Параллельные прямые пересекаются. Иногда

Каждый день они метались по очередному городу с картой в руках и с пылающими глазами, пытаясь посмотреть все, что признано создателями карты достопримечательностью. И все остальное тоже. Переезжали, бегали по улицам, музеям, выставкам, смотровым площадкам, приходили ночью в отель, падали почти замертво, рано утром просыпались, чтобы успеть совершить прощальный круиз по городу и снова переезд. И усталость вроде не чувствовалась. Точнее участники ОТГ отмечали ее наличие, но не более того. Наверно, она накапливалась в организме в каком-то специальном потаенном неизвестном физиологами мешочке, который прорвался только по окончанию путешествия, разливая усталость во все уголки тела. Оба врача из их компании ничего о таком органе не слышали, но и у них другого, более толкового объяснения не находилось.

Усталость настигла супругов в самолете по пути из Москвы в родной город. Даже в день отлета они еще осматривали, фотографировали и впитывали. Все время полета в Москву они смотрели в иллюминатор, как завороженные. И даже в Москве они бойко перебрались из аэропорта в аэропорт, слезно прощались со ставшими почти родственниками участниками ОТГ, записывали координаты друг друга, чтобы как минимум обменяться получившимися фотографиями. И уже в самолете домой они поняли, что устали смертельно. Казалось, что сил не хватит даже на то, чтобы сойти с трапа.

Удачно, что на работах обоим супругам пошли на встречу и отпуск дали «по полной», несмотря на давно составленные графики и недовольство ущемленных таким внезапным решением руководства сотрудников. Таким образом, отдыхать оставалось еще неделю, и это было спасением. Поездка вымотала настолько, что без преувеличения всю неделю супруги пластом валялись перед телевизором, порой не в силах даже пойти на кухню приготовить какой-нибудь незамысловатый «перекус». Визиты и рассказы они оставили на потом, через неделю. И даже попросили детей неделю не привозить внуков, что, конечно, говорит о крайнем состоянии изнеможения. Единственное, что полезного и конструктивного они совместно сделали за эту неделю – это напечатали и подписали сзади каждую фотографию, указав запечатленное на ней место, а иногда и снабдив еще какими-нибудь дополнительными комментариями, постоянно сверяясь с грудой привезенных карт исколешенных населенных пунктов. Одновременно были переименованы файлы фотографий и разложены по соответствующим папкам в компьютере. Оставлять же снимки только в электронном виде не хотелось – бумажные фотографии как-то привычнее, осязаемей и долговечнее, что ли. На этом список совершенных дел за неделю, собственно, исчерпывался.

Выходя на работу, они уже чувствовали себя получше. Хотя всю неделю у них было ощущение собственных тел как груды совершенно отдельных непрерывно болящих органов. Мысленно они представляли свои организмы, как плакаты по разделке туши в мясной лавке, но в данном случае отмечались области сильной, чрезвычайной и невыносимой усталости. Работать не хотелось совсем. Благо, что львиную долю рабочего времени первые несколько дней приходилось отвечать на бесчисленные вопросы сотрудников, что, конечно же, отвлекало, а точнее давало повод попросту не работать. В первые дни супруги решили не брать диски с фотографиями на работу, поэтому поначалу на вопросы отвечали скупо, без устали повторяя, что расскажут в всё деталях, когда принесут снимки на работу.

На самом же деле супруги суеверно решили ничего не рассказывать на работе до тех пор, пока ни соберут родственников и друзей и ни расскажут им первым все во всевозможных подробностях. Объяснить такое решение они не могли даже друг другу, но были абсолютно уверены, что поступить именно так будет единственно правильным.

Гостей позвали в конце недели на вечер в рабочий день, не в силах держать все в себе до выходных. Всем гостям было заранее сказано, что ничего сверхъестественного не планируется, что желательно плотно пообедать на работе, так как пира никто «закатывать» не собирается. Заранее готовить ничего не стали. Возвращаясь после работы, Петр в ближайшем магазине купил салаты, рыбные нарезки, колбасы и сыры для «междусобойчика». Гости, проникнувшись выданными рекомендациями, кто как смог наелись заранее и, чтобы помочь хозяевам, принесли с собой салаты, нарезку и консервы из того же ближайшего к дому магазина.

Когда гости уселись за стол, и все выпили по паре стопок за успешную поездку и возвращение, хозяева начали рассказывать. Во всех деталях, перебивая друг друга для того, чтобы дополнить рассказ какими-то сочными подробностями или наоборот заявить, что все было совсем не так. Они описывали все в таких деталях, что самим рассказчикам казалось, будто они снова очутились там. Излагали все по порядку, день за днем, город за городом, начиная с отлета из города и сна в самолете. В таком же хронологическом порядке по ходу повествования передавали по кругу соответствующие фотографии, также сдабривая их необходимыми комментариями. И именно в это время они оба поняли, как замечательно они провели отпуск! Успокоившись и взглянув, словно со стороны, как отдышавшийся, отдохнувший спортсмен, пересматривая в записи эпизоды какого-то очень принципиального выигранного матча, супруги получали удовольствие от каждого эпизода, каждого вида, и даже каждого курьеза, которые в огромном количестве всплывали в их памяти по ходу повествования. Они рассказывали, жестикулировали, демонстрировали фотографии, но все равно, слушая восхищенные фразы гостей или заинтересованные вопросы, понимали, что не смогли донести и сотой доли того впечатления и удовольствия, которое получали там, а главное почувствовали здесь, вороша еще не успевшую спрессоваться пеструю листву воспоминаний в своей памяти.

Гости разошлись за полночь. Перед уходом всем вручили специально привезенные незамысловатые сувениры. Внуки уже спали на ходу, поэтому на подарки отреагировали довольно вяло, хотя им-то бабушка с дедушкой привезли самые интересные и многочисленные подарки. Довольны остались все: и гости, и хозяева. Даже те из гостей, кто сами уже ездили в похожие поездки, казалось, уходили под приятным впечатлением.

Ирина мыла на кухне посуду, а Петр, сидя в гостиной на диване, все пересматривал и пересматривал фотографии уже по «надцатому» разу. Некоторые были удачнее, некоторые менее удачные. В целом же все были хороши. Но из всех фотографий Петр выделял одну, которая ему нравилась больше всех. Было в ней что-то завораживающее. К сожалению, Петр не помнил, где он это сфотографировал, и что это было за место. Поэтому на обороте фотографии значилось лишь название города. На снимке была запечатлена скульптурная голова какого-то черта или беса, коварно улыбающегося в объектив. Каменная голова красовалась на фасаде какого-то на вид жилого дома. Выражение лица этого существа было настолько живым и выразительным, что каждый раз, пересматривая всю пачку фотографий, Петр подолгу засматривался именно на этот снимок, вглядываясь в изъеденные ветром ехидные черты лица этого каменного персонажа. Одно его раздражало на этой фотографии: в кадр попало окно, находившееся прямо над изваянием, из окна высовывался по пояс голый мужчина. Судя по выражению лица, мужчина был сильно пьян и, выпучив глаза, что-то кричал прямо в объектив, свесившись для этого через подоконник. Петр вспомнил, что когда их группа уже покидала то место, где был сделан этот снимок, из окна полетели бутылки, посуда и такие-то вещи.

– Вот сволочь пьяная! Такой снимок испортил, – с сожалением сказал Петр вслух, разглядывая полюбившуюся фотографию.