою машину.

– Надеюсь, она застрахована, – попыталась пошутить женщина.

– «Бугатти» подпрыгнет, перевернётся в воздухе и обрушится на нас, – закончил Гаап. – Ты застрахована?

– Нет.

– А следовало.

– Я не хочу погибать под твоей машиной.

Он согласно кивнул и очень спокойно сказал:

– Тогда вернёмся к началу, Ксана: у тебя очень мало времени.

Женщина резко повернулась и убедилась, что события развиваются в точном соответствии с предсказанием. Приземистый спортивный автомобиль стремительно приближался к мосту. Слева появились полицейские…

– Что я должна…

И замолчала, ибо поняла, что должна.

Должна представить.

Как приземистая «Ламборджини» отворачивает чуть раньше, чем предсказал Гаап. И чуть резче. Должна представить, как автомобиль заносит, крутит по мосту и как «Ламборджини» влетает в столб. Не в «Бугатти», а в столб.

И взрывается.

На противоположной от наблюдателей стороне моста. Не причинив вреда ни им, ни дорогой машине баала.

– Ой! – Ксана отшатнулась, «поймав» взрывную волну, но на ногах устояла и не сдержала восклицания: – Ух, ты!

Разглядывая падающие на асфальт обломки «Ламборджини».