Сражение в пустыне

«Что мне теперь делать без тени? Как я смогу пережить эту утёрю? Смогу ли я смириться с её отсутствием?».

Он взглянул на солнце, постепенно исчезающее за горизонтами, и ощутил в душе глубокую пустоту.

* * *

С закатом солнца далёкие широты пустыни укутывались в тайну, скрывая всё, что дырявило его память, сознания, мысли. Словно тьма садилась не на бескрайнюю песчаную пустыню, а на его тело, впитываясь в его душу.

Он хотел сорвать с себя эту тьму, и все следы, оставляемые ею в его жизни, и навсегда избавиться от них.

Тусклый лучик света, исходящий из глубин его памяти, двигаясь сквозь тьму, погас в далёких пустынных широтах.

Наблюдая за печальным отражением света, исчезающего за горизонтом, он чувствовал, как опустошается его душа, и хотел хотя бы на мгновение приостановить течение времени.

Дуновение ветра пробуждала в его душе далёкую память, спящую на протяжении многих лет. Он чувствовал, как под тяжёлым грузом ощущений у него сгибается спина, и искал в себе силы, чтобы стряхнуть с себя это бремя, избавиться из этих тисков. Но тело его всё ещё ныло, словно терзаясь от исчезновения тени.

Пустыня безмолвно стонала.

ГЛАВА 1

На своём пути старик преодолел горы, равнины, леса, луга, долины и склоны, очутившись вконец в серой, бескрайней пустыне, где он уже долгое время передвигался на лошади в неизвестном направлении, даже не зная пункт назначения. Вспоминая бесконечность преодоленного пути, он осознавал невозможность возвращения назад, и ощущал страх от предстоящих мучений и терзаний.

Осознавая, что навсегда покинул всё, что связывает его с этой жизнью – свой дом, свой очаг, своих родных и близких, у него ныло всё тело, и единственным его утешением была уверенность в том, что всё произошедшее связано невидимыми нитями с неизбежной участью.

Окончально отрекаясь от будущего, он уверенно двигался в прошлое, и следовательно, в его душе не было никакого желания, никакой мечты. Он всего лишь хотел заново пережить всё прожитое; но не знал, сможет ли найти в разрушенной истории нечто, связанное с когда-то покинутым прошлым…

Пускаясь в путь, он ещё не знал, насколько кардинально изменится русло его жизни. Прошлое, к которому он стремился, было укрыто завесой, пробуждающей в его душе чуждые, непонятные чувства. Он столкнулся с совершенно иным зрелищем – его душа подвергалась безнадёжности с осознанием невозможности найти хоть какие-либо следы человечества, однако мысли о том, что пути назад уже нет, заставляли его продолжать свой путь.

В далёких глубинах своей души старик горько жалел, что пустился в этот пусть, но под влиянием какого-то чувства, впитавшегося в его душу, эта жалость тут же исчезала. Это чувство повторно кружилось в его сознании, окончательно нарушая его внутренее равновесие.

Ожидая скорейшего завершения своего пути, он бросал усталые взгляды на далёкие горизонты, но его взгляды упирались на бесконечную широту бескрайней пустыни.

Дорога длилась…

* * *

Он ощущал в своём окружении невидимые тени, безмолвно парящие вокруг него, словно дуновение ветра; чувствовал их запах, дух, гармонию их реяния. Тени, словно чувствуя грядущую на них опасность, спешили исчезнуть, панически паря в воздухе. Но порой он ощущал, что тени никуда не спешат – они просто беспечно парят в воздухе. Ощущение присутствия вокруг него теней помогало его забыть своё одиночество в бескрайней пустыне.

Но это ощущение длилось недолго – немного спустя, тени незаметно исчезли, и он почувствовал, как в его душу оседает холод одиночества. Он вспомнил, как когда-то у него самого была тень – аж сердце заныло… Он потерял не просто собственную тень – он потерял свою опору, свою поддержку.

Дорога длилась…

Продолжая путь, он всё больше осознавал, что у него словно отобрали волю. Его чувства, годами замурованные в тесноте его души, отделялись от тела и разбрасывались по всей пустыне, постепенно срастаясь с пустынной землёй. Он чувствовал, как пустыня превращается в неотъемлемую часть его тела.

Устав от бескрайней широты, он хотел пристать к какой-либо ограде, границе, убежищу, где эта бесконечность прекращалась. Но всё вокруг него упорно тянуло его в бескрайнюю широту.

Однако эта широта привнесла в его душу умеренную свободу, отогнав страх тесноты, временами терзающей его душу. Теперь всё в его сознании металось внутри этой бескрайней широты.

С другой стороны, в лоне этой бесконечности он всё сильнее ощущал своё одиночество. Мысль о том, что он является единственным обитателем этой огромной земли, сильно беспокоила его, но он утешал тебя тем, что находится за штурвалом этой земли.

Он двигался по определённому пути, даже не зная, почему его упорно тянет именно в этом направлении. Ему было сложно отличать этот путь следования от других дорог в этой пустыне, так как все пути в ней исчезали в бескрайнем небытие. От бесконечной широты у него кружилась голова, и он продолжал путь, слепо подчиняясь его гармонии.

Дорога длилась…

ГЛАВА 2

Тот день, когда он решился отречься от будущего и вернуться в прошлое, вглубь истории, казался ему перекрестком мира, жизни, судьбы. «Как же так получилось, что я осмелился на этот шаг? Откуда у меня столько сил, столько упорства? Как я мог решиться на такое, не зная, что меня ждёт на этом пути?».

Его до сих пор изумляла собственная смелость, благодаря которой он, не колеблясь, решился на этот неожиданный, спонтанный шаг.

…С закатом солнца он внезапно почувствовал, как охладевает, опустошается его сознание. В его душе происходило какое-то непонятное изменение, и он ощущал собственное отчуждение; в его глазах всё вокруг теряло собственную ценность с неимоверной быстротой. Он ощущал бессмысленность своего окружения, и терзающие его временами горести, боли и мучения покидали его, превратившись в ненужные, бессмысленные чувства. Он оглядывался вслед уходящим терзаниям, не понимая причину их появления. Чувствовал, как какая-то необъяснимая сила в его душе стремится избавить его от мучительной неволи собственных воображений.

Эти изменения, взбудораживающие его душу, пугали его. Ему казалось, что эти изменения, происходящие в его душе, впитываются также в его внешность. Он менялся, превращаясь в совершенно другого человека – возможно, в совершенно иное существо.

Его лицо, щёки, конечности, различные части тела словно были неподвластны ему. Осторожно провёл рукой по щекам, горлу и шее, щупая пальцами всё тело сверху вниз. Все части тела были на месте; ничего не изменилось.

Он чувствовал, как всплеск, царящий в его душе, постепенно распространяется по всему телу, и он начинал осознавать всё происходящее в более ясном свете.

Он искал пути избавления от смятения, царящего в его душе, памяти и теле – однако, контролировать свои чувства и ощущения ему не удавалось; они словно были неподвластны ему, и управлялись какой-то невидимой рукой, заставляя его безмолвно выполнять команды. Он пытался изменить походку и поведение, но ничего у него не получалось, и он, независимо от себя, подчинялся воле невидимой силы.

* * *

В последнее время он чувствовал такое безразличие к своему окружению, что ощущал полное одиночество, как на необитаемом острове. Он никак не мог понять, о чём говорят окружающие его люди, о чём они думают, что они хотят. Люди, с которым ежедневно встречался, сталкивался, внешне были похожи на него, и никакого различия в их внешности, походке, поведениях не было. Они питались, гуляли, отдыхали, как все другие живые существа. Но всё это было внешне – в душе они стали совершенно иными людьми. Словно душа у людей была вызволена из тела, они превратились в какое-то непонятное существо. Он чувствовал, как его душа притесняется среди этих бездушных, бесчувственных, отчуждённых людей, пытается вызволиться из его тела раз и навсегда.

Время притесняло его, как тиски. Старик чувствовал, что его притесняют не месяцы и года, а века и эпохи, что он уже не умещается в границах времени.

Он желал опустошения гнезда своей памяти – был уверен, что это немного облегчит его состояние.

Жизнь завяла, как цветок под палящим солнцем, полностью потеряв свою красоту и благоухание. Он всеми жилами мечтал, во что бы то ни стало, избавиться от всего происходящего, от подобного течения жизни. Он чувствовал, что его годами угасающая жизнь направлена на неизбежное русло, и он приговорён прожить эту монотонную жизнь до конца – эти мысли беспощадно угнетали его.

Ему осточертело бесцельно копошиться среди бессмысленных реалий этого мира. Он сам удивлялся себе – как можно терзаться одиночеством среди беспрерывно бродящей человеческой толпы, напоминающей муравьиное гнездо?! Страх бесконечной пустоты и бессмыслицы, разъедающий его душу изнутри, распространялся по всему ноющему телу.

Вокруг него веяло одиночеством, и чувствуя собственное превращение в пленника этих неизбежных ощущений, он сильно нервничал, его руки, пальцы тряслись от взвинченности.

Беззвучные волны безразличия упорно выталкивали его на берег, пытаясь отдалить его от человеческого океана. Барахтаясь между берегом и океаном, он пытался выяснить для себя дальнейшее течение жизни, но бессмысленность этой затеи ещё больше угнетало его.

Он чувствовал, как мутнеет душа, вокруг него, словно камнепад, сыпятся воспоминания и заботы, годами впитавшиеся в его память. Раньше он никогда не оглядывался назад, осматривая прожитую жизнь, не обращал внимание на исчезновение годов, отрывающихся от его жизни невидимой рукой времени. Но теперь, оглядываясь назад, он с изумлением осознавал, что прожитая жизнь не оставила в его памяти никакого задушевного, сладкого чувства.

Постепенно ему было всё сложнее понимать язык окружающих его людей. Они разговаривали на непонятном ему языке, употребляли какие-то странные слова и выражения – словно принадлежали какой-то иной национальности. Вокруг не было никого, с кем он мог бы пообщаться, поделиться мыслями – это ещё больше угнетало его, и он не находил себе места.

Чем глубже становилась бездна между ним и окружающими его людьми, тем больше людская масса отталкивала его, заставляя ещё больше отрекаться, замыкаться в себе.

Между тем он осознавал, насколько будет тяжело жить вдали от привычной обстановки, к которой он привязался на протяжении долгих лет. Поэтому он вначале пытался найти общий язык с окружающими его людьми, но удостоверившись в бесполезности этой затеи, передумал. Понял, что отныне ничто не связывает его с обществом, в котором он живёт, и жить среди этих людей невозможно.

Таким образом, незаметно для себя, он изменил русло жизни и повернул её в другом направлении, и его внутреннее беспокойство заметно ослабло, с мыслью о том, что все его связи с привычной средой окончательно оборвались.

Жизнь давно уже потеряла своё было значение, весь мир полностью опустошился в его глазах.