Ненависть Волка

На пределе, едва не захлебываясь клокотали насосы системы охлаждения ядерного реактора, стремясь удержать в допустимых пределах температуру своего подопечного. И все новые и новые мегаватты энергии вбрасывались в ненасытное чрево нуль-континуум генератора, где, превращаясь в гравитоны, словно алмазным резцом по стеклу, кромсали плоть вселенной.

Шестьсот… семьсот… восемьсот метров…

А в двухстах километрах от разверзающегося провала в пустоте, несся со скоростью сорок километров в секунду каменный космический экспресс – небольшой астероид из пояса Арбзира. Неумолимые законы небесной механики гнали его, как барана на убой, к гибельному месту.

Девятьсот… тысяча… тысяча сто метров…

Альтия, миллионы лет кружившая вокруг себя этого невзрачного своего подданного, точно вогнала его в эту дыру, словно бильярдный шар в лузу. Гравитационное поле звезды лучше всякой реактивной тяги выпхало астероид из этого мира. Есть!

И тут же бортовой компьютер гиперпространственной бомбы обесточил генератор – ключик в замочной скважине повернулся. С этой стороны дверь во Вселенную захлопнулась навсегда. Нет, астероид еще вернется в свой привычный мир. Вернее, не совсем в свой. Его энергии, с которым он ушел в гиперпространство хватит, чтобы через несколько минут, прошмыгнув за изнанкой Вселенной, вынырнуть вновь в трехмерный мир, в сотнях тысячах, а то и миллионах световых лет от привычного своего солнца. Впрочем, для каменной глыбы будет все равно, лучи какого солнца будет отражать ее невзрачная поверхность.

Астероид так и не пересек свет второй звезды…

В рубке управления крейсером резкой трелью разлился звонок – расчетное время прохождения второго репера. Но на экране внешнего обзора ничего не произошло – нужная звездочка по-прежнему блестела на черном бархате Космоса. Телескоп, направленный на нее, не обнаружил ни малейшего падения яркости.

Люди еще ждали несколько секунд, боясь своими восторженными возгласами вспугнуть удачу… Крохотная точка звезды продолжала радостно сиять наблюдавшим за ней людям. И те, наконец, поверили в свою победу и радостно заорали. Очень быстро радостный ор сменился грозным ревом:

– Смерь фролам!

– Смерь челам!

Проект «Молот» – создание кроками сверхоружия, не имеющего аналогов у их противников – челов и фролов, успешно прошел первую стадию.

– Андрей?! Сынок – невысокая хрупкая женщина сделала шаг и просто упала на сына.

– Сыночек! Живой! – маленькие женские ручки лихорадочно, словно боясь, что ее заберут, хватали родную плоть за руки, плечи, шею.

– Ма, не волнуйся. Живой, живой.

А женщина, словно ничего не слыша, продолжала горячечно бормотать:

– Андрюшенька, сыночек. Живой, вернулся…

Где-то рядом залаяла чужая собака. Ей гулко ответил Ворон. Где-то рядом шел человек. Андрей быстро оглянулся.

– Ма, пошли в дом.

А женщина, обняв сына, рыдая, шептала:

– Живой! Живой! Сыночек мой!

Сын, легко подхватив мать на руки, быстро зашел с ней в дом. Знакомо, до покалывания в сердце, скрипнули половицы.

– Ну, здравствуй, мама!

– …когда мне сообщили, что ты погиб… – мать Андрея снова всхлипнула, и инстинктивно схватилась за руку сына, словно боясь, что он исчезнет. Что это все сон и сейчас она проснется и пустая, серая реальность заглянет в окно хмурым осенним рассветом, – … я хотела повеситься.

– Сволочи! Суки! Я так и знал! – бывший лейтенант российской армии сжал кулаки. – Нет, чтобы сообщить: «Пропал без вести». Так нет, же – погиб! Суки!

– Сынок, не ругайся. Все ж обошлось. Я, когда вышла во двор, попрощаться со светом…

– Мама! – Андрей прижал мать к себе. Старенький диван, на котором они сидели, жалобно скрипнул.

– Ничего, ничего, сынок. Все нормально. Я увидела нашего Ворона, который, словно что-то чувствуя, терся об мои ноги и жалобно скулил, и подумала, а кто ж его возьмет? Все ж в деревне знали, какой он бешенный. Только тебя и слушался. Вот и будет голодать, воровать что-то по чужим дворам, пока кто-нибудь не прибьет его или покалечит. И так мне его стало жалко… – хрупкая седая женщина вновь как-то по-детски всхлипнула.

За окном стало светать. Звезды постепенно растворялись в сером небе. И лишь Луна пока не сдавалась, турецким ятаганом вися над землей.

– Так где ж ты был, сыночек?

– Там, мама, – Кедров обернулся к окну и ткнул рукой в небо.

– Где, там?

– На звездах.

– Сыночек, сыночек, – мать, потрясенная рассказом сына, прижала его к себе и словно маленького гладила по голове. ? Ох, недаром тебя прозвали в деревне Волком. Волк ты и есть. Прошел через такое и выжил.

За окном окончательно рассвело. Первые лучи солнца мазнули по крышам домов. Сказочная, фантастическая ночь на родной Земле закончилась. Пора было решить один неприятный вопрос.

– Ма… я следующей ночью должен улететь.

– Сынок… – в глазах у матери Андрея мгновенно заблестели слезы, – а как же я?

Сколько раз на протяжении веков матери задавали этот вопрос своим сыновьям, рвущихся открывать и осваивать далекие земли, идти в опасные походы, то ли за золотом, то ли освобождать гроб Господень. Причины назывались разные, но суть была одна – молодым людям была тесно, душно дома. Кровь бурлила в их жилах, и хотелось подвигов, славы, богатства. И этот зов, зов молодой горячей крови был сильней привязанности к родному дому, близким, даже привязанности к матери. И с этим ничего нельзя было поделать. Так было, есть и будет. Пока существует во Вселенной существо, когда-то, миллионы лет назад взявшее в руки палку и начавшее силой прокладывать себе путь к вершине – венцу мироздания. Да, на дереве сидеть было намного безопасней, чем выгонять из пещеры саблезубого тигра. Но зато, если получилось, насколько уютней была пещера по сравнению с тем, что было! Да и любая самка предпочтет такое жилище, открытой всем ветрам и дождям, ветке дерева.

– Ма, ну ты понимаешь, я должен… – и с трудом подбирая слова, стараясь не смотреть в глаза матери, сын стал объяснять причины своего поступка. – Ну кто я здесь? Лейтенант, вернее бывший лейтенант. Сунься я обратно в армию, затаскают по комиссиям. А там… а там я могу принимать участие в таких событиях, которые мне здесь даже не снились. Я могу за считанные часы перелетать от одной звезды к другой и видеть миры, которые я бы никогда не увидел. И там, ма, у меня есть жена…

– Жена? – мать вздрогнула и посмотрела сыну в глаза. – А как же ты с ней… – женщине трудно было подобрать слова, ? она же не такая как мы. Она даже не негритянка! – мать, наконец-то, сумела передать свое непонимание и тревогу.

– Да, она не негритянка, – Андрей Кедров впервые, после приземления на Землю, рассмеялся. – Она намного лучше.

Несколькими словами он описал внешность своей жены.

– Чем-то похожа на Люську Коваленко.

– Нет, лучше, лучше! – Андрей вновь рассмеялся.

Рассмеялся и с удивлением обнаружил, что тоски по первой своей девушке у него уже нет. А ведь прошло всего лишь чуть больше трех месяцев с тех пор, как он здесь, около своего дома классно отметелил нескольких гостей, гулявших на свадьбе у Люськи и ее мужа, местного фермера Ивана. После этого, не догуляв трех дней до конца положенного после окончания института отпуска, он вынужден был удирать к месту службы. Это в мирной жизни три месяца, так, пустяк. Просто длинный отпуск. А там, где ежедневно рискуешь жизнью, день идет за два, а то и за три. А иногда и за год, и даже за десятилетия. Тому пример, седеющие за один день боя молодые двадцатилетние пацаны. Нет, не три месяца провел вне Земли молодой двадцати трех летний парень. Сколько надо времени, здесь, на Земле, чтобы увидеть, как от вспышки лазерного луча взрывается огромный звездолет? Чтобы увидеть, как глубоко в недрах совершенно чужой планеты из темноты бесшумно бьет мощный рентгеновский луч и твой товарищ безмолвно, замертво бьется лбом о панель управления? Чтобы увидеть, как выступают капельки пота на лицах военных пилотов, когда бортовой компьютер их корабля отсчитывает последние секунды до прыжка в гиперпространство, и не знаешь, увидишь ты еще раз звезды или нет? Сколько для этого понадобиться времени? И сейчас, после всех произошедших с ним в течение последних трех месяцев событий, все эти местные страсти казались мелкими и неинтересными.

– А вообще-то, я зять Главного Командора фролов. Это вроде что-то нашего министра обороны. Вот только армия у него значительно сильнее нашей.

– Ты всегда у меня, сынок, был очень практичным человеком, – только и смогла ответить мать.

Начавшийся день несся вскачь. Казалось, совсем недавно старенькие ходики отбомкали десять часов, а уже на улице полдень.

– Ивановна! Ивановна! – раздалось за окном.

Они только сели обедать. На столе дымился наваристый борщ, на плите призывно шкварчала картошечка с салом, и зазывающе блестела бутылка с ядреным сельским самогоном.