Исповедальня брата Кролика

– Я смотрю, слишком серьезно вы всё воспринимаете, – попытался унять конфликт Слоненок.

– А что?

– От этого насилия много.

– Ну давай, пой свою песню, Бармаглот! – перекинулся на Слоненка разгневанный Сурикат.

– Ты хотел сказать – обормот?

– Я хотел сказать – идиот!

– Немедленно извинись перед Слоненком, или я за себя не ручаюсь! – хлопнула хвостом Змея.

– К черту всё это, я на такое не подписывался! – Сурикат начал метаться по комнате, позабыв про раненую ногу.

– Знаешь, Слоненок, надо его притопить слегка. Может, он тогда поутихнет? – Змея так распалилась, что было непонятно: шутит она или говорит всерьез.

– Так, всё. Мне надоело такое отношение. Счастливо оставаться, – Сурикат резко выбежал и хлопнул дверью.

Вечером Слоненок решил проведать Суриката. Тот носился по дому и кидал вещи в чемодан без разбора.

– Что происходит? – мягко спросил Слоненок.

– Я уезжаю, – бросил Сурикат, не отрываясь от сбора скарба.

– Но почему?

– Я боюсь находиться рядом с этим существом! Вот посмотри! – Сурикат показал Слоненку рисунок в детской книжке.

– Но это просто шляпа! Ничего не понимаю!

– Сам ты шляпа! – Сурикат запустил в Слоненка книжкой, подхватил чемодан и выбежал вон.

Слоненок кинулся следом.

– Постой, да погоди ты!

Сурикат обернулся:

– Ты что, так и не понял? Это Змей, а не Змея. В этом всё дело. И, пожалуйста, не ходи к нему больше.

– Постой Сурикат! Очень часто мы совершаем ошибку, когда принимаем очевидное решение, которое не всегда является правильным. Еще одно распространенное когнитивное искажение.

– Но какое решение здесь является очевидным, а какое правильным? И насколько ты уверен, что в данном случае они не совпадают? – Сурикат криво ухмыльнулся, крякнул, закидывая чемодан за плечо, и бодро потрусил по тропинке в сторону заката.

Ровно в полночь Слоненок подошел к исповедальне. На пороге хижины он замялся на секунду, выдохнул, и неуверенно шагнул внутрь. Обстановка изменилась, пропала вся мебель, по углам стояли четыре канделябра с зажженными свечами. Слоненку стало жутко. Тут он, наконец, увидел Змею, свернувшуюся посередине комнаты в центре начертанного мелом круга.

– Ты обещала рассказать про кролика, – дрогнувшим голосом вымолвил он.

– Да, с ним всё в порядке. Он уже пару лет как мертв, – Змея по обыкновению зевнула в середине фразы, – Я даже в чем-то ему завидую.

– Так ты убила его? И съела?

– Он был слаб, Слоненок, и глуп, доверчив. Зачем такому жить долго? Только б мучился.

– Сволочь! Как ты могла?

– Почему ты так удивлен? Всё ж было очевидно с самого начала. Я – змей; он – кролик. Почему мы всё время верим, блядь, в сказки? В счастливый конец? Это – природа, мир в котором мы живем. Здесь все жрут всех. И если не могут в прямом – физическом – смысле, тогда стараются в психологическом, пассивно-агрессивном. Преследуют, третируют, манипулируют, шантажируют, берут в заложники. Мрази. Блядство. И я ничем не лучше, не знаю, почему ты думал по-другому.

– Не могу поверить… Но я же однажды видел, как ты на заднем дворе трогательно играла, э-мм, играл… с белым мышонком!

– Не будь столь наивен, Слоненок. Ты никогда бы не увидел то, что я не хотел показать.

– Отвратительно. Зачатый гиеной, рожденный ехидной! – с расстановкой озлобленно процедил Слоненок.

Змей ухмыльнулся. А Слоненок, задумавшись, продолжил:

– Но тогда получается, что…

– Что?

– Бога нет, – сказал Слоненок.

– Вот как-то так, – согласился Змей и прыгнул.

2015