Хоббит, который познал истину

– Да.

– Здорово. Всегда хотела жить в мире, где действует магия.

– Но в твоем, как его… Междусетье магии намного больше, чем где бы то ни было!

– Да ну, какая это магия, это ерунда. Настоящая магия – это… ну, не знаю… какая-нибудь комната, полутемная такая, всякие снадобья волшебные, костер обязательно, чтобы над ним что-то варилось, а иначе какая же это магия? Никакой романтики.

– Высшая магия, да и вообще любая серьезная магия сотворяется исключительно в уме заклинающего, – начал я, но Лора меня перебила:

– Ну да, знаю, мозговой выброс и все такое. Только, по-моему, это неправильно, магия должна быть романтичной, иначе это уже не магия.

– В первую очередь магия должна быть эффективной, – не согласился я..

– Если думать только об эффективности, тогда это уже не магия, а техника, – возразила Лора.

– Какая разница, как это называть, если суть одна и та же?

Лора неопределенно пожала плечами.

– Как знаешь… Так ты перенесешь меня в этот… Минатор?

Я глубоко вздохнул и попытался собраться с мыслями.

– Конечно, Лора, – сказал я, – только не сейчас, а чуть позже. Прежде всего я хотел бы побольше узнать о твоем мире.

– Да ну, это уже не смешно! – Лора капризно надула губки. – Можно подумать, ты никогда сети не видел.

– Сети? Какой сети? Которой рыбу ловят?

Лора состроила выражение лица, какое обычно бывает, когда говорят с неразумным ребенком.

– Сеть – это совокупность думающих, связанных в единую структуру. Часть думающих составляют слуги, которые управляют мирами и предоставляют доступ субъектам.

– Стоп-стоп-стоп! Не так быстро. Ты говорила, что слуги – это артефакты.

– Ну да.

– А думающие – тоже артефакты?

– Конечно! Слуга – это частный случай думающего. И вообще, слуги отличаются от других думающих только способом функционирования, думающий может стать слугой в любой момент, а думающий, уже являющийся слугой, может в любой момент перестать им быть.

– А что происходит в мире, когда слуга этого мира перестает быть слугой?

– Что-что… ясно что. Мир перестает быть доступным.

– Он гибнет?

– Не обязательно. Если данные мира не уничтожены или хотя бы сохранена резервная копия, мир может быть восстановлен.

– Разве можно создать резервную копию целого мира?

– А почему бы и нет?

И в самом деле, почему бы и нет? Если вдуматься, нет большой разницы между копированием одного разумного и целого мира. Разница только в сложности и еще… Если копируется весь мир, где тогда размещается резервная копия?

Я задал этот вопрос и получил совершенно очевидный ответ, до которого додумался бы сам, если бы позволил себе немного поразмыслить.

– В другом мире, – ответила Лора, – а где же еще? Либо на специальных внешних хранилищах.

– Внешних хранилищах? А это еще что?

– Артефакты, как ты говоришь. – Лора улыбнулась.

– Артефакты… Значит, каждым миром управляет артефакт. Правильно?

– Ну да.

– И еще бывают артефакты, которые хранят миры, как хорошая хозяйка хранит зимой варенье из ягод?

– Интересное сравнение! – Лора хихикнула.

– Значит, мирами управляют артефакты… Кстати, а где находятся эти артефакты? В тех мирах, которыми они управляют?

– Нет, что ты! – Теперь Лора смотрела на меня как на сумасшедшего. – Есть же реальный мир, ты что, забыл, что ли?

– А этот мир, что, не реальный?

Лора пытливо взглянула мне в глаза.

– Хэмфаст, ты что, поехал?

– Куда поехал? – не понял я.

– С дуба рухнул, – пояснила Лора. – Крыша поплыла. Квадрат перекосился.

– Ты имеешь в виду, не сошел ли я с ума? – догадался я.

– Вот именно! Сколько времени ты провел здесь?

– Всю жизнь.

– Понятно. Ты помнишь свое настоящее имя?

– Конечно помню! Хэмфаст я.

Лора закусила губу.

– Ни хрена себе, – пробормотала она. – Я думала, так бывает только в желтых пергаментах. Ты хоть знаешь координаты этого… мира?