Красные камни Белого

Илдог недовольно засопел, но Зум вновь рассмеялся.

– Пятьсот цехинов. Но это последнее предложение.

– Что нужно делать?

Умный уселся напротив, не на трон – на обычный стул, и совсем другим, гораздо более тяжелым тоном сказал:

– Один человек, имя которого ты узнаешь, хочет кое-что продать. А я хочу это купить. Лично я. Человек весьма осторожен, он сумел обмануть верзийскую жандармерию, но его продолжают искать.

– А потому он никому не доверяет.

– Совершенно верно.

– Моя задача?

– Человек заинтересован в сделке, ему нужны деньги, но и попадаться он не хочет, а потому предпринимает серьезные меры предосторожности. – Зум выдержал паузу. – Учитывая его положение, я не обижаюсь.

– Он хочет аванс.

– Здесь пять растарских жемчужин. – Умный выложил на стол замшевый мешочек. – Пятнадцать тысяч цехинов. Ты отправишься на Чурсу, встретишься с человеком и отдашь ему жемчуг.

– Что взять взамен?

– Ничего. Договоришься о времени и месте следующей встречи. Я прибуду на Чурсу через день после тебя.

А невероятные пятьсот цехинов – плата за риск. За большой риск, потому что верзийцы, в отличие от каатианцев, знают, как обращаться с ребятами из Омута.

– Мне вы тоже заплатите авансом?

– А-а!

Крик, мужской, полный боли крик.

– А-а!!

Он разорвал беспросветную темень молнией страдания, заставил подскочить и похолодеть. Кого-то – на мгновение. Кого-то – надолго. Крик был такой силы и такой муки, что не мог оставить равнодушным. Особенно здесь и сейчас: в ночи, на дне каньона, на незнакомой планете. Крик бил наотмашь.

– А-а!!!

– Что случилось?!

– Не надо! Не надо! Пожалуйста!

– Держите его!

Щелкает взведенный курок.

– Кто кричал?

– Грозный, не ходи!

В костер полетело несколько веток, пламя ярко вспыхнуло и осветило лагерь.

– Это Тыква!

– Он был дежурным!

– Помогите мне!

– Помогите мне!

Первый вопль – Грозного, второй – Тыквы. Грозный заламывает спорки руку, пытается придавить к земле, удержать. А Тыква вырывается, елозит под железной хваткой лысого, скалит зубы и лягается. Вопль Тыквы – результат секундного просветления, которое тут же проходит, и над поляной вновь несется полный боли крик:

– Не надо! Пожалуйста, на надо! А-а!!

– Что происходит?

Привереда бледна как мел. Вцепилась в Кугу и дрожит, совершенно не стесняясь своего страха.

– Облейте меня водой!

Грозный переворачивает Тыкву на спину, всматривается в его красное, словно у вареного рака, лицо, и безжалостно бьет по нему кулаком.

– Что ты творишь?!

– Воды!

– Что?

– Ядреная пришпа!

Вторым ударом Грозный отправляет Тыкву в нокаут, подхватывает на плечо и бежит к реке.

– Свет! Принесите свет!

Привереда выхватывает из костра горящую ветку и мчится следом. Куга беззвучно шевелит губами. Рыжий вертит в руке пистолет, вид у него дурацкий.

– Я…

И бежит к реке. Перепуганная Куга не отстает.

А там уже все в порядке. Грозный вытаскивает Тыкву из ледяной воды и кладет на камни. Лицо у спорки обычного цвета, а дыхание ровное. Он спит крепким, здоровым сном, и этот факт вызывает у Рыжего закономерный вопрос:

– Что, вашу мать, здесь происходит?

– Мы вовремя сбили температуру, – коротко отвечает Грозный. – Он будет жить.

– Будет жить? – возмущается Рыжий. – Да этот мулев спорки просто дрыхнет!

– И будет спать до утра, – подтверждает Грозный, и хмурится: – Где Свечка?

Привереда смотрит на Рыжего: он ведь убегал со стоянки последним, тот кивает на Кугу, и синеволосая лепечет:

– Я ее не видела.

– Я тоже, – подтверждает Привереда.

– Ядреная пришпа, – тянет Грозный, и на этот раз присказка звучит самым последним ругательством.

Он переносит Тыкву к костру, оглядывает стоянку и качает головой: девушки нет.

– Она спала вон там.

А теперь исчезла.

– Посвети!

Привереда подходит ближе, Грозный присаживается на корточки и внимательнейшим образом изучает землю, стараясь отыскать следы девушки.

– Может, она пошла в туалет, а потом испугалась? – глупо произносит Куга.

– Надо ей покричать, – предлагает Рыжий.

– Не надо. – Грозный отыскивает след и приказывает: – Мы с Привередой попробуем найти Свечку, а вы оставайтесь здесь.

Идти в темную рощу нахалке не хочется, но показывать Грозному слабину не хочется еще больше. А потому она послушно семенит за лысым, проклиная катастрофу, Пустоту, изобретателей цеппелей, изобретателей Пустоты и глупых мужиков, которым обязательно требуются спутницы. Она ругается и злится, потому что знает: ругань и злость не позволят ей впасть в панику. Она шагает за Грозным и освещает импровизированным факелом землю, когда лысый наклоняется к следам. Она держится, но у любой выдержки есть запас прочности:

– Может, все-таки позовем Свечку? – спрашивает Привереда, когда костер окончательно скрывается из виду.

– Не надо, – тихо отвечает Грозный. – Мы ее нашли.

А потом поворачивается, закрывая Привереде обзор, и странным голосом говорит:

– Не думаю, что тебе стоит на это смотреть.

Она понимает, что нужно послушаться, понимает, что Грозный прав, что Грозный видел куда больше и зря не скажет, но она слишком долго шла через эту проклятую рощу. Она свое отбоялась и не хочет скидок. Что бы там ни было, она это увидит.

– Отойди.

Грозный качает головой, но не спорит, делает шаг в сторону и становится рядом. Привереда чуть поднимает факел и закусывает губу, чтобы не закричать.

Потому что видит мертвую Свечку.

Белокурая полулежит на мягкой земле, не забыв, правда, постелить пальто. Рубашка и брюки расстегнуты, правая рука Свечки закрывает грудь, а ладонь левой покоится между ног. Голова откинута на камень, одна нога согнута в колене, и кажется, что девушка просто ласкает себя. Кажется, что сейчас она увидит спутников, блаженная улыбка превратится в гримасу, Свечка зальется стыдливой краской и… Нет, не зальется. Даже в мерцающем свете импровизированного факела видно, что девушка слишком бледна. Как мел. Как снег. И на ее теле поблескивают кристаллики льда.

– Добрые Праведники, – шепчет Привереда, наконец-то вспоминая, что когда-то ходила в церковь. – Да что же здесь происходит?

– «Огненная льдинка», – хрипло отвечает Грозный.

– Что?

– Знак Пустоты. – Он поднимает руку и коротким нервным движением трет лоб. А потом опускает ее, какое-то время бессмысленно поводит перед собой и в конце концов прячет в карман. Он расстроен.

– Какой пустоты? – Привереде кажется, что лысый сошел с ума. – Какой, твою мать, пустоты?

– Парный Знак, – продолжает Грозный. – Одного цепаря сжигает, другого замораживает. Очень редкий Знак. Полное дерьмо.

– Какой, твою мать, пустоты? – повторяет Привереда. Ее бьет крупная дрожь. – Мы на планете, Грозный, ты помнишь? Мы на планете!

– Все правильно: на планете, – соглашается мужчина. – А раз пришел Знак, значит, эта планета называется Ахадир.

Он поднимает голову, и тучи издевательски благодарят его за догадку: расходятся, открывая взору круглую, красноватую луну, которую неспешно облетает черный спутник.

– Как это ничего нет?! – завопил Осчик.

– Никого нет, – уточнил Баурда, но разъяренный Осчик проигнорировал слова следопыта.

Дан поднялся на мостик сразу, едва вернулся на цеппель, не умывшись и не переодевшись. Зеленая форма, лицо, руки – все вымазано в грязи, специально вымазано, чтобы сделать следопыта незаметным, но внешний вид Баурды вызвал у брезгливого Осчика отвращение, а первые же его слова привели в бешенство.

Вальдемар повернулся к Вандару и продолжил:

– Ты меня обманул, Жак? Ты представляешь, что тебя ждет?! Да я…

– Прекрати истерику!

– Не указывай! Ты их спугнул! Спорки заметили тебя и смылись!

– Нет.

– Компания не любит обманщиков!

– Хватит! – рявкнул Вандар. – Дослушаем доклад, тогда и решим, что делать!

Терпеть нападки галанита капитан не собирался. Должность у Вальдемара, конечно, весомая, но сейчас он в полной власти Вандара и должен следить за поведением, не покушаться на авторитет капитана. В конце концов, люди даже на обычной охоте, случается, гибнут, что уж говорить об опасной экспедиции на неисследованную, полную тайн планету? Тут можно сгинуть без следа.

– Я… погорячился. – Осчик умел слышать непроизнесенное, и по тону Вандара понял, что едва не перегнул палку. – Удивился.

– Мы все удивились, чтоб меня манявки облепили, – проворчал капитан, и вновь обратился к невозмутимому Баурде: – Продолжай.

– Мы поднялись на ту гору, которую ты описал…

– На кривую?

– Да, кособокую… С нее действительно открывается прекрасный вид на храмовый комплекс и, что важнее, на внутренний двор. – Следопыт помолчал. – На пустой внутренний двор, капитан. Мы никого не увидели, зато разглядели валяющиеся вещи.

– Какие? – хмуро спросил Осчик.

– Какая-то одежда, фляга, сумка.

– Лежали в одном месте?

– В разных. И не лежали, а валялись. Словно их обронили.

– Что дальше? – грубо спросил Вальдемар, всем своим видом показывая, что выводы разведчика его не интересуют – их он будет делать сам.

Баурда вопросительно покосился на капитана.

– Не забывай, что он галанит и шишка в Компании, – хрюкнул тот. – Потерпи.

– Жак! – возмутился Осчик. – Я требую уважения!

– Мои люди тоже. Мы деловые партнеры, а не твои слуги.

«Вы грязные, обалдевшие от наглости пираты!»

Но мысль о том, что редкая экспедиция обходится без жертв, все еще вертелась в голове и заставила Вальдемара сдать назад.

– Согласен: мы – партнеры.

– Не надо об этом забывать.

Баурда, которому хватило ума сохранить на лице невозмутимое выражение, продолжил:

– Мы наблюдали за комплексом полтора часа, но так никого и не заметили. Я думаю, спорки ушли, причем – в спешке.

– Следы боя?

– Нет. Но в пропасти лежит разбитая повозка. А поскольку дорога там достаточно широка, можно предположить, что уходили спорки ночью. И не просто уходили – бежали.

– Узнали о нашем появлении?

– Мы пришли на Ахадир довольно далеко от храма, во время полета прятались за облаками, а после – между гор. Нас не могли заметить.

– Значит, вы наследили в прошлый раз, – подал голос Осчик.

– А бежать спорки решили именно сегодня? Долго же они собирались. – Вандар усмехнулся. – Нет, Вальдемар, мы ни при чем. Из того, что рассказал Дан, можно сделать только один вывод: спорки чего-то испугались и бросились наутек.

– Согласен, – кивнул Баурда.

– Но что их напугало? – поинтересовался Осчик.

– Что угодно, – пожал плечами следопыт. – Мы на Ахадире, а у него полным-полно тайн.

– К тому же бегство спорки упрощает задачу, – хмыкнул Вандар.

– Упрощает? – удивился галанит.

– Разумеется, Вальдемар, – упрощает! Мы собирались вышибать спорки из храма, а они сами его отдали. Нам в очередной раз повезло, чтоб меня манявки облепили.

– Я бы не спешил с выводами.

– А я их еще и не сделал, – отрезал капитан. – Мы отправимся в храм и все проверим.

– А если там кто-то есть? – тихо спросил Баурда.

– Ты кого-нибудь заметил?

– Нет, но…

– Нам подарили время и возможность! И я не собираюсь их упускать, чтоб меня манявки облепили!

– Я предлагаю выждать, – угрюмо произнес галанит. – И ты не можешь игнорировать мое мнение.

По условиям сделки капитан командовал экспедицией, принимал решения и головой отвечал за результат. Но наблюдатель Компании имел право вето. На словах, разумеется – у Осчика не было иной возможности давить на Вандара, но ссора с Вальдемаром в планы капитана не входила. А потому он принялся за уговоры:

– Как правильно заметил Дан, на Ахадире есть тысячи причин для беспокойства, и каждая из них могла заставить спорки бежать. Допустим, они ждали землетрясения. Или камнепада. Или мощного Знака, который должен был накрыть проклятый храм. Важно то, что они ушли, а разведчики не увидели опасности, из чего можно сделать вывод, что она миновала.

– Или не наступила, – рассудительно ответил галанит. – Твои разведчики плохо знают Ахадир.

– У нас есть цеппель, а значит, мы застрахованы от землетрясения и камнепада.

– И от Знака?

– Мы цепари, – напомнил Вандар. – Мы пережили немало Знаков.

– Спорки живут на Ахадире и лучше нас знают о местных опасностях, – не отступал Вальдемар.

– Они могут вернуться в любой момент, и нам придется воевать с ними, – веско произнес капитан. – Я считаю, что мы должны немедленно захватить храм. И тогда, вполне возможно, мы уже завтра отправимся домой.

Осчик с сомнением покачал головой:

– Не верится.

– Нам везет, чтоб меня манявки облепили.

Вандар закусил удила и отступать не собирался. Вальдемар понял, что капитан готов пойти на конфликт, а потому зашел с другой стороны:

– Баурда, а ты что скажешь?

Тот вздохнул.

Опытный следопыт понимал, что у спорки была веская причина для бегства и соваться в храм сейчас, когда об этой причине ничего не известно, крайне опасно. Спроси его мнение капитан, лучше всего – в разговоре один на один, Баурда предложил бы выждать, понаблюдать еще несколько часов. Но поддерживать галанита разведчик не хотел.

– Сейчас Камни без защиты, и мы можем подойти к ним. А риск… Боевые действия тоже небезопасны. Если спорки вернутся, придется воевать, и неизвестно, в каком случае погибнет больше людей.

– Рисковать будут те, кто пойдет внутрь, – произнес довольный Вандар. – Цеппель останется в воздухе, и мы всегда сможем вытащить ребят.

– А если дело не в землетрясении?

– Вальдемар, тебе нужны Камни? – устало спросил капитан.

Баурда усмехнулся.

– Хорошо, – вздохнул Осчик. – Идем к храму.

Горы, горы, горы…

Вандар приказал над ними не подниматься, идти к храму, прячась между скалами, где любой внезапный и достаточно сильный порыв ветра мог бросить огромный цеппель на скалу, а потому на мостике царило напряжение.

Самый опытный рулевой, предельно сосредоточенный и мрачный, вцепился в штурвал и не отрывал взгляд от лобового окна. Вандар ушел в машинное отделение, а вот Осчик решил остаться на мостике. Во-первых, ему было интересно, а во-вторых, капитана сменил Петер Хеллер, с которым Вальдемар давно хотел побеседовать.

Некоторое время старпом крутился поблизости от рулевого, внимательно следя за его работой, но потом подошел к стоящему у бокового окна галаниту.

– Любуетесь?

– Скучаю, – негромко ответил Вальдемар. – На аэроплане мы преодолели бы это расстояние гораздо быстрее.

– В горах нужно быть осторожным.

– Самолет не так сильно боится ветра, как цеппель.

– Вам доводилось летать?

– Разумеется.

– И как?

Аэропланы появились в Герметиконе недавно, и цепари еще не знали, как к ним относиться. С одной стороны, астринг на них не установишь, а значит, крылатые машины проигрывали цеппелям в главном – в умении прыгать от звезды к звезде. С другой, те, кому довелось полетать на шустрых самолетах, отмечали совершенно особые ощущения, которые им довелось испытать.

– Они быстрые и маневренные, – усмехнулся Осчик. – Рано или поздно они вытеснят цеппели.

– Аэропланы не умеют зависать. И берут мало груза.

– И на них не поставишь астринг, – махнул рукой галанит. – Я все это знаю, Петер, но остаюсь при своем мнении. Цеппелям останутся переходы, а на планетах будут править аэропланы. В этом нет никаких сомнений.

– Или паровинги.

– Аэропланы!

– Но почему?

– Потому что двигателям внутреннего сгорания нужен бензин, а не Философский Кристаллы. Аэропланы и автомобили позволят человечеству выйти из-под власти алхимиков Герметикона.

– Разве мы в их власти? – недоуменно спросил Хеллер.

– Конечно! – с жаром ответил Осчик. – Представь себе, что Герметикон перестанет поставлять Кристаллы. Что станет с экономикой?

– Они не прекращают поставки.

– Пока. – Осчик вздохнул. – Но их невидимые пальцы лежат на нашем горле, Петер. Рано или поздно Компания сбросит это иго.

«Как когда-то Галана избавилась от адигенов», – едва не ляпнул Хеллер.

О кровавой бойне, которую устроили пожелавшие «освободиться» галаниты, знал весь Герметикон, однако вспоминать ее не рекомендовалось – злопамятность обитателей Галаны вошла не в одну поговорку.

– Вам виднее, синьор Вальдемар.

– Да, Петер, мне виднее, – не стал спорить Осчик. После чего покосился на занятого рулевого, убедился, что тот не подслушивает, и спросил: – Скажи, только мне показалось, что Жак проявил странную лихость? Насколько я понимаю, капитан обязан думать о безопасности экипажа и цеппеля.

– Мы занимаемся рискованным бизнесом, синьор Вальдемар. И капитан довольно широко трактует понятие «безопасность».

– Как тогда, когда он заставил астролога построить переход в неизвестный мир?

– Мы уходили от погони.

– Он рискнул вашими шкурами.

– Окажись мы в руках лингийцев, за них бы не дали и гроша, синьор Вальдемар. Нас всех повесили бы.

– То есть ты – убежденный сторонник слепого подчинения?

– Кому?

– Мы просто разговариваем, Петер, обсуждаем твои взгляды на жизнь, – улыбнулся Осчик, проклиная про себя тупость дунбегийца. – Они мне интересны.

– А почему я стал вам интересен, синьор Вальдемар?

– Потому что Компания огромна, Петер. Мы ведем дела по всему Герметикону и заинтересованы в помощи толковых людей.

– Таких, как Вандар?

– Менее наглых, – очень тихо произнес Осчик. Выдержал короткую паузу, чтобы смысл ответа дошел до старпома, и легко продолжил: – Возвращаюсь к вопросу: только мне показалось, что капитан проявил странную лихость?

– Хотите сказать, что разочарованы его действиями? – До Хеллера наконец-то дошел намек галанита.

– Немного удивлен. – Осчик вздохнул. – К тому же из наших отношений почему-то исчезла былая искренность. Капитан не доверяет мне, что обидно, и даже сверхважное дело его не оправдывает. На кону большая сумма, но ведь это не повод лишать доверия старого друга, не так ли?

– Вы были друзьями?

– Хорошими знакомыми.

– А на что может рассчитывать ваш друг, синьор Вальдемар?

Рыба проглотила наживку.

Осчик задумчиво потер подбородок и веско, но несколько пространно ответил:

– Как показывает опыт, каждому человеку что-нибудь нужно, у каждого есть заветное желание. Кто-то хочет стать знаменитым, кто-то – богатым… Вопрос в том, что не всегда мечты можно реализовать собственными силами, и тогда на помощь приходят друзья.

– Возможности которых позволяют осуществить заветное.

– Ты схватываешь на лету, Петер, мне это нравится. Мне вообще нравятся умные люди, но, к сожалению, в наши дни они встречаются крайне редко.

– Согласен.

«Какой же ты кретин!»

– Вандар очень серьезно относится к экспедиции, – помолчав, произнес Хеллер.

– Я заметил.

– Он говорит, что мы заработаем полмиллиона цехинов.

– Но и команда велика, не так ли? Сколько у вас людей? Тридцать? Сорок?

– Теперь пятьдесят.

– Получается весьма скромно.

Тут Осчик погорячился: десять тысяч цехинов – сумма внушительная, с ней вполне можно уйти на покой. Но галанит хотел ослепить старпома, и ему это удалось.

– Вынужден признать вашу правоту, синьор Вальдемар, – пробормотал Хеллер.

– Вандар не дурак и тоже все понимает, – продолжил Осчик. – Вот и получается, что у капитана есть два выхода: или потратить колоссальную премию на развитие бизнеса, например, на приобретение списанного импакто. Или же постараться обмануть команду и присвоить деньги.

– Каким образом? – заволновался Хеллер. – Вандар вам что-то говорил? Намекал? От него можно всего ожидать.

– Ты весьма умен, Петер. В некоторые моменты мне кажется, что я разговариваю сам с собой.

– Что говорил Вандар?

– Гораздо важнее то, о чем сейчас говорим мы, Петер, – жестко произнес Осчик. – Я лично считаю, что рискованным бизнесом следует заниматься до определенного предела. Нельзя всю жизнь грабить цеппели и бегать от военных. Умный человек постарается накопить капитал, после чего раздобудет чистые документы и отправится в какой-нибудь тихий мир на заслуженный отдых.

«Ты ведь этого хочешь, да?»

Как выяснилось – да, этого.

– Когда Вандар сказал, что рассчитывает получить с Компании полмиллиона цехинов, я сразу подумал, что это предприятие должно стать последним, – негромко произнес старпом.

– Вопрос в том, кто снимет банк.

Хеллер придвинулся чуть ближе:

– Вопрос в том, что для этого нужно сделать?

И сколько вы планируете оставить в банке, синьор Вальдемар.

– Я уже хвалил твой ум?

– И не один раз.

Осчик тонко улыбнулся:

– Ты прав, Петер: я не заплачу тебе и тем людям, которые за тобой пойдут, полмиллиона. Но на триста тысяч ты можешь рассчитывать.

– Сколько нужно человек?

– Не меньше десятка.

– Не маловато?

– На борту еще десять галанитов – справимся.

– Какова цель?

– Если что-то пойдет не так, а Вандар упрется, мы сбрасываем балласт и убираемся с Ахадира. Ты знаешь, где находится работающая точка перехода?

– Да.

– Значит, я обратился к нужному человеку.

Несколько секунд старпом обдумывал предложение Осчика – Вальдемару даже показалось, что он слышит скрип шестеренок в простецкой голове дунбегийца, – после чего осведомился:

– А если Вандар вас больше не разочарует?

– Триста тысяч значительно меньше полумиллиона, – цинично ответил галанит. – Я думал, ты об этом знаешь.

– А ничего – меньше трехсот тысяч.

– Ты мне не доверяешь?

– Но очень хочу.

– Понимаю. – Осчик усмехнулся. – Не забывай, что ты будешь командовать цеппелем, Петер. Ты и твои люди определите ход переговоров. Если вы не станете жадничать и согласитесь взять триста, а не пятьсот, я вас поддержу.

– Обещаете?

– Даю слово. – Вальдемар понял, что разговор пора сворачивать, и кивнул на появившиеся вдали постройки: – Храм?

– Да.

– Красивый.

– Согласен, синьор Вальдемар.

Храмовый комплекс был выстроен на широкой террасе, что прилепилась к южному склону горы. По краю террасы шла сложенная из белого камня стена, оживляемая четырьмя круглыми башнями, а сразу за ней виднелись черепичные крыши невысоких построек. Здания располагались вдоль стены, и перед вырубленным в скале храмом получилась довольно большая площадь.

– Не ожидал, – пробормотал Осчик.

– Мы тоже удивились, – улыбнулся Хеллер. – Судя по всему, в этой скале была большая естественная пещера, которую спорки приспособили под свои цели.

– Или вырубили ее сами.

– Или так.

Фасад храма украшали ряды стрельчатых окон, колонны и статуи причудливых тварей, персонажей неизвестной Осчику мифологии. Он поднес к глазам бинокль и убедился, что спорки изрядно потрудились над отделкой – и статуи, и все детали были выточены с необычайным искусством.

– Над входом, – тихо произнес Хеллер.

Галанит перевел взгляд на крыльцо и увидел две каменные руки, держащие огромный красный камень.

– Делитесь впечатлениями?

Вандар прокричал вопрос от самых дверей. Затем шумно протопал через мостик, на ходу велев рулевому: «Командуй самый малый, цепарь, мы почти на месте», и остановился рядом с Осчиком.

– Очень красиво, – спокойно ответил галанит, не опуская бинокль.

– А внутри он еще красивее, чтоб меня манявки облепили! – заржал Вандар.

– Откуда ты знаешь, Жак?

– Я знаю, сколько стоят потроха этого капища! Такая куча денег не может быть некрасивой.

Осчик тихонько вздохнул, но промолчал.

– Спорки видны?

– Нет.

– Значит, все по плану. – Капитан повернулся к рулевому: – Зависай над площадью. – И вновь обратился к галаниту: – Пока вы тут любовались красотами, мы с Даном обсудили детали…

К храмовому комплексу вела единственная дорога, точнее – широкая тропа, серпантином спускающаяся от террасы и уходящая куда-то на запад. Недалеко от ворот она обрывалась, а через пропасть был переброшен каменный мост.

– Первая команда – четыре человека с «Шурхакеном» – перекроет мост, – продолжил Вандар. – Следующие две группы отправятся прочесывать здания. Всего пойдет двенадцать человек.

– Звучит разумно, – кивнул Осчик.

– А если первым ребятам ударят в спину? – буркнул Хеллер. – Если спорки не ушли, а прячутся в домах?

– Отобьются, – махнул рукой капитан. – Да и мы прикроем.

Ощетинившийся пулеметными и орудийными стволами «Доктор» завис над площадью.

– Будем верить в удачу! – провозгласил Вандар. – Все, что нам нужно, – пойти и взять наши красные камешки, чтоб меня манявки облепили!