Толстых не любит никто

* * *

Черный квартал Лос-Анджелеса. Унылая кирпичная постройка, бывшая фабрика, скорее всего. На ржавом листе железа выцветшие буквы «Alfredo’s». У входа стоит классический розовый «Кадиллак». За рулем сидит здоровенный негр, обдолбанный стероидами по самые патиссоны. У него на редкость тупое лицо. Звучит очень сильно гангста-рэп. Песня о том как чернокожие парни, ловкие и гордые чернокожие парни, которые не хотят всю жизнь гнуть спину на белых мудаков, решили сами взять то, что им причитается, и они залезли в один особняк – о! там было что взять, мой маленький темнокожий брат – а там в ванне нежилась белая красотка, нежная как лилия, и золотоволосая, как языческая богиня, и она сама им дала – да маленький говнюк, ты можешь в это не верить, но все было именно так – и она сказала «вы просто жеребцы, парни» и показала им, где сейф и открыла его, там был миллион долларов, мешочек с бриллиантами и пакет кокаина…

Вот такую песню слушали возле клуба. В Кадиллаке сидел еще нигер, похожий на Тупака Шакура в фильме «Пуля» и три проститутки. Три начинающие проститутки… С точеными черными телами… Короче, под этой картинкой даже не надо было писать «найдите лишний предмет» – этим предметом была Марта Сваровски. Белая женщина-коп 337 фунтов.

Черные тоже припухли от такого разнообразия жизни и молча пропустили ее в клуб.

Клуб – это громко сказано, хотя, как написали классики – «кому и кобыла невеста» – в центре помост, на помосте ринг. Вполне приличный ринг, как по телевизору. По периметру – боксерские груши, старые ржавые штанги, гантели и прочие тренажеры, в углу ринг попроще, без понтов. На нем лупят друг друга два паренька: черный и мексиканец.

– Але, парни, – говорит Марта, один из боксеров отвлекается (черный) и тут же получает мощный апперкот. Он падает, как мешок с говном.

– Але, парень, – повторяет Сваровски, – Мне нужен Альфредо Гарсия. Он вроде тут хозяин.

– Да вон он, в углу… Отец, тут к тебе из полиции!!

Действительно, в темном углу, едва видимый, бесшумно прыгает через скакалку старый индеец Альфредо Гарсия. Потомок ацтекских вождей и чемпион мира в первом полусреднем с 1972-го по 1976-й.

– Мне звонил мой старый друг Джо, и просил тебе помочь… Сара, кажется?

– Марта.

– Да, Марта. Пойдем в кабинет.

В кабинете стояли: стол, явно довоенного производства, и современное офисное кресло. На столе – бронзовый чернильный прибор. Минимализм плюс абстракционизм.

Из ящика стола Альфредо достал ящичек и поставил его на стол. Уселся в кресло. Достал из ящичка сигару. Не спеша отрезал кончик и не спеша прикурил от длинной спички. Положил ноги на стол. Посмаковал дым…

– Людей губят не никотин и не алкоголь…. И даже не наркотики…

Альфредо многозначительно посмотрел на гостью, видимо ожидая вопроса, а что же все-таки губит людей… Марта стояла прямо перед ним, она нависала над старым индейцем по своей полицейской привычке. Во рту чуингам, руки в задних карманах джинсов.

– Людей губит отсутствие смысла жизни. Стержня на который можно вешать удачи, промахи, сегодня и завтра, хорошо и плохо… Убери этот стержень и ты хрен поймешь, что такое хорошо и что такое плохо. Ты видела этого маленького говнюка?

– ?

– Ему 15 лет, это мой младший сын, моя последняя надежда… Два года назад я уже вышел на финишную прямую. К полудню нажирался как свинья… Каждый день. Видно Господь никак не мог выбрать: грузовик, наркоманский нож или банальный цирроз. И вдруг объявляется этот маленький говнюк. В кармане сто песо и фотография, на которой я и его мать. «Мехико. 1990-й год». Это было два года назад. Сегодня я пробегаю 5 миль, тренируюсь в зале и еще спаррингую… А потом выкуриваю «гавану».

Альфредо Гарсия поднимает вверх черный указательный палец:

– Смысл!

– Мистер Фрэзер сказал, что Вы можете мне помочь…

– Да, я помню. Срочно похудеть. Сколько надо сбросить?

– 27 фунтов за неделю.

– Для легковеса это была бы засада, но для тебя, крошка…

– Меня зовут Марта. Марта Сваровски. Инспектор Сваровски, между прочим!

– Я вот что скажу тебе, крошка, если бы я пришел к тебе в кабинет, я бы называл тебя хоть английской королевой, хоть папой римским… Но сегодня ты пришла ко мне, поэтому давай сразу решим, кто тут босс…

– О’кей, Альфредо, Вы – босс. И давайте к делу, уже 17.45, а я еще не похудела ни на унцию.

– Ты права, крошка. Попроси моего мучачо одеть на тебя перчатки и пойди, отлупи грушу. Лупи ее как хочешь. Представь, что внутри нее все твои проблемы и все мудаки, которых ты встречала в жизни.

Юный мексиканец заматывает пластырем запястья Марты.

– Какую грушу лупить?

– Выбери ту, в которую поместятся все проблемы и все мудаки.

Марта выбирает самую большую грушу и начинает сначала неуверенно, а потом со все большим остервенением избивать спортивный снаряд. В это время выходит из глубокого нокаута чернокожий боксер. Он мутным взглядом обводит помещение и наводит резкость на Марту Сваровски. Его рот медленно открывается. Оттуда выпадает капа.

Дальше классический киноприем…. Ладно добавим немного авангарда к классике. Звучит блюз. Хороший такой «черный блюз». Настоящий. На экране вид сквозь бинокль. Из окна одного дома смотрят в окно дома напротив. В уютной маленькой квартире танцует симпатичная толстушка. Темнокожая и, видимо, довольно молодая девушка. Она очень полная и при этом симпатичная. Даже сквозь окна домов и линзы бинокля видно, что она милое и добродушное создание. А в чем авангард, спросите вы. А в том, что снято это все ускоренно, а воспроизводится замедленно. Да, и пусть это будет черно-белым. Такой черно-белый блюзовый сюр… Девушка нарядно одета, на столе свечи и бутылка вина. Она кого-то ждет. Этот кто-то – застенчивый белый очкарик. Это их первое серьезное свидание. Они смущаются, не знают, куда деть руки и что сказать. Он умудряется опрокинуть ей на платье бокал вина…. Несколько сопливо, не находите? Но это только половина. Вперемешку с этими кадрами – Марта Сваровски, взмыленная, с перекошенным лицом, избивающая грушу. Альфредо и его мучачо застыли рядом. На их лицах написано: «Ни хуя себе!!!» Вот теперь концептуально и живенько.

* * *

Глубокий вечер. Около 12. У входа в зал все те же. Марта, еле передвигая руки и ноги, садится в свою машину. У нее старый «Форд» – грузовичок, как у Чака Норриса в «Техасском рейнджере».

– И еще запиши….

– Я запомню.

– Отварное мясо, отварная рыба, нежирный творог, овсянка, овощи, фрукты… Пара яиц в день. Вареных. Всего 1500 ккал в сутки. Три приема пищи, лучше – четыре. Ничего жареного, копченого и консервированного, никаких сраных Макдоналдсов, никакой сраной кока-колы. Если чувствуешь, что переела, идешь в гости к унитазу и два пальца в рот… На ночь слабительное. Утром – просраться. Это важно! У меня каждый день в 17.00… и купи себе какую-нибудь форму: кроссовки, х/б белье и теплый костюм – ты должна сильно потеть.

* * *

Со словами «ничего консервированного!» Марта открывает огромную банку консервированных бобов со свининой. Она у себя на кухне. И прямо из банки с наслаждением ест. Запивая пивом из жестянки. «Бадвайзер» – говно, но другого нету!

Не надо быть гением сценарного ремесла, чтоб догадаться, что именно в этом месте зазвонит телефон. «Старый добрый», теперь еще и треснутый.

– Я смотрю, Марта, ты хочешь чьей-то смерти…

Марта быстро дожевывает и оглядывается по сторонам, как бы ища ту прореху, сквозь которую на нее смотрит маньяк… Затем задергивает шторы и гасит свет.

– Я и не знал, что ты такая стеснительная…

– Чего тебе от меня нужно?

– Ага, наконец-то ты доперла, что я к тебе неравнодушен…. Я хочу, чтобы ты стала красивой… …стройной как пальма… … мы были бы с тобой красивой парой… ты ведь незамужем?

– Не твое дело, урод!!

– Незамужем. Дрочишь кабачками. Я забыл, как этот сорт называется? Цукаты?

– Цуккини.