Психолог о зависимости и о выздоровлении. Для близких зависимого

• к вызовам врачей на дом, и

• к переключению с одного препарата (неважно, гашиш или героин) на другой (например, алкоголь или амфетамины) с целью самостоятельного, т.е. без назначения врачей, ослабления всё тех же симптомов. Иными словами, снова игнорируются, только теперь уже психо-, социо- и духовный аспекты.

Беда же зависимого заключается в том, что он ПОВТОРЯЕТ одни и те же действия, каждый раз надеясь на другой результат, а результат… мы уже упоминали, предсказуемый.

Вариаций же способов лечения какое-то невероятное количество.

Подробно описывать каждый будет достаточно долго, поэтому просто перечислю коротко: химзащита, кодирование, транслокация (кодировка плюс химзащита), цимбулотомия (операция на мозге по удалению эндорфиновых рецепторов), шоковая терапия, заместительная терапия (например, приём метадона как фабричного варианта героина)…

Что же будет, если мы сосредоточимся на лечении исключительно аспекта психо? Боюсь, что здесь мы получим либо бесконечные попытки применения разнообразных психологических методик, работающих с чувствами зависимого (которые он уже давно отвык и осознавать-то, регулярно изменяя их веществами), но игнорирующих его социальную жизнь и соматические состояния, либо столь же бесконечное «пересаживание» зависимого с одного антидепрессанта на другой (в зависимости от того, кто будет заниматься этим аспектом, психолог или психиатр). Но мы снова получим тот же результат. И поскольку назначение успокоительных и антидепрессантов является прерогативой врачей, полагаю, будет вполне уместно отнести сей метод также к медицинскому подходу.

А ещё, применяя к зависимому подход «как к обычному пациенту», мы игнорируем его следующие качества:

• паталогическую неспособность быть честным и в первую очередь с собой;

• неспособность доверять, а соответственно – предубеждённость и неспособность обращаться за помощью (что также подразумевает и неполноценное выполнение рекомендаций врача).

И, как результат, психоаналитик может увлечённо разбирать годами «свободные ассоциации» нетрезвого ума, гуманистический психолог пытаться до бесконечности как «в прорву» снабжать и снабжать «поддержкой и пониманием» инфантильную личность…

На всякий случай: дело не в направлении психологии – любое из них (в том числе и из перечисленных) может быть эффективно, если есть верное понимание болезни зависимости.

Здесь занятно упомянуть опыт Кристины Гроф как одной из изобретательниц метода холотропного дыхания – такого своеобразного способа проникновения в глубины своего бессознательного да ещё и попутно приобретения сильных интересных эмоциональных переживаний. Кристина, как и её муж Станислав, сами практиковали этот метод, однако от алкоголизма её он (метод) не спас, с этим пришлось работать уже в одном из реабилитационных 12-шаговых центров в Европе. И, надо отдать должное этой женщине, она не только научилась оставаться трезвой, но и, хотя продолжила практиковать холотропное дыхание, достаточно чётко объясняет в своей книге «Жажда целостности», что её метод не может вылечить алкоголизм или наркоманию: «Я помню, как я сидела у ног своего гуру, а затем шла домой, чтобы выпить, чувствуя себя ужасно виноватой и несчастной» (К. Гроф. Жажда целостности: наркомания и духовный кризис. М.: Институт трансперсональной психологии. Издательство «Саттва», 2000).

Подход 3. Религиозный

Наверное, можно успешно заниматься только духовным аспектом, не учитывая остальных, и тогда речь идёт о монастыре или религиозном реабилитационном центре, и, кстати, этот подход, в отличие от первых 2, наконец-то чего-то требует от самого зависимого, а не ограничивается активностью его окружения. В этом подходе впервые пытаются увидеть проблему не снаружи, а внутри человека.

Но… боюсь, что и в монастыре, и в религиозной реабилитации существует некий социум, да и организм, как и психические особенности зависимого, не исчезает, даже когда его игнорируешь. И я безусловно соглашусь с тем, что есть люди, которым подобный подход помогает, более того, рад этому и всячески готов это поддерживать. Смущает другое: сложность адаптации людей «в миру» после длительного пребывания в подобных местах. А решимость в реальности остаться там навсегда, посвятить всего себя служению Богу, по моим наблюдениям, существует у крайне малого количества зависимых. Многие вообще не могут принять для себя никакой религии или даже просто решиться войти в храм.

Подход 4. Компенсаторный

Здесь, если говорить коротко, речь идёт уже или о выздоровлении с помощью групп самопомощи на основе программы «12 Шагов», или о 12-шаговом реабилитационном центре.

Пожалуй, о том, что из себя представляет программа «12 Шагов», стоит рассказать отдельно, пока же ограничусь коротким сообщением, что это система выздоровления, разработанная самими химически зависимыми в США в 30-е годы, в основе которой лежит принцип взаимодействия людей со сходной проблемой.

Сама по себе программа «12 Шагов» ИСКЛЮЧАЕТ решение каких бы то ни было задач для её участников, кроме основной цели: остаться трезвым. Причём речь идёт не просто о воздержании, а о выздоровлении, иными словами, работа идёт не с симптомами (употреблением), а с причинами болезни. Вместо «не пить» – «жить трезвым».

Соответственно, группы самопомощи «12 Шагов» как организация НЕ УЧАСТВУЮТ в каких-либо религиозных, политических движениях и не могут быть связаны с бизнесом, так как любой из упомянутых факторов, как показал опыт, разрушительно действует на функционирование группы и отвлекает от основной цели.

Однако многие реабилитационные центры используют идеи, отдельные элементы 12-шаговой программы. Это сочетание именуется Миннесотская модель лечения.

Что, по сути, из себя представляет хороший реабилитационный центр? Конечно, то, что я сейчас скажу, является довольно поверхностным обобщением, и всё же: это место, где человек начинает приходить к пониманию сути и проявлений своего заболевания и учится навыкам, позволяющим ему компенсировать разрушения по всем 4 вышеназванным сферам.

Существенное значение здесь имеет то, что в таком центре люди, будучи искусственно отрезанными от привычных опасных ситуаций, имеют при этом возможность получать поддержку без ВИС как от специалистов, так и от людей, объединённых сходным опытом и сходными задачами.

Если коротко пройтись по 4 аспектам:

• Зависимый человек – это человек с заниженным уровнем эндорфинов от рождения. В ходе употребления естественная их выработка существенно уменьшается. В центре восстановление уровня эндорфинов (так называемых «гормонов счастья») и в целом гормонального баланса происходит естественным путём, но более эффективно, так как он находится в среде «таких же», когда возможно открытое доверительное общение, а оно-то и способствует подъёму эндорфинов. Таким образом мы компенсируем потери в биологической сфере. Любой же «лекарственный» путь такой компенсации – риск возвращения к привычной модели мышления и поведения («мне плохо – надо что-то принять внутрь»). Только, конечно, для доверительного общения необходима честность, но врать в среде таких же, как ты сам, сложновато.

• Большинство зависимых в начале выздоровления могут много и красочно философствовать, произносить разнообразные, привлекательные, возможно, своей парадоксальностью мысли, но обычно испытывают значительные трудности с тем, чтобы определить свои чувства (особенно «здесь и сейчас»), как и быть способными справиться с ними. И их можно понять: долгие годы день за днём человек «убегает» от своих истинных чувств в употребление ВИС, как бы «замораживает» их, и когда он протрезвеет… Конечно, ему сложно понять свои чувства, отличить их от мыслей и при этом не обманывать себя. В центре зависимый может поработать над восстановлением и усовершенствованием навыков рефлексии – осознания собственных эмоций и чувств (психическая сфера); кроме того, ничто не восстанавливает психические процессы (внимание, память, мышление), столь серьёзно повреждаемые в употреблении, как письменная работа, чтение, слушание, анализ и формулирование своей вербальной реакции, а всё вышеперечисленное – это основные методы работы в подобном реабилитационном центре.

• Коллектив, в котором живёт зависимый в центре – это микрокосм для него, его «маленькая модель мироздания». Но здесь это – коллектив временный, и при этом реальный и безопасный – зависимый впоследствии ведь не обязан общаться с этими людьми. А сейчас он может попробовать увидеть себя их глазами и попробовать взаимодействовать с ними по-новому. Если это взаимодействие получится эффективным – он может перенести такой опыт уже в «макрокосм», во внешний мир (социальная сфера), получить возможность увидеть необходимость изменить некоторые собственные саморазрушительные внутренние моральные принципы, нормы, правила, способствовавшие ранее его болезни, опыт существования по другим принципам в безопасной «лабораторной» обстановке социума реабилитационного центра (духовная сфера).

Я упомянул здесь возможность выздоровления в группах самопомощи, то есть вне реабилитационного центра. По сути, основное сходство с вышеописанным способом в том, что есть возможность общения с себе подобными, однако важно понимать, что без реабилитационного центра зависимый берёт на себя большую ответственность и подвергается большим рискам: вне центра опасные ситуации никто не отменял, а до группы вне центра ещё надо дойти, и никакой консультант или психолог за тобой не придёт. Мой опыт показал, что оба пути могут привести зависимого к успеху, и оба не могут застраховать его от ошибок, срывов и трудностей.

Подход 5. Терапевтические Сообщества (ТС)

В отдельную категорию я выделил этот подход, так как есть центры, использующие его без применения 12-шаговой программы, но есть и такие, где принципы этих подходов пытаются с большим или меньшим успехом сочетать.

Если попытаться описать суть подхода ТС – это сообщество, где люди существуют по принципу некой коммуны, где нет начальников, есть люди, облечённые доверием. Основное внимание уделяется изменению поведения зависимого, акцент на том, чтобы создать для него обучающий опыт жизни в социуме, где руководители являются ролевой моделью нового поведения; где права неотъемлемо связаны с ответственностью; где действия всегда приводят к определённым очевидным последствиям.

Важный момент: люди туда приходят добровольно. В странах, где существуют успешно функционирующие ТС, законодательно определяется лечение в подобном центре как необходимое для зависимого. Таким образом, отказываясь от обращения в ТС, зависимый вступает в конфликт с органами государства, А НЕ С ПЕРСОНАЛОМ ТС!!! Соответственно, роль персонала ТОЛЬКО консультирующая, НО НИКАК НЕ КОНТРОЛИРУЮЩАЯ. НИКАКИЕ НАСИЛЬСТВЕННЫЕ УДЕРЖИВАНИЯ В НИХ НЕВОЗМОЖНЫ. Собственно, они и не требуются, контроль – функция правоохранительных органов, но когда её берут на себя консультанты, они неизбежно теряют доверие пациентов, а, соответственно, снижается эффективность терапии, если не сказать просто исчезает.

Более подробно о практике применения ТС можно прочесть, например, у Дэвида Кеннарда в его книге «Введение в терапевтические сообщества» (The Thetford Press Ltd, 1983).

Перечитав то, что описано выше, подумал, что можно более кратко описать компенсаторный подход как комплекс методов, преимущественно относящихся к гуманистической психологии, а подход терапевтических сообществ – к поведенческой. Пожалуй, оптимально, если оба подхода, как бы различны они ни были, использовались в одном реабилитационном центре.

Собственно, это и пытаются обычно сделать, делая акцент на том или ином направлении психологии. Ведь, если задуматься, ни один 12-шаговый не обходится на практике без использования принципов сообщества, иначе он превращается в авторитарную структуру, где ответственность переносится в неадекватной мере на консультантов, а пациенты продолжают оставаться инфантильными.

С другой стороны, в любом терапевтическом сообществе неизбежно происходит компенсация как процесс, способствующий установлению межличностных границ клиента, создание и укрепление его «образа Я», обретение им навыков и опыта конструктивных межличностных отношений и т. п.

Так что оба подхода вполне могут быть взаимодополняемы. Что же касается религиозной составляющей – на мой взгляд, она вполне возможна, просто не стоит рассматривать ее как обязательную в начале выздоровления: человек способен прийти к религии и после определенного срока трезвости, если САМ почувствует необходимость в этом. А вот если ставить религиозность как непременный фактор начала трезвости – это значит, по сути, отказывать существенной части пациентов в шансе на выздоровление.

Вот, собственно, и всё, в эти 5 подходов всё вполне укладывается, и никаких других способов лечения химической зависимости просто нет.

Часть 2.

О созависимых: возможно, это о нас

Надо признать, что сам по себе термин «созависимость» и по сей день весьма дискуссионный. От самых разных уважаемых специалистов я не раз слышал самые полярные мнения по поводу того, что же такое созависимость, начиная от обсуждения необходимости признать её болезнью и внести в категоризацию Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) и до утверждения, что никакой созависимости нет вообще.

Мелоди Битти в книге «Codependent no more» (название которой как-то, на мой взгляд, уж очень вольно было переведено на русский как «Алкоголик в семье, или Преодоление созависимости») сообщает, что впервые этот термин появился на психотерапевтическом горизонте в 1970-х гг. Хотя наблюдения за тем, что с родственниками химически зависимых происходит что-то особенное, появились гораздо раньше, и кто первый его применил, сказать сегодня наверняка сложно.

Ещё в 1940-е вслед за появлением групп самопомощи «Анонимные Алкоголики» появились группы, работающие по сходным правилам и принципам для родственников алкоголиков. Тогда же, в 1940-е, а точнее в 1947 году, выходит вышеупомянутая книга Эрика Бёрна «Игры, в которые играют люди», где он, описывая взаимоотношения алкоголика (или наркомана) с родственниками и близким окружением, выделяет шесть ролей, находящихся в активном взаимодействии, которое он, в соответствии со своей терминологией, назвал игра «Алкоголик».

Э. Бёрн уделил этой игре небольшую главу, занимающую всего несколько страниц, однако интересно, что три первые роли в этой игре стали основой для создания целой самостоятельной теории, известной под названием «Треугольник Карпмана» по имени её основателя, которая описывает уже не просто отношения химически зависимого с окружением, но и практически распространяет своё описание на определённые характерные аспекты, практически присутствующие в любых отношениях.

Подобная история произошла и с термином «созависимость». Изначально его применяли, обсуждая именно близких химически зависимого. Вот что пишет та же М. Битти: «Основная идея тогда, когда в 1979 году появилось слово „созависимость“, была та, что созависимые (коалкоголики или параалкоголики) – это люди, чьи жизни стали неуправляемыми в результате проживания в тесных взаимоотношениях с алкоголиком».

Теперь же понятие созависимости существенно расширилось. «Профессионалы, – продолжает М. Битти, – начали идентифицировать и другие проблемы, такие как переедание (болезненное обжорство) и недоедание (нервная анорексия), азартные игры и некоторые виды сексуального поведения. Эти компульсивные нарушения были параллельными с таким компульсивным нарушением или болезнью, как алкоголизм. Профессионалы также начали замечать, что у многих людей, находящихся в тесных взаимоотношениях с больными, страдающими перечисленными компульсивными расстройствами, развиваются такие формы реагирования и преодоления трудностей, которые напоминают формы преодоления трудностей у людей, имеющих тесные взаимоотношения с алкоголиками.

По мере того, как профессионалы начинали лучше понимать созависимость, появлялось все больше групп людей, у которых созависимость отмечалась: взрослые дети алкоголиков; люди, находящиеся в тесных взаимоотношениях с эмоционально и психически больными; люди, находящиеся в тесных взаимоотношениях с хронически больными; родители детей с поведенческими проблемами; люди, находящиеся в тесных взаимоотношениях с безответственными людьми; люди с такими «помогающими» профессиями, как медицинские сестры, социальные работники и другие. Даже выздоравливающие алкоголики и наркоманы заметили, что они были созависимыми и, возможно, это состояние у них возникло задолго до начала химической зависимости».

Теперь же созависимым считается любой человек, чья жизнь находится под разрушительным влиянием любого другого человека, чьё существование находится в паталогической зависимости от другого.

В данном тексте я представлю описание тех типов, которые были определены Э. Бёрном.

В литературе есть немало различных классификаций типов созависимого поведения, более и менее подробные, но в целом не противоречащие друг другу, а кроме того, те типы, которые выделил Э. Бёрн, называя их «роли», остаются актуальными и по сей день. Я взял за основу его классификацию вовсе не как идеальную, а просто как наиболее удобную и попробую здесь описать особенности этих типов в тех обстоятельствах, в которых с ними столкнулся я в 2000-е годы в России.