Собаке собачья смерть

– Послушай, но как я смогу проникнуть в этот отстойник?

– Там есть специальные заборщики, они на длинных металлических шестах. Ими черпают для анализа пробы этого самого ила.

– Хорошо, но сам понимаешь, в наше время никто и пальцем не пошевелит без денег.

– Само собой.

Юрий Михайлович достал из внутреннего кармана плаща пачку стодолларовых купюр, сунул мне.

– Держи. Это аванс, сделаешь дело, получишь еще столько же.

У меня глаза полезли на лоб от такой щедрости. Конечно, я согласился. И условившись о звонке по мобильному телефону, распрощавшись ушел домой.

– Где был, Валик? – с порога спросила жена.

– Деловая встреча была по бизнесу.

– Смотри не влипни никуда?! – Строгим голосом приказала жена.

– Лиличка, душа моя, не маленький же я? – ответил ей, и ушел на кухню, едва вскочив в домашние тапочки. Навстречу мне из кухни, виляя пушистым хвостом, выбежал наш песик немецкой породы Шпиц, по кличке Марселька, которого я подобрал возле супермаркета на берегу озера. Приветливо поскуливая, Марселька передними лапками погладил мои ноги по брюкам, и стал смотреть на меня огромными глазами, почти человеческим взглядом, ожидая угощений. Я поискал глазами на кухонном столе нарезанные ломтики моркови в блюдце и высыпал ему в его миску. Затем вытащил пачку стодолларовых банкнот и пересчитал. В этой пачке было десять тысяч долларов США. Меня стали посещать мысли сомнений. Почему такая большая сумма за пробу. Ведь при наилучшем раскладе этого ила на элементы не получим достаточного результата все равно. Согласно научно исследовательских работ доктора технических наук Федоткина Игоря Михайловича, описанных в книге Кавитация, разложение такого ила с помощью коллоидных растворов при помощи инструмента кавитации не даст эффективного результата. Так как содержание редкоземельных элементов в подобной суспензии крайне малое количество и не представляет особой ценности, чтобы извлекать в промышленных количествах. Хоть метод такой и эффективен, но только при содержании нужных элементов в руде или в материале более пяти процентов. Тут, что-то другое ищут заказчики, которых представляет в данной ситуации Юрий Михайлович Годунов. И это мне предстоит выяснить, когда я добуду ему образец осадочной смеси. Жене я не стал сообщать о крупной сумме денег. На следующий день, порывшись в компьютере и найдя месторасположения фабрики, уехал на метро в сторону станции "Голосеевская Площадь".

Фабрика располагалась на Московской площади, и найти проходную не составляло труда. Въездные ворота были открыты настежь, редкие посетители проходили мимо окошка вахтера, показывая пропуска, кто шагал, не утруждая себя доставать пропуск. Я так же прошел на территорию фабрики без остановок и предъявления, какой-либо бумажки с гербовой печатью, заклеенной в корочки удостоверяющую мою личность. У первого встреченного сотрудника спросил, где находится химический отдел. Он указал на административное здание, ответив:

– Вон там, спросите Маргариту Федоровну, она сейчас замещает главного технолога и это начальник технологического химического отдела.

– Спасибо! – Коротко бросил я, и направился в сторону администрации. Там, уточнив где кабинет главного технолога, поднялся на второй этаж и уже стучал в дверь кабинета. Услышав, женский голос:

– Входите! – вошел. За письменным столом сидела маленькая с круглым лицом женщина. Она внимательно смотрела в экран монитора, щелкая клавиатурой компьютера.

– Вам, что? – не отрывая взгляда от экрана, спросила.

– Я хотел бы поговорить с Маргаритой Федоровной.

– Ну, я вас слушаю? – оторвав взгляд от монитора, вопросительно взглянула на меня начальник химического отдела.

– Я представляю частную компанию, и меня интересуют производственные химические отходы гальваники.

– Конкретнее, что вас интересует? – в ее синих глазах мелькнули огоньки любопытства.

– У вас был гальванический цех, где вы производили покрытие кинопленок составом соединений серебра. От этого производства были отходы. Вы их сливали в отстойники, вот эти отходы меня интересуют.

– Ого, там за всю историю киноиндустрии Советского Союза знаете, сколько там скопилось тысяч тонн. А зачем это вам? – в крайней заинтересованности спросила Маргарита Федоровна.

– Простите, я забыл представиться, – пытаясь выиграть время и собраться с мыслями, чтобы чего не сказать лишнего, продолжал, – меня Валентин Альбертович зовут, я главный инженер компании "Солярис", – соврал ей, – слыхали такую?

– Нет. А, чем занимается эта компания?

– Редкоземельными металлами. А в отходах, которые накопились в отстойниках множество различных элементов.

– А, понимаю. – Маргарита Федоровна, пощелкала клавиатурой компьютера. Раздалось жужжание, и принтер выдал какую-то таблицу.

– Вот содержание всех элементов в процентном отношении, что мы получили в ходе анализа осадков. Она протянула мне сводку анализов.

– А давно вы изучали этот состав элементов?

– А, что за десять лет, там что-то изменилось? – вопросом на вопрос ответила она.

– Да нет, но я тут смотрю, что у вас выписаны элементы содержанием до четвертого знака, а наши анализы предусматривают точность до шестого знака после запятой.

– Что вы этим хотите сказать? – упрямо спросила Маргарита Федоровна, явно недовольная моей настойчивостью.

– Я прошу вас предоставить нам образец осадка для нашего анализа.

– Не поняла? – испугано спросила она, рука, держащая копию сводки, у нее задрожала. Заметив это, она прижала листок к столу, чтобы скрыть дрожь.

– Мы сделаем свой анализ, а затем, если он нас устроит, избавим вас от скопления вредных веществ накопленных почти в центре города.

– И, что выбудете с этим ядовитым хламом делать? – допрашивала меня упрямая женщина.

– Переработаем в безопасное сырье. – Спокойно ответил я.

– А не подскажите, каким это способом?

– Мы внедряем метод Федоткина на основе коллоидных растворов, которые смешивают измельченную субстанцию почти до атомного размера частиц с помощью кавитации в водном растворе.

– И, что из этого получается?

– Вы, что ни будь слышали о колоне Федоткина?

– Что это за новое изобретение?

– Да ничего нового. Просто каждый редкоземельный элемент имеет свой удельный вес и при определенном измельчении расслаивается в коллоидном растворе. В этом колоне образуются слои из редкоземельных соединений с содержанием основного вещества до пятидесяти шестидесяти процентов и извлечь элемент из обогащенной суспензии ничего не стоит. Или иными словами без особых затрат.

– Гениально! – не то насмешливо, не то восхищенно, воскликнула Маргарита Федоровна.

– Вы посуду принесли с собой?

– Да, на проходной оставил.

– Ну, я вам сейчас пропуск выпишу. У вас есть документы?

– Да, – и дал ей свой паспорт.

Она выписала мои данные, вернув паспорт, сказала:

– Идите, Валентин Альбертович за посудой, принесете сюда в кабинет. А я в это время подпишу вам пропуск, чтобы вопросов не было и дам вам сотрудника для забора проб.

Из кабинета главного технолога я вышел победителем. Пройдя за проходную, в супермаркете купил бутыль с водой, воду вылил в траву и вошел на территорию фабрики с порожней трех литровой тарой. Маргарита Федоровна вручила мне пропуск, со словами: