7 принципов построения семейного счастья

    Александр Розенбаум

Всякая любовь думает о мгновении и вечности, но никогда – о «продолжительности».

    Фридрих Ницше

Сегодня мало кто сомневается в том, что семья представляет собой единую динамично меняющуюся во времени систему, в которой отношения между ее членами развиваются подобно и сообразно развитию каждой личности. Семья является местом написания первой части сценария жизни каждого ребенка, независимо от его личного отношения к собственным родителям, за исключением, разумеется, тех случаев, когда ребенок в раннем возрасте по каким-либо причинам лишен общения с родителями, и тогда первыми сценаристами его жизни становятся те, кто возьмется заменить семью.

К началу третьего тысячелетия появилось множество новых концепций организации жизненного уклада в целом, включающих и построение семьи. Если хорошенько вникнуть в модные и популярные идеи, без особого труда можно отыскать примеры повторения опыта прошлого. Тут есть примесь и раскованной жизни эллинов, научившихся слушать голос собственной интуиции и стремившихся к физическому комфорту. Угадывается заметное присутствие римлян, искавших гармонию в соотносящихся пропорциях духовного превосходства, ослепляющей роскоши быта и властвования не ведающего стыда Эроса. Многое пришло и из периода первого христианства – той ранней, наполненной искренней и чистой верой, чарующей святости, которая сопровождала новую религию до формирования на ее базе параллельной власти системы влияния на миропорядок с жестким иерархическим принципом. Как бы то ни было, конгломерат религиозных систем, самых живучих элементов древних культур, накопленный тысячелетиями опыт человечества, передающийся из поколения в поколение, – все возвращает мыслящего человека в лоно изначального порядка, в то миропонимание, когда на координатной сетке становятся отчетливо видны контуры истинных ценностей, хотя стоит признать, что для поверхностного большинства эти сакральные маяки были и остаются скрытыми под вечными снегами непонимания. Те немногие, кто усматривают в своих миссиях на земле содействие развитию культуры, передают эти ценности, как самураи священный меч, от отца к сыну. Ряды носителей моральных ценностей заметно поредели, уступая натиску всемирного шоу, глубинная жизнь человечества все больше напоминает борьбу добра со злом, в которой зло в виде несдерживаемых инстинктов и импульсов сиюминутного наслаждения благодаря современным технологиям все чаще побеждает. Жизнь человечества периода развитой цивилизации построена так, что дьявольские раздражители уже набирают критическую массу и задевают каждого, тогда как божественный свет духовного возрождения не может пробиться сквозь металлический заслон мнимого технического совершенства, оставаясь таким же непостижимым, как и раньше. Для приобщения к бушующему морю разгула теперь достаточно бросить блуждающий взгляд в окружающее пространство – и глаз неминуемо наткнется на агрессию, насилие, падение нравов и уничтожение принципов, присутствующие повсеместно. Вопиющая эпидемия аморальности захватила огромные массы, и психическая инфекция уничтожает людей гораздо быстрее и вернее, чем СПИД, рак, наркотики или чума. Шокированное, цепенеющее от неизлечимых болезней человечество никогда не будет поспевать в погоне за противоядием, ибо действует в след, а не на упреждение, лечит болезнь, а не больного, забывая, что противоядие находится в голове человека и являет собой союз духа и воли. Для достижения гармонии необходимы усилия, но они даются человеку все сложнее, ведь продукты цивилизации успели развратить его основательно. Начало третьего тысячелетия отмечено все большим отчуждением человека, которому все труднее отыскать комфортный уголок в бедствующем и больном мире и еще труднее найти достойного собеседника. Именно поэтому многие стали с новой надеждой взирать на древние ценности, среди которых брачный союз мужчины и женщины всегда занимал основополагающее место.

Все, что будет сказано о любви и семье ниже, не является психоаналитическим опытом или новой научной гипотезой. Это скорее философско-аналитический срез жизни известных историй счастливых и несчастных пар, синтез их отношений, сделанный под углом зрения настойчивого и спокойного наблюдателя начала XXI века. Прежде чем воспользоваться хрестоматийной мудростью немногих счастливых пар, необходимо осознать, что все люди все же остаются разными, именно поэтому успешная семья во все времена оставалась искусством выбора и мастерством приспособления друг к другу. Улыбающиеся, умиротворенные муж и жена, свободно снующие вокруг дети – это не печать Бога, а настойчивый труд каждого, кто решился принять на себя ответственность. Семья не терпит лени, но не стоит забывать, что в приспособлении не должно быть ничего противоречащего собственной природе, в ином случае моделирование приведет к мучениям одного из членов ячейки. Борьба за семейную команду должна начинаться с каждого ее члена в отдельности. Интересным кажется замечание Курта Брунгарта, известного профессионального тренера по фитнесу, который выделяет шесть важных самостоятельных составляющих хорошего самочувствия каждого человека: физическая, эмоциональная, духовная, интеллектуальная, социальная, профессиональная (порядок построения Брунгарта). При этом приоритеты определяются жизненным укладом. Но чтобы отдельно взятый человек ощущал внутреннюю гармонию, должен присутствовать баланс всех составляющих. Вполне вероятно, что это соответствует действительности, хотя можно разложить личность на гораздо больший спектр ощущений и потребностей, а можно и сузить до трех составляющих. Возвращаясь к семейному моделированию, необходимо заметить, что его успешное начало предопределяется тогда, когда нет противоречий в миропонимании. Другими словами, не должно быть большого разрыва в «пироге личного благополучия», который выделяет Брунгарт.

В анализе успешных союзов известных людей автор все же предложил бы обратить внимание на три сферы семейной жизни, которые кажутся основополагающими, или краеугольными камнями семейного моделирования. Это, прежде всего, духовная сфера, которая так или иначе охватывает и интеллектуальные воззрения, и творческие усилия, и профессиональные устремления, и отношения с окружающим миром, – одним словом, все уровни развития личности. Во-вторых, это представления о сексуальности, подразумевающие не столько банальный набор способов чувственного наслаждения, сколько вообще соответствие либидо двух людей, психоэмоциональное отношение к эротике как жизненной потребности, диапазон соответствия интимных потребностей и уровень их приемлемости для партнера. И наконец, в-третьих, это отношение к бытовой сфере (как рефлексия собственного положения в социальном пространстве), что является связующим механизмом пары со всем остальным материальным миром, включая и соответствующие устремления, а также количество времени, отдаваемое мимолетному и преходящему.

Инь и Ян. Преддверие

Объединение Инь и Ян, хотя и может воплощать в себе различные модели, неизменно несет на себе общий отпечаток самопознания личности. Общая полноценность, или целостность, создается потенцией взаимного дополнения и взаимного безоговорочного доверия. Памятуя ставшее азбучным замечание Фрейда о связи любви матери и уверенности в победах сына, не стоит забывать, что лишь полноценные отношения мальчика с отцом позволят ему почувствовать подстерегающую его на пороге взросления конкуренцию. Точно так же отношения отца и дочери наиболее важны для формирования женственности в девочке и осознанного отказа от роли фурии, но только советы матери позволят ей добавить к очарованию утилитарные способности покровительницы рода.

Как быть, если мальчик рос без ненавязчивой заботы отца, а девочка, напротив, воспитывалась дерзкой пацанкой? На деле взаимное дополнение приемлет и такие формы, главное, чтобы недостающие хлипкие формы Ян были смело заполнены закалившейся субстанцией Инь и, наоборот, чтобы перезревшее ядро Инь могло бы сдерживаться духовной силой Ян. Гораздо проблематичнее выглядит скрытая или явная конкуренция двух начал, приводящая к нездоровому вытеснению, подавлению или противостоянию. Иным достает мудрости погасить в себе излишнюю спесь ради торжества любви и семейного блага, но порой природные или развитые в детские годы склонности берут свое. Ученые уже немало сказали о генетически заложенном недоверии между полами. По мнению Карен Хорни, все начинается с отрицательного опыта общения с противоположным полом в детстве, а затем оба пола живут в скрытой враждебности. Мужская глубоко укоренена в страхе перед сексуальной привлекательностью женщины, которая может привести к потере мужской власти. Женская проистекает из страха перед подавлением и непониманием мужчиной ее природы. В то же время позитивное мышление, понимание, что в союзе, в объединении полов заложена возможность счастья, включение инстинкта жизни, научение любви – все это механизмы победы здорового духа и окрепшего разума над разрушительными влечениями. Поэтому добрачное моделирование имеет, как видим, гораздо большее значение в современном разбалансированном мире, чем несколько столетий или тысячелетий тому, когда нездоровые импульсы человека слишком сильно сдерживались властью государства, религиозными символами или имеющими значение атрибутами того или иного общества. Вместе с тем для формирования всесторонней личности необходимо готовить ее не только к деятельной активности, но и к отношению с противоположным полом. В книге «Искусство любить» Эрих Фромм прямо указывает, что все попытки человека полюбить останутся тщетными, пока он не направит «все свои усилия на развитие своей личности во всей ее целостности, чтобы выработать в себе установку на продуктивную деятельность».

Нескончаемая история дикого симбиоза возвышенного и низменного оставила людям немало любопытных эпизодов человеческих взаимоотношений, в которых хватает и образцового благоразумия, и безапелляционного отрицания. К примеру, у четы Тэтчер авторитет главы семейства поддерживала сама госпожа премьер-министр – и не только забавным приготовлением завтраков и редкими, но показательными поступками, намекавшими на первостепенность роли мужа в семье. Случаи, когда она неожиданно подменяла мужа на каком-то малозаметном форуме (недопустимом или малопривлекательном для статуса премьер-министра) или употребляла высказывания, подчеркивающие значимость супруга в ее жизни, свидетельствуют о редкой мудрости этой женщины. Но даже невооруженному взгляду нелегко отличить искренние порывы от заботы о собственном имидже. Воспитывавшаяся по мужскому типу, она в лице Дэниса, солидного промышленника с опытом семейного строительства, первоначально выискивала черты отца, не своего, который взращивал в ней мальчишеские повадки, а того нежного и заботливого, которого ей недоставало в детстве. И, кажется, Маргарет нашла искомую ласку, сознательно и даже нарочито отказываясь взамен от лидерства внутри семьи, воспитанного реальным родителем. Это давалось ей достаточно легко, так как энергию лидера женщина вполне могла выплеснуть при реализации своей политической карьеры. Однако в их семье самой острой занозой оставалась навязчивая мысль обоих о том, что Дэнису неуютно в роли «супруга премьер-министра»; эта упорная обостряющаяся семейная загадка о социальном несоответствии явно присутствовала как тень над их показным благополучием и, кажется, беспокоила саму Маргарет Тэтчер не меньше, чем молчаливо-угрюмого Дэниса. Иначе она не предпринимала бы отчаянных попыток «понизить» свой статус рядом с мужем. Но это вовсе не значит, что такая обидная дисгармоничная нотка совсем лишила их семью счастья.

Совершенно противоположную и весьма непривлекательную картину являет собой брачный союз Уинстона и Клементины Черчилль: внешне успешный и безоблачный, продлившийся более пятидесяти лет, он представлял собой беспристрастную картину гипертрофированного превосходства мужских идей и почти что идолопоклонничества перед мужской ролью в семье. В результате и сама Клементина, заброшенная, рано увядшая, не сумела найти себя в меняющемся пространстве, и почти все дети от этого брака вынесли из семьи тяжкое клеймо обитания вблизи монументально неприступного в своей одержимости безжалостного к окружающим Черчилля. Это совсем не те отношения, которые были у Махатмы Ганди и его жены Кастурбай; хотя между индийским политическим лидером и его спутницей жизни существовал большой социальный и интеллектуальный разрыв, эмоциональная вовлеченность каждого из них в жизнь другого позволяет говорить пусть и не о наличии гармонии, но, по меньшей мере, об ощущении равновесия.

Но часто женщина изначально оказывается более подготовленной к тиканью часов нынешней, патриархальной цивилизации, которая предусматривает мужское лидерство. Женщина чаще всего становится чем-то вроде глины, которая заполняет все изгибы мужского сознания, создавая цельное дерево любви и глубокого взаимного понимания. Если мужчина жаждет высоты, то женщина укрепляет его, удерживает от падения и неверия в возможность дотянуться до звезд – в этом волшебная и сокрушительная сила женственного. Может показаться удивительным, но даже в равноценных, в смысле психической самодостаточности, союзах успех достигается взаимным пониманием каждого, что для мужчины главным всегда будет миссия, тогда как даже для активно реализующей себя женщины – семья. Подмена этой веками внедренной аксиомы может стоить не только самого брака, но и психического здоровья участников союза. Особенно отчетливо функциональное разделение заметно в семьях политиков. Хотя роль Раисы Горбачевой внутри семьи была весомее роли мужа-президента, все ее усилия были направлены на поддержание успеха партнера. Почти то же можно сказать и о такой паре, как Ярослав Мудрый и Ирина. Ирина, гораздо более сильная натура, чем князь Ярослав, усматривала свою женскую миссию в том, чтобы не прервать эстафету Ярослава, блистательного государственного деятеля, обязанного оставить после себя оздоровленную за счет рода державу. Ровная и мужественная натура Елены Рерих, также более стойкая и дерзкая, чем у мужа-творца, служила его развитию и спасению; этим достигалось величие семьи. Сложнее разобраться с противоречивыми творческими личностями, особенно жившими в эпоху развитого феминизма. Но даже в таких леденящих схожестью с дикой фантасмагорией союзах, как у Жан-Поля Сартра и Симоны де Бовуар, присутствует поклонение фаллическим символам. Правда, не в ущерб профессиональной самореализации, а в пику чувственной женской роли, треснувшей, как случайно упавшая хрустальная ваза, но каким-то образом не разбившейся, а выдержавшей испытание. В более спаянных и более традиционных союзах мужчины и женщины, таких как у Артура Конан Дойля и Джин Лекки, Марка и Беллы Шагал, Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской, муж и жена более пластичны и психически гибки. Тут творческие порывы не мешают нежности и любви, они не вынуждают женщину растворяться в мужчине абсолютно, делая насыщенной и интересной ее внутреннюю жизнь. Этой полнотой и независимостью женщина, кажется, еще больше привлекает своего избранника, подобно тому как манит далекий свет восхода на природе. Главное, что оставили гармоничные пары в наследство потомкам, – это понимание, что создание гармонии в семье всегда связано с иной весомой целью, кажущейся более важной, чем семья, но, скорее всего, не осуществимой в условиях разрушения союза мужчины и женщины. Совершенство семьи и радость общения друг с другом рождаются от заманчивого ориентира, достичь которого оба стремятся со схожим трепетом и искренним старанием.

История оставила множество свидетельств того, что прочный брак предполагает компромиссы, но не отказ от самого себя в угоду избраннику или избраннице. Обе личности в удачном союзе развиваются параллельно, насыщая друг друга живительными идеями, как кислород насыщает изголодавшиеся и усталые клетки. Когда кто-то один жертвует собой ради другого, целостность пары сохраняется, если это явление временное или если партнер действительно не чувствует психического ущемления. Скажем, если Белла Шагал мечтала стать актрисой, но стала только женой живописца, поддерживающей его силой, это не противоречило воспитанной в ней роли, на которую она бьша запрограммирована с детства. Более того, важность этой роли подчеркивал сам Шагал, придавая отношениям с женой особую значимость, насыщая их теплом и радостными эмоциями. И все же ощущение какой-то необходимости действия и причастности к содержательному поиску творца гнали ее на поприще активного созидания – сначала к переводу автобиографии мужа, а затем и к собственной литературной работе.

Похоже, через сходные переживания прошла и жена Антуана де Сент-Экзюпери, который представлял собою крайне неуравновешенную, непоследовательную и переменчивую личность, абсолютно неготовую к семейному строительству. Консуэло де Сент-Экзюпери, будучи экспрессивной и творческой натурой, сознательно растворяла себя в буйной личности мужа, подобно жемчугу, брошенному в вино. Жертвуя собой и долгое время живя только для мужа, она ненавязчиво поощряла его и без того махровый эгоцентризм, а их страстная любовь с течением времени подернулась пеплом охлаждения. Периоды нежности, как океанские приливы, чередовались с ужасающими отливами, разрывавшими на части ее романтическую, стремящуюся к вечной элегии душу. Равнодушие Антуана де Сент-Экзюпери к своей жене, которую он то обожал, как богиню, то отгонял от себя, как докучливого ребенка, создало внутри семьи зияющую пустоту, в которой погибли любовь и нераскрывшееся семейное счастье. Поэтому путь к себе у Консуэло оказался гораздо длиннее, чем у поощряемых мужчинами женщин. К живописи и скульптуре, то есть к собственному богатому и самодостаточному миру, ее привела неистребимая тоска, подтачивающая ее и вызванная непониманием и холодностью любимого человека. Но, найдя себя, эта мечущаяся в ночи душа обрела спокойствие и новую реальность, новый, более острый вкус к самой жизни. Она потеряла мужа дважды: сначала умерла любовь, затем на войне погиб сам летчик, писатель-аристократ, часто невыносимый в быту, непоседливый, как ветер, видящий во всех окружающих, и в том числе в собственной, беззаветно любящей его жене, просто слуг. Она боролась за их любовь, он последовательно разрушал все черствостью и погоней за признанием выдающихся мужских качеств, поисками новой любви… Как стрелок, он истреблял все вокруг себя, но первой мишенью оказалась жена. Внутри пары долго теплился огонек привязанности, рожденный и сохраняемый болезненной любовью Консуэло, оказавшейся ядом для ее же психики, а в конечном итоге и для взаимной любви.

Этой паре можно было бы противопоставить чету Кюри. Пьер Кюри и Мария Склодовская, став мужем и женой, обеспечили, прежде всего, развитие друг друга; чувственные отношения и отношения двух профессионалов-ученых настолько переплетались, что всякий раз становились органичным продолжением духовного развития, неприметной для глаза предтечей счастья. Эти люди действительно раскачивались, как две ветви на одном ветру, не замечая никого вокруг, не допуская никого в свой собственный мир и заботясь о том, чтобы партнер не растерял себя в безумном море людского лукавства и ханжества. Если бы не преждевременная трагическая смерть Пьера Кюри, они, вероятно, прослыли бы одной из самых счастливых пар в истории. Схожие в духовных устремлениях, неподатливые к раздражителям, они умели безмерно любить друг друга, взаимно дополнять усилия и оберегать семью от внешних потрясений.

Еще одной колонной, поддерживающей счастливое объединение двух людей, является сходство их отношений к ценностным ориентирам, выстроенным тем или иным обществом, сформированным традициями, религиозными символами, семьей и окружением. Хотя тут непросто выделить четкие закономерности, наиболее прочными оказываются те пары, которые как бы находятся на одной волне восприятия действительности. Одинаковое отношение к законам общества, развитию в себе тех или иных качеств, как и единодушное отвержение общественных ценностей, может оказаться предвестником счастья. Даже коробящий общество максимализм пар может быть прощен и осознан, если наблюдение за тем или иным союзом позволяет уловить синхронность действий мужчины и женщины. В самом шокирующем, вызывающем виде такое проявление может являть собой браваду, пренебрежительное отношение к самой жизни, как у Стефана Цвейга и его жены Лотты, с которой он совершил потрясшее мир двойное самоубийство. К демоническим и все же по-своему счастливым парам, являющим собой наиболее колоритные созвездия «плохих» мальчиков с отступницами-девочками, можно отнести Рихарда и Козиму Вагнер, Жан-Поля Сартра и Симону де Бовуар, Сальвадора Дали и Галу – но опять-таки в силу своеобразных, сформированных внутрисемейными традициями взглядов. Тем не менее существенным штрихом, характеризующим эти союзы, является значительно более четкая «настройка» женщин на волну мужчин. Ведь даже в таких равноценных по духовной силе и креативности союзах, как Николай и Елена Рерих или Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус, женщины почти всегда играли по правилам своих избранников.

Великое учение. Три фазы любви

Любви можно и нужно научиться. Точно так же, как можно научиться ненависти. Как учатся, приобщаются к искусству, желая понять его, не выпуская его из своих мыслей каждый день, каждый час, каждую секунду. Как обретают Бога, сначала не имея понятия, как приблизиться к нему. Любовь не дается свыше строго избранным людям, она подвластна каждому жаждущему, истинно стремящемуся к ней. Так же, как подвластны любая творческая созидательная деятельность и даже талант. Любовь сродни творчеству, деятельность любви по своей структуре схожа с работой скульптора, архитектора или живописца. И как необученному не создать шедевра сразу, так и влюбленный не сможет сразу построить индивидуальный храм, которым является брачный союз. Но каждый имеет шанс, если со всей силой духа захочет прийти к любви. И новая информация, новая духовная сила открывается ему, когда появляется вера в себя, желание и благоговение пред великим чувством. Как возбудители деструктивного производят на свет порочные и низменные импульсы души, так и присутствие в жизни позитивных впечатлений и картин прекрасного порождает порывы к возвышенному и благородному восприятию окружающего мира, чувству вечной влюбленности в бытие и во все, что с ним связано. Как знакомство с убеждениями великих мыслителей, просмотр прекрасных полотен и умных фильмов, прослушивание бушующей, подобно взволнованному морю, музыки вызывают обжигающие сознание эмоции, так и постоянное прикосновение к различным ипостасям любви воспламеняет, очаровывает, пробуждает лучшие порывы души. Но речь тут вовсе не о любовной страсти, проникновенном танце напряженно ищущего либидо, а о сложном постижении духовной, или высшей, любви, притяжении без восторженности, о естественном стремлении к взаимному проникновению душ без преград, энергетических клапанов, эмоциональных заслонов и недомолвок. Как всякое мастерство, любовь является приобщением души, в значительной степени актом воли или, по меньшей мере, неосознанного, смутного самовнушения, которое при детальном рассмотрении все равно окажется проявлением духа, способного усмирять инстинкты, руководить желаниями тела и зажигать ослепительно яркие маяки для движения корабля к новой цели. Любовь – всеобъемлющая, трогательная и проникающая, она не может касаться только одной личности. Если человек сумел воспитать в себе чувство любви, оно охватывает его целиком и распространяется на весь мир и наполняет его невесомой радостью совершенства и гармонии. Тогда только, любя и созерцая Природу, человек приходит к осознанному, точному и безошибочному восприятию партнера – единственного избранника, истинной половинки, потому что любовь может создать только сплетение Инь и Ян. История говорит в пользу того, что счастливыми оказались те семьи, в которых мужчина, независимо от собственных устремлений в самореализации, исповедовал благоговейное отношение к женственности, а женщина несла духовное, возможно, даже религиозно-божественное начало.

Истинная любовь, являясь плодом разума, зарождается у человека в голове, как и все остальные представления о жизни, смерти и собственном предназначении. Чувство сердца, о котором твердят писатели и поэты, является уже неосознанным следствием психологической готовности любить, определенного внушения со стороны окружающих людей и предметов, самовнушения и даже самогипноза. Вот почему в формировании психической и эмоциональной картины мира играет роль великое множество факторов, причем некоторые из них кажутся иногда второстепенными. Картинки в детской книжке, поведение няни, музыка, образы книжных героев, объяснение поступков людей – тысячи мелочей влияют на формирование ясного мировоззрения, в котором способность к любви наряду со способностью к действию занимает главенствующее место. Приход к любви являет собой последовательность нескольких фаз. Каждая из них отражает определенный этап развития человека, состоятельности его личности, способности совершенствоваться и верно оценивать свое положение. Каждый этап дает человеку новую жизнь, раскрывает новую реальность, сохраняет целостность личности и дает шанс жить гармонично. Но вместе с тем неспособность человека вовремя перейти на новый жизненный этап грозит разрушением внутреннего баланса, болезненными ощущениями и непониманием окружающего мира. Хотя психоаналитики делят жизненный цикл семьи на восемь или девять отрезков, на уровне стратегий можно ограничиться рассмотрением трех основных фаз. Они связаны не столько с определенным циклом семьи, сколько с содержанием той бестелесной субстанции в отношениях мужчины и женщины, которую именуют любовью.

Первая фаза – любовь-страсть – является проекцией физиологических ощущений, произведением гормонального уровня, когда на двух людей противоположного пола действуют особые флюиды, импульсы страсти, запахи, визуальное представление партнера. В теории бьютизма нет ничего плохого, кроме того, что она хоть и действенна, но все же является поверхностной и объясняет лишь первичную фазу восприятия мужчиной и женщиной друг друга. Любовь-страсть непременно должна и может развиваться до нового уровня, и для этого уже недостаточно блистать физической красотой, сохранять привлекательную форму. Дальше нужна мудрость, подключение разума, без которого следующая фаза любви может не состояться. Вот почему красивые пары из актеров и представителей шоу-бизнеса рассыпаются, как детские песочные замки; статные красавцы и внешне очаровательные девушки на деле оказываются несовместимыми и ужасающе пустыми, они разлетаются в разные стороны так же быстро, как испуганные взрывом птицы. Им не хватает ума развить в себе мудрость, поверхностное восприятие друг друга не позволяет им перейти на более глубокий уровень оценки друг друга. Но есть и изумляющие примеры, когда страсть с первого взгляда перерастает в любовь на всю жизнь – как происходило с Артуром Конан Дойлем и Джин Лекки, Марком и Беллой Шагал. Но в современном мире с его ослабленными принципами гораздо чаще случается наоборот: утолив страсть, каждый из двоих устремляется на поиски новой, и лишь много лет спустя кто-то осознает, что потерял истинное чувство, случайно затоптал росток настоящей любви.

Второй фазой, наступающей после слепящей любви-страсти, становится глубокая осознанная любовь. Прогрессивные философии утверждают, что с достижением определенного возраста человек начинает отрываться от телесной концепции и понимать собственную духовность. Если пара способна осознанно перейти от любви-страсти к любви душ, объединению духа, она переходит к своей второй фазе, еще более богатой, содержательной и насыщенной общением. Это любовь с открытыми глазами и открытым сердцем, которая понимает и верно оценивает недостатки партнера, способна их переосмыслить, исполнить воспитательную функцию, внедрить стратегию коррекции личности – как собственной, так и личности партнера. Эта любовь – уверенная и компромиссная, способная преодолеть долгую дистанцию с препятствиями, готовая к борьбе с собственным эгоизмом и постепенному искоренению пороков. Любовь, выравнивающая противоречия и стесывающая шероховатости, создающая сознательное преобразование внутренней формы, оттачивание духа. Конечно, далеко не каждый способен на это, точно так же, как далеко не каждому должно быть гением. Внимательные люди давно подметили: для серьезных достижений нам не хватает не знаний, а воли, желания. Так и с любовью. Если у молодых людей, которые еще вчера упивались друг другом, млея от неутоленной жажды, задыхаясь от малейшего прикосновения друг к другу, сегодня уже нет ничего общего, значит, они недостаточно хотели любви, не созрели для нее. Вторая фаза – кульминационная фаза любви, повышение ее духовной квалификации. Она формообразующая для семьи, и именно от нее берут истоки новые семьи – из выросших собственных детей, перенявших родительские модели отношений, также научившихся любить и понимать ближнего.

Совместная жизнь мужчины и женщины в рамках семьи – это всегда взаимное влияние, а история отношений полов, если разместить ее на виртуальных весах, обязательно покажет, что в большинстве случаев это влияние позитивное. Можно вспомнить, что даже такие вопиющие уроды в человеческом облике, как царь Иван Грозный, подпадали под действие феномена семьи: короткий период нормальной семейной жизни царя отразился временным сознательным прекращением убийств и насилия. Не стоит удивляться тому факту, что чем ниже социальный уровень человека, тем меньше шансов у него постичь любовь; любовь является реакцией умозрительных представлений индивида на окружающий мир. Классические подтверждения этого стоит искать у Василия Розанова, ярко и бестрепетно описавшего поистине скотское, совершенно животное отношение между полами в русской деревне. Убийства и истязания своих жен мужьями показательны как дисфункция любви в низших слоях общества. И заодно стоит задуматься над некоторыми природными феноменами, такими как любовь лебедей, – не являются ли они аксиомами из учебника Создателя, которые должны быть заучены человеческим племенем наизусть?

Если искать конструктивное в браке, то можно не раз наткнуться на случаи спасительного воздействия жены или мужа. Разумеется, это происходит, если супруги умеют слушать друг друга, то есть если их любовь вступила во вторую фазу. Не иначе как спасением можно назвать откровенное подталкивание к переезду в другую страну в парах Марка и Беллы Шагал, Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской. Несомненно, корректирующее или «выравнивающее» значение можно отметить в воздействии Козимы Вагнер на сумбурно-яростную личность Рихарда Вагнера. В какой-то момент Жан-Поль Сартр спас личность Симоны де Бовуар, а Ирина-Ингигерд даже не спасла, а сотворила личность Ярослава Мудрого, который впустил внутрь подтачивающего сознание червя. Примеров бездна, хотя можно также отыскать и великое множество несоответствий личностей, которые, не расставшись вовремя, измучились в браке и исковеркали собственные судьбы, перевернули с ног на голову свои жизни, опустошили личности и выжгли души.

Есть и третья фаза – старение. Оно может быть болезненным, но может получиться и красивым, может наградить вчерашних пылких влюбленных умиротворением осени, ощущением могучих деревьев, сбрасывающих листья. Приглушенная чувственность и уходящие силы не обязательно наполнены плаксивой тревогой ожидания смерти. Совместные путешествия и тихое созерцание Природы могут дарить свою неповторимую радость. Если мужчина и женщина находят в себе мужество поддерживать друг друга в тяжелый час, если их руки столь же горячи, как во время огненно-страстной юности, они достойны восхищения не меньшего, чем сливающиеся в объятиях молодые влюбленные. Картинные, почти идеальные истории совместного старения мы можем отыскать у таких пар, как Вил и Ариэль Дюрант, Макс Меллоуэн и Агата Кристи. Дюранты путешествовали по миру и увлеченно писали книги, создавая совместно одиннадцатитомную «Историю цивилизации». Ариэль оставалась уникальной и самоотверженной помощницей, но ее участие в написании книг к седьмому тому настолько возросло, что на титульном листе было помещено и ее имя. После пяти десятков лет совместных исследований они написали последний том «Век Наполеона», мужу исполнилось девяносто лет, жене – семьдесят семь. А когда в возрасте восьмидесяти трех лет Ариэль умерла, ее муж сумел прожить без своей «половинки» ровно тринадцать дней. У них была общая идея, которая сопровождала все невыразимо прекрасное, дивное путешествие этих людей по жизни.

Достаточно красивыми даже в преклонном возрасте были отношения у Горбачевых, у Мережковского и Гиппиус, у Андрея Сахарова и Елены Боннэр, у Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской, у Карло Понти и Софи Лорен. Они вызывают не только уважение, но и восхищение. И даже сомнительные с точки зрения счастья пары к концу жизни, словно «перебесившись», уединялись в раковине своего мира. Те же экстремальные Сартр и Симона де Бовуар к концу жизни отдались совместным путешествиям, наполненным волнующими впечатлениями общения с известными людьми своего времени. Но, кажется, их занимательные встречи с Мао Цзэдуном, Фиделем Кастро, Че Геварой, Хрущевым и Тито позволили им заострить внимание на собственных личностях, на внутреннем общении, на ощущениях, обрамленных рамками других персонажей, бросивших вызов истории. Это примеры правильного старения, образы людей, которые вовремя перешли на новый уровень понимания себя и своей половинки. У них можно учиться стареть вместе с любимым человеком, что не менее притягательно, чем сгорать от горячей страсти ищущей выхода юности.

Сильный и верящий в себя человек способен воспитать в себе практически любые чувства, руководить ими на сознательном уровне, подготовить себя к любым сценариям встреч, как и к ответам на любые провокации. На координатной сетке любовь находится в верхнем правом углу, в самом жарком месте, где высокая температура желания, как лава, расплавляет все спорадическое, рассеянное, не относящееся к постоянству. Ненависть, медленно убивающая и замораживающая душу, напротив, располагается в левом нижнем углу системы координат, там, где царит вечный холод забвения и безмолвия. Мы должны помнить, что осознанное стремление делает чудеса и все находится в наших собственных руках, даже свободолюбивая птица любви.

Брачные модели родителей

Влияние моделей брачных отношений родителей, не говоря уже об их воздействии на психику ребенка, определяет в значительной мере формирование собственного представления ребенка о жизни в паре. Невольно представляя себя на месте родителя того же пола, ребенок неосознанно моделирует весь сложный спектр отношений с противоположным полом. Еще Карл Юнг утверждал, что «именно прочность связи с родителями бессознательно влияет на выбор мужа или жены – либо положительно, либо отрицательно». По Юнгу, не реализованные по причине следования искусственным мотивам жизненные переживания родителей вынуждают детей компенсировать не осуществленное родителями уже в своей жизни. Многие современные психоаналитики также говорят об использовании опыта своих родителей как «экрана всевозможных проекций» в собственной жизни, где каждый задолго до брака имеет сформированные модели совместной жизни, которые и пытается предложить партнеру.

Существует множество наглядных примеров, как отношение родителей в браке ставило в зависимость детей, совершающих часто странные и не поддающиеся логике поступки, выбирающих причудливые схемы собственных браков, с такими же проблемными узлами, с таким же отношением к тому или иному вопросу. Мало кому удается освободиться от негативных символов, полученных от родителей; разве что в случаях откровенного презрения к их форме отношений и выборе противоположных моделей. Хотя и тут неискушенных молодых людей могут подстерегать совершенно неожиданные ловушки.

Александр Блок может служить любопытной и одновременно типовой иллюстрацией неспособности освободиться от «проклятия» родительской модели. Его отец, согласно многим оценкам, «был непригоден к семейной жизни по причине какой-то атавистической, ненормальной жестокости», «держал жену впроголодь, бил ее», «был клиническим садистом, мучившим двух жен и окончившим свои дни одиноким неопрятным душевнобольным». Мать, по убеждению окружающих, тоже была если не истеричкой, то, по меньшей мере, нервной и болезненно капризной особой, впадающей в припадки беспамятства и меланхолии. Ее часто преследовали мрачные думы о том, чтобы лишить себя жизни, вылившиеся в три неудавшиеся попытки самоубийства. Наконец, третий персонаж, повлиявший на формирование будущего поэта, – отчим – совершенно примитивный солдат, разговаривавший с ребенком не иначе, как отрывистыми командами, языком тупой муштры, с брезгливостью и презрением. Лишенный любви, Блок не научился любить сам, изливая в стихах свою душевную боль и непреодолимую тоску. Психические ужасы детства преобразовались у поэта в невероятное болезненное расщепление желания: всех женщин он разделил на святых и проституток. Такое к ним отношение выросло у Блока в извращенно-абсурдное представление о браке: как бы не желая повторять в своей судьбе всего увиденного в жизни родителей, он отвергал физическую близость, оставляя для мужа и жены лишь «очищенную от грязи» платоническую любовь. Но наряду с этим у молодого Блока внутри клокотала непреодолимая жажда самца, которую он, почти не таясь от красавицы-жены, утолял в публичном доме. Естественно, семейная жизнь поэта оказалась картонным домиком, еще недавно – красивым, а теперь разрушенным до основания. А надломленная психика его жены Любови Менделеевой (дочери создателя знаменитой таблицы) еще долго оставалась в плену бесконечного унижения; из отношений с Блоком она вышла оскорбленная и полная неверия в возможность быть счастливой. Так и не испытав сладости интимных отношений, уже через несколько лет супруги оказались абсолютно чужими друг другу, закрытыми друг для друга в эмоционально-энергетическом плане, лишенными лекарства чувственного общения. Более того, сам Блок, по всей видимости, в силу подавления родителем и отчимом и отсутствия успокаивающей материнской любви, вырос патологическим ипохондриком, даже мазохистом, ибо стремился к сильным женщинам, которые доминировали над ним. Черной птицей-колдуньей кружилась над сознанием Блока фатальная безнадежность и абсолютная неспособность организации не то что семейного уклада, но даже длительных межполовых и межличностных отношений. Этим злым призраком были врезавшиеся в мозг вечные разногласия между его родителями и вытеснение ими из своей жизни собственного сына. Несмотря на островки страсти в короткой жизни Блока, патологические впечатления детства привели его к ранней смерти, причину которой некоторые смелые авторы трактуют не иначе, как «медленное сознательное самоубийство».