Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #1

– Значит так, – безжизненным голосом начал помощник. – Предлагаю сыграть в интересную и увлекательную игру. Сейчас каждый берёт по ножу и начнётся бой. Должен остаться только один из вас. Решайте сами, кто пойдёт сегодня домой, а кто нет. Вы скованы, разбежаться в стороны не сможете. А я снимать буду.

У второго подростка затряслись губы.

– Вы не можете, вы не имеете права! У наших родителей есть деньги!!!

Однако Серёга, демонстративно подняв вверх указательный палец, медленно опустил его на камеру и нажал кнопку записи.

– А-а-а!!! – неожиданно завопил первый, схватил нож и ударил приятеля в живот. Потом ещё, потом снова.

Брызнула кровь, запахло каловыми массами из перерезанного кишечника, второй издал глубокий, нутряной хрип и каким-то чудом тоже смог схватить нож. На последнем издыхании он по рукоять вонзил острие в грудь первому. Но тот этого не заметил, продолжая полосовать в исступлении живот соседа.

Секунды этой странной поножовщины тянулись долго. Вот упал на спину изувеченный приятельской рукой второй; вот удивлённо засучил ногами, непонимающе уставившись на собственную грудь, первый.

Иванов выключил запись.

– Всё. Конец фильма. Пошли. – и подхватил полегчавшую сумку, забросив туда молоток и перчатки. – Нечего здесь делать.

– Знаешь, подчинённый, – задумчиво протянул Швец. – Ты мне сегодня открылся с совершенно другой стороны. Не скажу, что я тебя осуждаю, но и не оправдываю. Мне самому в этом разобраться надо. Потом встретимся, – он замерцал, растворяясь в воздухе.

Помощник проводил его исчезновение мрачным, угрюмым взглядом, после чего крикнул в гущу леса:

– Банник, ты там?

Старичок опасливо появился откуда-то сбоку, растерянно глядя на Иванова.

– Ну как так то? Как так? – причитал он. – Такие молодые… Зачем?..

– Не трясись ты над ними. Не надо. У меня к тебе дело есть. Завтра к обеду жди на месте своей баньки, будем заклятие снимать. Ну, или попробуем…

– Правда?! – не веря услышанному, просветлел лицом нечисть.

– Да. – Сергей переложил котят из коробки к себе в сумку, и, не прощаясь, пошёл в сторону остановки.

… Они традиционно сидели на кухне и курили, глядя в наступающий за оконном вечер.

– Я с банником разобрался, снял проклятие.

– Да? – Антон в удивлении вскинул вверх правую бровь. – Как?

– Капнул кровь юной девственницы, согласно рецепта.

– И где ты такое диво откопал?

– Да просто всё оказалось, – Иванов затушил окурок и поставил чайник на плиту. – Помнишь Ленку-вампиршу? К ней вчера прямо из леса поехал.

– Ну…

– Вспомни, кого она в последний раз из хосписа спёрла.

Инспектор округлившимися от удивления глазами смотрел на подчинённого.

– И верно…

– Да. Девочка пяти годиков. Девственница, как сам понимаешь. Кровь новой маме для лечения предоставляет совершенно добровольно, я проверил. Про то, что она должна быть здоровее здоровой, никто не говорил, да и не важно это, как я понял. Так что всё гут!

– А Ленка как, нормально восприняла твою просьбу?

– На удивление. Но я сам ей всё рассказал, тут ведь секретности никакой нет. Она вообще, по-моему, адекватная по жизни… И котят забрала для малышни своей. Пусть играют.

Чайник вскипел, разлили сразу по кружкам, поленившись ставить заварник.

– А банник что?

– Да ничего. Только капля упала на землю – я признаться, трусил сильно, мало ли – гром ударит или иные побочные эффекты проявятся, но ничего, пронесло – как он словно ошпаренный унёсся. Только когда до остановки дошёл – нечисть ко мне вернулся, весь в мыле, словно загнанный конь. Говорит, что всё получилось и ему некогда – он печь топит, чтобы со вкусом помыться в олигархической парилочке. Просил захаживать…

– Но адреса не называл, – закончил Антон крылатую фразу и оба рассмеялись.

Неловкость после вчерашний событий начала спадать, и теперь настала Серёгина очередь любопытствовать.

– Помнится, ты уточнял у того старого хрыча – в одном месте убийства были или в разных. Почему?

– Редко, очень редко, побег бесам устраивают отсюда. По-разному – иногда чернокнижники по дури собственной, иногда демоны по каким-то своим причинам. Сами бесы такое не провернут, силёнок нашаманить вызов маловато. И лазейку для беглецов гораздо проще сделать в плохом месте, пропитанном смертью и болью. Колдуется легче, наверное. Потому и проверял этот вариант. Не срослось – нам легче. А то бы в окошко как минимум полсотни этих адских засранцев проскочило, пока не перекрыли.

– Понятно…

Швец встал, прошёлся по кухне, а затем взял, что называется, быка за рога.

– Я не осуждаю тебя, Серёга, ты не думай чего… Вчера сомневался, метался, пытаясь определиться в своём отношении к этой ситуации, а потом понял: пацанята сами себя убили. Из-за гнили своей, уродства душевного. Всё правильно случилось, закономерно. Иначе бы они на людей перешли. И это не допущение, а вопрос времени, только и всего. Поверь, я в таких делах за время работы там, – он указал пальцем в потолок, – поднаторел.

Инспектор помолчал, глядя в окно, а затем поинтересовался:

– Что ты хотел с ними сделать, если бы они не стали за ножи хвататься?

– Уши отрезать подумывал. Но это не точно.

– Сурово. Я планировал только переломами рук ограничиться. Не казни себя. Они сами сделали выбор. Сами!

– Знаешь, это ведь дети были…

– Нет. Не дети. Ублюдки опасные. Дети не убивают, они только любить могут. А эти, – он досадливо взмахнул рукой, – кровушки будь здоров пролили. Я специально поинтересовался, пока те двое в очереди своего Судного Часа ждали. Эти козлёныши и без интернета такого наворотили с живыми существами… ни на что не налезет.

– Да ну их… Тебе Карпович запрет на водку ещё не снял?

– Нет, к сожалению.

– Тогда держи, – из холодильника на стол перекочевало несколько бутылок холодного пива и тарань. – Пивка для начальствующего лица взял.

– Спасибо. Хоть что-то хорошее. Приступим!