Фаетон. Научно-фантастический роман. Книга 6. Цепная реакция

– Не волнуйся Аня, это благородный напиток, напиток королей, хорошей тридцатилетней выдержки из собственных погребов внука генерала воевавшего, когда—то в эскадрильи ?Нормандия Неман?, во время Второй Мировой войны. – Отшучивался Гаринов. В разговор вмешался Собинов.

– Аня, завтра обещала приехать Анна.

– О, это очень здорово, мы с ней планируем в Переделкино на недельку заехать, пожить там с малышом.

– Да, конечно, – добавил Леонид, – там все есть и продукты, и обслуживающий персонал.

– А самое главное, весна и воздух. Лесной свежий и чистый. Малышу и нам будет роскошно. – Добавила она, прижав мишку к груди, ушла спать.

Оставшись одни на кухне, генерал взял слово: —Я, в свою очередь, приглашаю вас на свою дачу, генеральскую. Здесь под Москвой у нас у генералов свой городок имеется. Там нам мешать никто не будет, и мы подумаем, что делать дальше. – Пока генерал говорил Леонид доставал из холодильника закуску, которая состояла из красной икры, нарезки московской колбасы, разносолов, засоленных Аней и из духовки вытащил дымящуюся в гусятнице курицу гриль в печеной картошке приготовленной по особому рецепту Эльзы Эдуардовны. Кухня сразу же наполнилась сказочно вкусными ароматами изысканной пищи. Гаринов стал откупоривать и разливать коньяк. На этот раз на столе стояли хрустальные рюмки из свадебного подарка Эльзы Эдуардовны, и хорошей выдержки коньяк заискрился в них солнечными бликами, впитанными в себя, когда—то виноградной лозой и щедро дарящей теперь свое тепло в напитке людям. Когда Гариновым была наполнена третья рюмка, генерал поднял ее: —Дорогие мои сослуживцы, близкие друзья, вот наступил этот черный день в моей биографии. – Собинов и Кразимов настороженно слушали его исповедь, боясь задать не уместный вопрос, лишь только глаза их были сосредоточенны вниманием, – Так давайте же будем держаться вместе и вместе выходить из сложных ситуаций, как было с нами в прошлом так должно быть и в будущем.

Чокаясь, хрусталь звонким веселым звучанием еще сильней скрепил узы их мужской дружбы.

– Алексей Алексеевич, – с любопытным нетерпением стал спрашивать Леонид, – мы ждем, все же, что там было и чем кончилось? – наполняя рюмки новой порцией коньяка, наконец, поставил вопрос ребром, Леонид.

– А завершилось печально. Совет ни в какую не хочет прекращать эксперименты. Даже моя отставка, которой я пригрозил им, не помогла. – Он залпом осушил свою рюмку, закусил соленым огурчиком и ложечкой икры.

– Что они не понимают, чем грозит их упрямство для планеты в целом? – в сердцах высказался Леонид.

– Ну, раз такой пошел расклад, – вмешался Собинов, который до сего мгновения внимательно слушал и молчал, – то мне кажется, что гости уже давно обосновались на Земле и, что наверняка у них здесь есть базы.

– Я не, сколько не сомневаюсь в этом. – Добавил Гаринов, – Но вот в чем дело, по законам Космической Этики, на которую ссылается Карлос Альенде, они лишь наблюдают, а всякое вмешательство в наши дела, запрещено этой самой Этикой.

– А если возникнет ситуация и Человечество попросту начнет истреблять себя, неужели не будет вмешательства? – спросил Петр.

– Да им плевать на Человечество, как и на то, что оно на своей Земле делает! – сказал в сердцах Гаринов.

– Как так? – не унимался Петр. Леонид молча наполнял рюмки, не вмешиваясь в разговор.

– Эта так называемая Космическая Этика запрещает всякое вмешательство, как я понял из разговора Карлоса лишь последствия несущие прямую угрозу, влияющие непосредственно на Высокоорганизованную Цивилизацию, они устраняют. А какая либо помощь или содействие выражается лишь в подбрасывании нам идей для новых научных открытий или направлений в науке. – сказал Гаринов.

– Мне он непосредственно говорил, что войны и различные катаклизмы на планете Земля стимулируют прогресс и развитие Человека. – добавил Кразимов.

– Отсюда мы можем сделать вывод, что помощи нам ждать не откуда, что-только собственными силами мы обречены, выгребать говно из наших сточных ям! – в сердцах резюмировал генерал, чокаясь наполненной рюмкой с друзьями…

Мужчины просидели на кухне до 4—х. часов утра. Выпивая последнюю рюмку коньяка, Гаринов сказал: —Друзья мои, как приятно иметь надежный и крепкий тыл. И тыл этот это вы, мои дорогие! – на его глазах выступили сентиментальные слезы умиления. И от этих слов, и от этих сентиментальных слез, и от простецкой обстановки на кухне у всех на душе стало тепло и уютно, как бывает с надежными и верными товарищами, с которыми и в огне не сгоришь и в воде не утонешь.

– Ну, пора и спать. – Завершил посиделки Гаринов. На что Леонид ответил: —Алексей Алексеевич, Аня постелила вам в гостиной на диване. Петро ты будешь спать на кресле, там уже тоже постелено. – И все разошлись по своим местам. Леонид еще остался на кухне, убрал со стола недопитую бутылку коньяка в холодильник, две пустых упаковал в полиэтиленовый мешок. Помыл посуду и протер стол влажной салфеткой, и только после этого ушел спать к жене в спальню…

Глава шестая

Генерал проснулся первым. На стенных часах было ровно 7 часов утра. В трусах и в майке он прокрался в ванную и там долго плескался под душем. Затем, посвежевший и бодрый вошел в гостиную. Собинов еще спал на раскладном кресле. Гаринов посмотрел на него. И тихо, чтобы никого не разбудить, прошел на балкон. Солнце уже сияло, заливая светом башни Кремля, видневшиеся отсюда, и Красную Площадь, оцепленную нарядами милиции. Москва готовилась к военному параду в честь Дня Победы. В этот праздничный майский день 9—го мая, солнце как—то по—особому согревало своими лучами мостовые Красной Площади, нежные листочки распустившихся почек на деревьях Садового кольца и души празднично настроенных людей. Внизу, куда взглянул Гаринов, служебной машины до сих пор небыло: —Вот сорванец. – Как—то не злобно, по-отцовски выругался генерал. Он снова тихо пробрался в комнату, достал мобильный телефон из кожаного чехольчика, висевшего на поясе брюк, и вышел снова на балкон.

Водитель, сонно нащупал звонивший мобильный телефон, что лежал на тумбе возле кровати: —Алло! – в трубке раздался голос генерала.

– Василий Семенович, вы где? – на что водитель, не задумываясь, выпалил: —В пробке торчу.

– Что—то ваша пробка длится бесконечно долго?

– Так ведь праздник же, все перекрыто кругом.

– Нечего мне мозги впаивать, у вас особый пропуск, по нему можете даже по Красной Площади во время парада ехать. Немедленно, вылезайте из постели и ко мне, если не хотите потерять работу, даю вам тридцать минут!

– Есть, товарищ генерал! – боязливо, выпалил водитель. Он еще с минуту слушал короткие гудки в трубке, просыпаясь окончательно. Затем быстро, по-военному, вскочил с постели и, не умываясь, оделся.

– Ты, куда в такую рань? – сонно, потягиваясь в постели, спросила разбуженная жена.

– По вызову, надо быть.

– Снова придешь, черт те, когда? – недовольно проворчала она, поворачиваясь на правый бок.

– Да! Приду! А где я найду такую работу, чтобы и путевки, и льготы, ты еще упрекаешь? – ворча, он торопливо вышел из квартиры.

В машине, Василий Семенович на ходу достал из бардачка электробритву на батарейках и стал бриться. У перекрестка его остановил первый патруль: —Ваши документы?

Водитель показал пропуск. Милиционер внимательно стал рассматривать красную книжечку с солидными красными печатями, затем вернул ее и дал команду. Два сотрудника открыли проход. Волга последовала дальше. Ровно через тридцать минут машина подкатила к подъезду дома, где была квартира Кразимовых…

Дав разгон водителю, Гаринов набрал номер управляющего дачным хозяйством. В трубке раздался хриплый голос управляющего: —Майор Еременко слушает?

– Здравствуйте, товарищ майор! С праздником вас! Это генерал лейтенант Гаринов. У меня дача номер двадцать три. Подготовьте. Я буду гостить пять дней, со мной два моих сослуживца. Вопросы есть? – сделав паузу, генерал прислушался.

– Никак нет! – выпалил майор, – Вас так же поздравляю с праздником Победы! И немедленно дам указание, чтобы было все, как полагается подготовлено. Постели раз, холодильник два…, – он начал перечислять все, что любил Генерал из выпивки и закусок, и отдыха на даче. Но Гаринов уже его не слушал.

– ?Пора будить команду! ? – думал он о своих друзьях, входя в комнату. Надел брюки, рубашку, затем подошел к Петру и похлопал его по щеке.

– А? Что? – открыл глаза Петр. Увидел перед собой генерала, – Товарищ генерал, я где?

– Не волнуйся, ты в надежных руках. – Шутливо отвечал Гаринов. Петр понял, где он и дружный хохот наполнил гостиную. В это время в дверях спальни показался Леонид.

– С праздником, друзья! – его болезненное лицо, выражало страдание от похмелья.

– Немедленно на кухню! Скомандовал генерал. Все трое, очутившись на кухне, удивленно переглянулись. Там в рюмках на кухонном столе был коньяк. Это Гаринов разлил остатки коньяка по хрустальным рюмкам, когда все еще спали: —За Победу! – Они дружно выпили. Леонид почувствовал, как алкогольный синдром и тошнота, куда—то провалились и исчезли.

– Ну, товарищи, – начал говорить Гаринов, – на все про все, тридцать минут. Парад будем смотреть на широкоформатном плазмотроне у меня на даче. Все, – посмотрев для порядка на наручные командирские часы, скомандовал, – время пошло!

Гости начали собираться. Генерал был уже готов к выходу: —Леня, скажи Ане, что я тебя забираю на пять дней, это приказ! – и Гаринов направился к двери, – Я вас подожду в машине.

– Хорошо, будем, как можно быстрее. – Ответил Леонид за себя и за Петра, который в это время принимал душ в ванной.

– Леня, – из спальни послышался сонный голос Ани, – Ты уже встал?

– Да, дорогая. – Леонид вернулся в спальню и объяснил жене, что будет на даче Гаринова. На что Аня сказала, что с Димочкой и Анной Собиновой они поживут на их ведомственной даче в Переделкино…

Машина, шурша шинами, мчалась, подмосковной трассой в сторону поселка Генеральские Дачи. Поселок этот возник совсем недавно. По замыслу высшего руководящего состава Вооруженных сил, этот уголок уединения для генералитета был просто необходим. Так как в условиях развитого капитализма, когда высшие армейские чины видят роскошные особняки разбогатевших нуворишей, что греха таить, мысли начинают уходить на гражданку. И каждый из них нет да и подумает: —?А ведь и я мог бы сколотить и не один миллион будь я не военным?. Этому разброду и шатанию в головах генералитета решили положить конец раз и навсегда. Государственная Дума вынуждена была заложить в бюджет средства для строительства дачного поселка. И шикарные особняки были возведены в сосновом бору, близ старого русла Москвы реки, заполненного чистой и прозрачной водой. В этот городок, обнесенный трехметровым забором и с круглосуточной охраной, была проложена асфальтированная дорога. И теперь служба для высшего руководства Армии могла казаться в некотором роде медом. Служить стало хотеться, и патриотические чувства вновь обрели прежнюю силу духа…

Особняк под номером 23 был выделен и генерал майору Гаринову за особые заслуги перед Отечеством в знак успешного освоения космического пространства вместе с присвоением ему очередного воинского звания. Воспользовавшись своим положением, уже не генерал майор, а генерал лейтенант Гаринов настоял на выделении дачи и герою России полковнику Кразимову, что и было сделано, только дача Кразимову была выделена в Переделкино под номером 10. На своей даче вновь испеченный генерал лейтенант бывал редко. Его пугало одиночество. Оставаясь на едине с собой, в его душу начинали заползать грустные и тяжелые мысли об утраченном сыне и рано ушедшей жене. Это одиночество становилось нестерпимым и, погостив на собственной даче дня два три, он прерывал отпуск и возвращался на Байконур на свое место службы, где за текущими делами забывалась трагедия, выпавшая на его долю.

Иное дело теперь. Он со своими молодыми друзьями сослуживцами. Можно расслабиться и посоветоваться о дальнейшей своей судьбе, о предстоящей жизни в отставке. Собственно, за этим он и пригласил Кразимова и Собинова к себе.