В начале было Слово, а в конце будет цифра.

Речь «Третий рейх» – пример утраты связи с реальностью и утраты контакта со словом: Фогелен назвал это выступление «шедевром патологической речи» и «высококонцентрированным идиотизмом». Патологической речью Фогелен именовал иррациональную, идеологически поврежденную речь, софистику, управление людьми с помощью лжи. Также это: безнравственная коммуникация, демоническая ложь, проявление духовной болезни многословия, речь, противоположная разумной. Нацисты, которые пришли к власти спустя десять лет, переплюнули Артура Мёллера ван ден Брука. Особенно в искусстве патологической речи отличались Геббельс и Гитлер. Герман Раушнинг свидетельствовал, что Адольф Гитлер прекрасно владел магией патологической речи, приводя следующие слова фюрера: «Эти умники считают, будто наша задача – успокоить массу и содержать ее в тупой апатии… Только взбудораженная моими фантазиями масса становится управляемой»[112 - Цит. по: Воробьевский Ю. Бумагия (М. Булгаков и другие неизвестные). М., 2012, с. 233.].

Пропагандистская машина Гитлера – Геббельса, успешно создававшая «вторую реальность» в Третьем рейхе, кажется лишь детскими играми в песочнице на фоне нынешнего мира «второй реальности». Это цифровой мир – мир электронных средств массовой информации и интернета, в который человек погружен по уши. А погруженное в него существо уже трудно назвать человеком разумным (Homo sapiens), это уже биоробот, или человек цифровой (Homo digital). Но это тема отдельного большого разговора.

Лукавые слова Нового времени: бытовой уровень

Трансформация слов Священного Писания в ложные слова наблюдалась и наблюдается на бытовом уровне. Вроде бы звучание и буквенный состав слов остается прежним, а смысл их меняется радикально. Взять, к примеру, слово «любовь», которое многократно встречается в Священном Писании, особенно в Новом Завете. Всего я насчитал в русскоязычном тексте Библии (синодальный перевод) 173 случая использования слова «любовь» в разных падежах. В греческом тексте Библии понятие «любовь» имеет разные смыслы и выражается с помощью четырех слов:

1) любовь-эрос (????) – чувственная любовь, 2) любовь-филия (?????) – дружба, дружелюбие, товарищество, 3) любовь-сторгэ (??????) – любовь в семье, между родственниками, 4) любовь-агапэ (?????) – милосердная, преданная, сострадательная любовь.

В христианстве доминирующее значение имеет любовь-агапэ. Имеется в виду любовь не только к человеку, но и (что еще важнее) – к Богу[113 - См.: Апресян Р. Г. Слова любви: eros, philia, agape // Философия и культура, № 8 (56), 2012. (https://iphras.ru/uplfile/ethics/biblio/Apressyan/Slova_lyubvi.pdf).].

Считается, что самые возвышенные строки о любви в Библии принадлежат апостолу Павлу. «Гимном любви» называют 13 главу из Первого послания апостола Павла к христианам Коринфа. Приведем этот текст, его хочется перечитывать вновь и вновь: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине: Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим, как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше» (1 Кор. 13:1–13).

Естественно, что в приведенных словах апостола для обозначения любви используется слово ?????. Профессор А. П. Лопухин в «Толковой Библии» следующим образом объясняет слово «любовь» в данной главе послания: «У апостола Павла здесь ????? означает главным образом любовь к ближнему, но так как основа этой любви находится в любви к Богу, то и любовь к ближнему принимает характер несвоекорыстия, чистоты и свободы, – качества, какие свойственны любви к Богу»[114 - Профессор Лопухин А. П. Толковая Библия. Толкование на Первое послание святого апостола Павла к Коринфянам (https://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/tolkovaja_biblija_64/13).].

Не буду утомлять читателя ссылками на многочисленные христианские источники, в которых дается подробное толкование приведенных слов апостола, да и вообще объясняется изначальное и единственно верное понимание христианского слова «любовь». И все мы хорошо знаем, как это слово оказалось «редуцированным» и опошленным человечеством, отошедшим от Бога. Под любовью стали понимать в лучшем случае какие-то эмоциональные состояния человека по отношению к представителям противоположного пола, а кроме того, чисто плотские отношения между людьми.

Вот что пишет по поводу такого «редактирования» наш философ и богослов Виктор Николаевич Тростников: «…слово „любовь“ за столетия… приобрело устойчивое значение, которого в нем не имелось в христианский период европейской истории. Нынешняя „любовь“ – совершенно не та вещь, которую завещал нам Спаситель. Таким образом, сейчас существуют два омонима, две „любви“: одна всем понятная, которая еще недавно была страстной влюбленностью, а теперь просто стала физиологическим актом, а вторая та, о которой сказано „Бог есть любовь“. Их отождествление в общепринятом словоупотреблении есть лексическая провокация, а она очень опасна, так как подсовывает ложь на рефлекторном некритическом уровне восприятия в качестве истины»[115 - Тростников В. Православная цивилизация. Исторические корни и отличительные черты. – М.: Издательский дом Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», 2004, сс. 218–219. Слово «омонимы» (приведенное в отрывке) означает одинаковые по написанию, но разные по значению слова и другие единицы языка. Термин введен Аристотелем.].

Аналогичную мысль выражает святитель Николай Сербский в своей максиме под названием «Слово любви»[116 - Святитель Николай Сербский. Мысли о добре и зле.]: «Бог дал людям слово „любовь“, чтобы они именовали этим словом свои взаимоотношения с Ним. Когда люди, злоупотребив этим словом, начинают называть им свое отношение к земному, оно теряет свой смысл. Слова теряют свою священную и божественную силу и становятся как бы мертвыми. Так же как северное дерево, пересаженное на юг, вянет и гибнет».

Вот еще один пример лукавой «трансформации» языка Библии. Сегодня даже атеисты полюбили использовать слово «духовный» в разных сочетаниях: «духовно-культурные памятники», «духовно-историческое прошлое», «духовно-материальные ценности», «духовная жизнь» и т. п. Мне приходилось выяснять у них, какой смысл они вкладывают в слово «духовный». Оказывается, что это то, что относится к нематериальной культуре, к образованию, к мировоззрению и т. п. Чаще всего слово «духовный» у таких людей используется как синоним слова «душевный». Но мы знаем, что в христианстве слово «духовный» напрямую связано с Духом Святым, Третьей Божественной ипостасью. Соответственно, духовным может быть то, что освящено Духом Святым: «духовный человек», «духовная литература», «духовное озарение», «духовные дары» и т. п.

Сегодня на бытовом уровне люди используют тысячи слов, которые можно найти в текстах Священного Писания. Форма слов (написание и звучание) осталась прежней, а содержание стало совсем иным. Деструктивная трансформация языка Библии происходила и происходит при мощном содействии работников «литературного цеха» – писателей-прозаиков и поэтов. Но об этом в отдельном очерке.

Новое время: рождение языка денег

Новое время характеризовалось переходом европейского общества к такой социально-экономической модели, которую можно назвать «капитализмом». Вся жизнь стала переключаться на то, чтобы заниматься приумножением богатства. Для одних это было сознательно выбранной целью, другие вынуждены были участвовать (даже против своей воли) в том, чтобы помогать первым приумножать богатства. Первые были бенефициарами этого процесса накопления богатства и назывались капиталистами, вторые подвергались эксплуатации и назывались наемными работниками. Поскольку политическая власть принадлежала первым (капиталистам), то предпринимались целенаправленные усилия со стороны государства для того, чтобы изменить сознание людей, приспособив его к новой социально-эконмической модели. В центр всей жизни ставились богатство, капитал и деньги. Богатство и капитал – вещи достаточно абстрактные, внутренней сущности у них нет. Они имеют количественное измерение. Для их оценки качественные понятия, выражаемые словами, не нужны. Для их оценки нужны числа, а числа составляются из цифр (подобно тому, как слова составляются из букв). Числа выражают количество денежных единиц.

В течение нескольких поколений у людей (как капиталистов, так и наемных работников) постепенно формируется «числовое сознание», или «денежное сознание». И это не удивительно, поскольку государство насаждает идеологию, согласно которой «всё имеет цену, но ничто не имеет ценности»[117 - Говорят, что автором этой фразы является Жак-Ив Кусто (1910–1997) – знаменитый французский исследователь Мирового океана.]. Очевидно, что настоящие ценности могут быть выражены через понимание их внутренней сущности с помощью слова. А при капитализме всё превращается в товар с его меновой стоимостью. Она может быть выражена с помощью денежного числа. Все предметы и явления окружающего человека мира стали наполняться пустотой, потребность в библейском слове стала исчезать.

По-своему эту метаморфозу выразил в «Капитале» Карл Маркс. Он постулировал, что «клеточкой» капитализма стал товар. И Маркс занялся скрупулезным изучением этой «клеточки». Товар, согласно его определению, – продукт труда, предназначенный для продажи. У товара есть две главные ипостаси: 1) потребительная стоимость – способность продукта труда удовлетворять те или иные потребности человека (то, что можно назвать ценностью); 2) меновая стоимость – количественная характеристика продукта труда, показывающая, сколько денег можно получить от его реализации на рынке (то, что можно назвать ценой). И для капиталиста главным является именно меновая, а не потребительная стоимость. Ради увеличения меновой стоимости он готов производить даже такие товары, как наркотики, порнография и фальшивые лекарства. По-своему «классик» выражает ту же мысль: при капитализме «все имеет цену, но ничто не имеет ценности».

Деньги фактически стали новым языком. Для пользования этим языком людям христианской культуры был предложен очень незамысловатый, коротенький словарь. В этом словаре «денежной цивилизации» ключевыми были такие слова, как «деньги», «цена», «тариф», «товар», «капитал», «активы», «пассивы», «счет», «издержки», «валюта», «курс», «котировка», «процент», «биржа», «кредит», «инвестиция», «дисконт», «прибыль», «убытки», «маржа», «спрэд», «рейтинг», «арбитраж», «брокер», «трейдер», «резервы», «девальвация», «инфляция», «конвертация» и т. п. Набор таких слов ненамного превышает словарный запас Эллочки-людоедки[118 - Эллочка-людоедка (Эллочка Щукина) – персонаж сатирического романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев». Словарь Эллочки-людоедки составлял 30 слов, но ими она могла выразить практически любую свою мысль. Прозвище «людоедка» дано Эллочке авторами как сравнение с людоедами племени Мумбо-Юмбо, чей словарный запас «составляет 300 слов» (то есть в 10 раз больше Эллочкиного). Ее образ стал нарицательным, с ней сравнивают людей, имеющих крайне скудный словарный запас.]. Чтобы люди традиционного общества быстрее смогли перейти на язык денег, было организовано массовое обучение, которое получило название «экономическое образование», «бизнес-образование», «коммерческое образование» и т. п. Поначалу такое обучение происходило на рабочих местах (в банках, на биржах, в конторах компаний, в торговых лавках и т. п.)[119 - Такое образование широко распространено и сегодня, оно называется job training.], в рамках уже действовавших школ и университетов. Трудно сказать, когда появились специальные образовательные учреждения. Но точно известно, что в XVI веке была создана иезуитская коммерческая школа (в Антверпене), довольно быстро ставшая известной далеко за пределами Фландрии. В 1852 году на ее месте был основан Антверпенский университет святого Игнатия – UFSIA. В ХIХ веке первые бизнес-школы появились в США и Англии.

Количество бизнес-школ и экономических вузов, занимающихся внедрением в общественное сознание языка денег, сегодня не поддается подсчету. Оказывается, есть даже специальные курсы и программы, которые исключительно учат правильному пониманию и использованию языка денег. Вот, например, Роберт Тору Кийосаки – современный американский предприниматель, инвестор, писатель и (как он себя представляет) оратор-мотиватор – предлагает обучающую программу «Язык денег». В своей рекламной статье под тем же названием он пишет: «Так как деньги – это знание, то отсюда следует, что знание начинается со слов. Слова – топливо для нашего мозга, и слова формируют нашу реальность. Если вы используете неправильные слова, плохие слова, вы будете иметь плохие мысли и плохую жизнь. Использование плохих слов – это всё равно что заправлять плохим бензином хорошую машину». В общем, Кийосаки обещает, что сумеет избавить своих учеников от плохой жизни и плохих мыслей, объяснив им, какие слова «плохие», а какие «хорошие». Хорошие слова – те, которые составляют словарный запас денег: «Хорошей новостью является то, что это не будет стоить много, чтобы узнать словарный запас денег»[120 - Роберт Кийосаки. Язык денег (http://kiyosaki-fanclub.ru/stati-i-novosti-pro-roberta-kiyosaki/ 695-yazyk-deneg.html).]. Надо полагать, что словарь, который предлагает своим ученикам Кийосаки, ненамного богаче словаря Эллочки-людоедки.

А вот еще один образчик просветительской деятельности посвященный языку денег. На нашем книжном рынке в 2010 году появилась книга под интригующим названием: «Тайный язык денег. Как принимать разумные финансовые решения»[121 - Крюгер Д., при участии Манна Дж. Д. Тайный язык денег. Как принимать разумные финансовые решения. Пер. с англ. – М., 2010 (https://www.litmir.me/br/?b=250269).]. Как сказано в аннотации, автор – «доктор Дэвид Крюгер, психолог, психиатр и консультант, расшифровывает тайный язык денег и формулирует принципы разумного финансового поведения». Полистал книгу: ничего нового, всё тот же язык Эллочки-людоедки.

Автор недавно появившейся на нашем книжном рынке работы «Конец денег»[122 - А. С. Мануйлов. Конец денег. – М.: Издательское решение, 2016, (https://7books.ru/a-s-manuylov-konec-deneg/).] А. С. Мануйлов рассматривает порой не замечаемые связи между сферой языка и миром денег. Он обращает внимание, что в условиях нынешнего доминирования в жизни человека денег они перехватывают многие функции языка. Деньги становятся главным языком современного мира.

Важнейшая функция языка – мышление. У денег первой экономической функцией (как уже никто не оспаривает со времен «Капитала» Карла Маркса) является функция меры стоимости. Человек вырабатывает так называемое «денежное мышление», с помощью которого он оценивает весь окружающий мир. Денежная оценка всего, что его окружает, приходит на смену размышлениям человека с помощью слова о сущности окружающих его предметов и явлений. Вот фрагмент из книги: «…одной важнейшей функцией языка является мышление… Это сложный фундаментальный аспект языка, который соотносится с деньгами как мерой стоимости. Именно при помощи денег происходит сопоставление тех или иных вещей, услуг, даже событий, так они становятся полноправным эквивалентом. Ко всему прочему возникает и меновая стоимость».

Также важной функцией языка является коммуникационная, он выступает средством общения между людьми. Деньги заменяют язык, выступая в качестве средства обмена (вторая экономическая функция денег). А. С. Мануйлов несколько витиевато раскрывает эту функцию денег: «Деньги как чистый факт обмена обнаруживают превосходство над прочими вариантами взаимодействия двух и более людей».

Язык служит средством передачи информации (в устной или письменной форме) от одного субъекта к другому. Деньги здесь могут заменить язык, выступая в качестве средства платежа (третья экономическая функция денег). А. С. Мануйлов пишет: «…язык является средством передачи опыта и знаний. В первую очередь, это характерно для письменного языка, но и бесписьменные цивилизации успешно использовали устную речь для передачи необходимой информации, знаний, способствующих развитию отдельно взятой цивилизации (бесписьменные языки, такие как полабский, скифский, галльский, прусский, парфянский). Будучи средством платежа, деньги соотносятся с этой функцией языка…»

Наконец, язык может стать средством накопления информации (как устной, так и в первую очередь письменной, а сегодня и в электронном виде). У денег аналогичная функция идет под четвертым номером, они выступают в качестве средства тезаврации (накопления сокровищ). Вот фрагмент из книги по данной функции: «…язык как средство хранения опыта (возможность фиксировать определенные достижения, события) вполне сопоставим с деньгами, выполняющими функцию накопления…»

И, наконец, еще одна, сходная пятая функция языка и денег: «…мировой язык абсолютно аналогичен мировым деньгам, это идентичная функция языка и денег…»

Подытоживая свои наблюдения по поводу сходства языка и денег и заменимости традиционного языка языком денег, А. С. Мануйлов пишет: «Таким образом, деньги, будучи искусственным изобретением, плодом человеческого интеллекта, постепенно начинают формировать новые пространства посредством своих функций, в то время как язык, будучи естественным следствием развития природы субъекта, начинает терять свои позиции, во многом по причине глобализации – еще одном денежном механизме. По статистике, к концу XXI века в мире останется около половины существующих сегодня языков»[123 - Впрочем, в своей работе А. С. Мануйлов обращает внимание на некоторые существенные или даже принципиальные различия между традиционным языком и деньгами: «…деньги, как и язык, являются активом, однако язык достается субъекту бесплатно (речь идет о родном языке), в отличие от денег, которые не принадлежат априори субъекту».].

Вот такие интересные параллели между обычным языком, базирующемся на слове, и языком денег, базирующемся преимущественно на числах и цифрах. Конечно, язык денег предполагает также использование минимального количества слов (словарь Эллочки-людоедки) и символов: знаков валют ($, ?, ?, €, ? и др.), коммерческих символов (™, ©, ®), кодовых обозначений рейтинговых оценок (ААА, АА и далее до C, SD и D) и др. Если внимательно присмотреться к этому странному языку денег, то замечаешь, что он имеет удивительное сходство с языком каббалы, который представляет собой комбинацию цифр, букв и кодов[124 - Михаэль Лайтман. Информативность и четкость языка каббалы (https://www.laitman.ru/ language-of-branches/237728.html).]. Впрочем, каббалисты и не скрывают, что мир денег и мир каббалы тесно между собой связаны, в том числе общим языком[125 - Всё о деньгах // Сайт Международной академии каббалы (http://www.kabbalah.info/rus/ content/view/frame/54712?/rus/content/view/full/54712&main).]. В работах современных каббалистов звучит достаточно откровенная мысль: кто владеет языком каббалы, тому принадлежат и деньги.

Тема языка денег стара как капитализм. Считается, что первой профессиональной писательницей в истории Англии была дама, которую звали Афра Бен (1640–1689). Она была одним из виднейших авторов эпохи Реставрации. Так вот, ей принадлежат ставшие крылатой фразой слова: «Кто говорит на языке денег, будет понят в любой стране». Итак, в эпоху «денежной цивилизации» универсальным стал даже не английский язык (как это кажется некоторым), а язык денег.

Язык денег, который уничтожает красоту мира

Язык денег – с одной стороны, результат опустошительного наступления капитализма, наполняющего мир пустотой, уничтожающего ценности. С другой стороны, он становится средством дальнейшего опустошительного наступления капитализма, уничтожения истинных ценностей и замены их ценой. Капитализм с его рынком и религией денег всё нивелирует, опошляет. Об этом еще в XIX веке писал русский мыслитель Константин Леонтьев (1831–1891). Христианская Европа Средних веков, по его образному выражению, представляла собой «цветущую сложность». Одним из проявлений такой «цветущей сложности» были языки с многообразием слов и смысловых оттенков. В Новое время красота мира с его «цветущей сложностью» стала исчезать, быстро превращаясь в монотонную серость.

А та, в свою очередь, «ведет к холодной бездне тоски и отчаяния». Это уже время «распада» и «гибели»[126 - См.: Катасонов В. Православное понимание общества. Социология Константина Леонтьева. Историософия Льва Тихомирова. – М.: Институт русской цивилизации, 2015.].

Вот интересные наблюдения Бориса Гройса, современного искусствоведа и специалиста по рынкам произведений искусства, изложенные им в статье «Язык денег»:[127 - Гройс Б. Язык денег (http://xz.gif.ru/numbers/47/yazyk-deneg/).]

Во-первых, он констатирует, что в мире воцарилась религия денег, которая встала над всеми остальными, традиционными религиями[128 - Об этой «религии денег» см.: Катасонов В. Религия денег. Духовно-религиозные основы капитализма. – М.: Кислород, 2015.]. И эта новая религия имеет свой язык, ставший универсальным языком человечества: «Язык, к которому сегодня обычно прибегает общество, когда хочет поговорить о себе самом, – это язык денег. Деньги обеспечивают внутреннее единство нашего мира – функцию, ранее выполнявшуюся религией». И чуть ниже он добавляет: «Мы живем в эпоху новой религии денег и рынка, которая отменила все старые религии главным образом потому, что ее притязание на универсальность еще более радикально».

Во-вторых, этот язык денег нивелирует и приводит к общему денежному, т. е. обезличенному знаменателю то, что в традиционном (христианском) обществе было уникальным и бесценным: «Поскольку рынок назначает совершенно разным, Гётерогенным вещам одну и ту же цену, капитал отменяет все наши эстетические и идеологические порядки и иерархии. И в самом деле: что, к примеру, связывает между собой картину Леонардо, поставку нефти, рекламную кампанию в пользу политической партии и разрушение города в результате землетрясения? Казалось бы, ничего – но, с другой стороны, мы вполне можем предположить, что все эти столь разнообразные вещи имеют одну и ту же цену. Таким образом деньги оказываются недосягаемой границей любой художественной фантазии – намного более сюрреалистичной, чем любой сюрреализм, намного более абстрактной, чем любая абстракция».

В-третьих, язык денег начинает незаметно менять внутренний мир человека, заставляет его по-новому смотреть на привычные вещи (совсем не так, как на них смотрели наши предки): «Это странное, загадочное чувство – внутреннее ощущение скрытого присутствия денег во всех вещах – заставляет нас снова и снова непроизвольно спрашивать себя: как я ощущаю себя в присутствии предметов, оцениваемых в ту или иную сумму? Подобный вопрос мы задаем себе и другим, когда попадаем в чужой дом:

сколько, по-твоему, стоит этот дом? Этот вопрос отнюдь не имеет целью выяснить степень достатка домовладельца или цены на недвижимость в данном регионе. Скорее мы чувствуем себя в этом доме, говорим мы, как в доме, который стоит миллион (в сущности, безразлично, в какой валюте). И мы хотим знать, не обманывает ли нас это чувство».

В-четвертых, новая религия и новый язык уничтожают в человеке чувство прекрасного. Даже произведения искусства сегодня оцениваются не с точки зрения эстетики, глубины авторского замысла, техники исполнения, а с точки зрения меновой стоимости картины, скульптуры, иного произведения. Автор статьи, будучи искусствоведом, вынужден констатировать, что оценки искусствоведа не обладают таким авторитетом, как оценки коммерсанта, занимающегося конкретными сделками на рынке произведений искусств: «Один мой друг – художник – как-то сказал мне, что ни один художественный критик не может понять произведения искусства, ведь по-настоящему понять произведение, значит купить его – а отнюдь не написать о нем. Называние цены, которую ты готов заплатить из собственного кошелька за произведение искусства, – вот единственная герменевтика, адекватная искусству»[129 - Упоминаемое в отрывке слово «герменевтика» (др. – греч. ???????????) означает «искусство толкования».].

В-пятых, язык денег уничтожает национальные государства: «Каждое государство является для этого интернационального рынка всего лишь регионом, соревнующимся с другими регионами за инвестиции. Следовательно, государству сегодня также назначена своя цена – что окончательно лишает современное государство его прежней универсализирующей и легитимирующей роли».

В-шестых, и это самое главное, язык денег уничтожает самого человека, созданного Богом по Его образу и подобию. Страшно подумать, но в условиях господства религии денег, как пишет Борис Гройс, «человек уподобляется деньгам. Деньгоподобие как идеал современного человека пришло на смену богоподобию. Человек всегда стремился приблизиться к высшему и всеобщему и обрести внутреннее – пусть символическое – единство с абсолютом. Этот абсолют, определяющий каждой вещи ее настоящее, „объективное“ место в мире – ее истинную цену – по ту сторону всех культурно обусловленных мнений, ценностей и позиций, выступает сегодня в виде интернационального рынка финансов».

Итак, религия денег и обслуживающий ее язык денег направлены на то, чтобы превратить человека в товар, у которого есть цена, но нет внутренней ценности. Причем сам человек должен страстно этого желать и стремиться максимально приблизиться к новому «абсолюту» – деньгам. Идеал современного человека, согласно меткому выражению Бориса Гройса, – «деньгоподобие».

Он также пишет, что «язык денег становится самым главным ультимативным языком нашей культуры». Фактически он уничтожает ее остатки, ибо в ней содержатся еще элементы традиции и христианства, а этого религия денег терпеть не желает. Тут на ум приходят слова из евангельской притчи о сеятеле. Христос растолковывал Своим ученикам, что означает «посеянное в тернии»:

«Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода» (Мк.4:18–19). Навязчивый язык денег заглушает Слово Божие. Впрочем, как бы ни старался дьявол разбрасывать свои плевелы в виде языка денег, до последних времен будет также семя, приносящее богатые плоды: «А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат» (Мк. 4:20).

Лукавые слова Нового времени: идеология

Итак, европейская цивилизация с началом Реформации вошла в новую фазу (начался период истории, который принято называть Новым временем). Она стала терять признаки христианской, стала утрачивать связь с Богом, c Христом, Который является Богом Словом. Наш известный философ В. Н. Тростников так описал этот процесс: «Инстанция, от которой отпали европейцы, есть Второе Лицо Пресвятой Троицы – Слово. Это значит, что в ходе апостасии люди перестали управляться словом. Но ведь чем-то их жизнь всё равно должна была управляться, и вот тут-то и возникла альтернатива». Что же это за альтернатива? По мнению Виктора Николаевича, жизнь «могла перейти на управление словом с маленькой буквы – не божественным, а человеческим словом (приказами вождей, текстом учения), которое при потере мистической связи человека с Богом быстро становится лжесловом»[130 - Тростников В. Н. Россия земная и небесная. Самое длинное десятилетие. – М.: Грифон, 2007, с. 163.].

На смену религии пришли идеологии. Идеология – важнейший инструмент захвата, сохранения и укрепления власти, добавлю: земной власти. Идеология – творчество ума падшего человека. Человек утрачивает свою связь с Богом Словом и начинает сочинять свои «религии», которые он назвал «идеологиями». Любая идеология имеет свою словесную форму, слова у каждой идеологии свои, но одинаково лукавые.

В философской энциклопедии идеология определяется как «совокупность системных упорядоченных взглядов, выражающая интересы различных социальных классов и других социальных групп, на основе которой осознаются и оцениваются отношения людей и их общностей к социальной действительности в целом и друг к другу и либо признаются установленные формы господства и власти (консервативные идеологии), либо обосновывается необходимость их преобразования и преодоления (радикальные и революционные идеологии)»[131 - Идеология / Семигин Г. Ю. // Новая философская энциклопедия: в 4 тт. 2-е изд., – М.: Мысль, 2010.].

Кстати, слово «идеология» греческого происхождения (?????????), состоит из двух частей: «прообраз», «идея» (????) и «слово», «разум», «учение» (?????). Слово «идея» буквально переводится как «то, что видно», «видимое». И уже в этом мы чувствуем принципиальное различие между религией (в которой центром всего является невидимый Бог) и идеологией, которая, как правило, апеллирует к каким-то целям, которые человек может себе представлять, исходя из своего опыта восприятия мира с помощью пяти чувств. Кроме того, в основе идеологии лежит слово, причем оно человеческое, малое (в отличие от Слова Бога). Из малого оно неизбежно превращается в ложное слово, поскольку человек без Бога теряет духовные ориентиры и становится духовно слепым. И тут подобие с буквально слепым человеком, которому трудно представить предметы и явления видимого, физического мира.

Идеологию можно определить как «словесным образом оформленную идею»[132 - Ревяков И. С. Язык – идеология – социум (http://www.rusnauka.com/NTSB_2006/Philosophia/ 2_revjakov.doc.htm).]. Очевидно, что авторы и сторонники (а нередко и заказчики) идеи стараются как можно более красиво ее «одеть», а в качестве «нарядов» выступают слова. Известный французский философ и литературовед Ролан Барт (1915–1980) в своих работах показал органическую связь языка и идеологии[133 - Для творчества Барта характерна тотальная критика буржуазной культуры. Барт видел два пути для этой борьбы – попытку создания «контрязыка» и «контркультуры» и всестороннее изучение буржуазного образа мышления, изучение социальных механизмов, лежащих в основании языка.]. В частности, он сказал: «Языковая деятельность подобна законодательной деятельности, а язык является ее кодом. Мы не замечаем власти, таящейся в языке, потому что забываем, что язык – это средство классификации и что всякая классификация есть способ подавления…»[134 - Барт Р. Актовая лекция, прочитанная при вступлении в должность заведующего кафедрой литературной семиологии в Коллеж де Франс 7 января 1977 года (https://studfiles.net/ preview/1079789/).]

Идеологии – словесные конструкции, словесные миры. Сколько их уже было за последние несколько веков! Идеология капитализма, социализма, национал-социализма, анархизма, консерватизма. В рамках основных идеологических течений возникломножество более конкретных и конъюнктурных теорий. Например, в рамках капиталистической идеологии это либерализм, кейнсианство, монетаризм, неоклассический синтез и т. п. В рамках социалистической идеологии – марксизм-ленинизм, троцкизм, маоизм и т. п. Примечательно, что срок жизни любой идеологии крайне ограничен. Многие из них подобны бабочкам-однодневкам. Это и не удивительно, т. к. человек, оторвавшийся от Бога и Слова, начинает заниматься словесным конструированием, создавать некие субъективные модели мира и жить в этих иллюзорных мирах. Новые подвижки в мире – и очередная словесная конструкция рассыпается как карточный домик. Человек начинает строить новый карточный домик.