Инсталляция

– Да – ответила она.

– Сейчас домой?

– Нет. Надо разобраться кое с чем.

На часах было десять вечера. Забавно, она, как и тогда, несколько лет назад, по-прежнему не хочет возвращается домой.

Лика вышла из-за компьютера и подошла ко мне. Забрала мою чашку и поставила на холодильник. Взяла меня за руку, подвела к креслу и толкнула в грудь. Я сел и откинулся на спинку. Лика села мне на колено. Обняв одной рукой мою шею, она положила голову мне на плечо.

– Мне кажется мы это проходили. – сказал я тихо.

– Было же хорошо?

– Тебе? Возможно. Но ты знаешь, я даже в этом не уверен.

– Перестань.

Она поцеловала меня и начала расстёгивать мои джинсы.

– Стоп, стоп, стоп…

Я усадило Лику на подлокотник и встал с кресла. Застегнул джинсы.

– Ты же развёлся? – спросила она и схватив меня за руку, потянула к себе. – Я очень обрадовалась, когда пришёл именно ты. Мы уже знаем как это, оба умеем молчать и я уверенна, что нравлюсь тебе. Я всем…

– Ты слишком бездушная.

– Знаю. Ну и что.

– Трахать бездушную женщину, всё рвано что трахать свою ладошку. Твоё преимущество перед онанизмом, разве что только сиськи.

– Ну, вот, видишь. Мне кажется, это достойный бонус?

– Ты права Лика. Тебе кажется.

– Они что плохие?

– Наверное они офигенные.

Я вышел из кабинета.

Мы пересекались с ней ещё несколько раз на совместных мероприятиях, но дальше слов «Привет» и «Пока», наши отношения, больше не заходили.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Через два месяца регулярных встреч, мы с Ингой сняли квартиру и съехались.

В быту, эта женщина была таким же трудоголиком, как и на работе. Она ни на минуту не выпадала из процесса подготовки. Даже небольшие отвлечения для ведение домашнего хозяйства ей были в тягость. Если мы гуляли по парку или ехали в аквапарк с нашими детьми, она всё время решала какие-то рабочие моменты. Инга постоянно чувствовала дискомфорт и жаловалась на головные боли. Оживала вновь, только когда мы возвращались домой, и она приступала к рабочим проектам. Делала всё, что ей поручало руководство. Порой мне казалось, что я и дети, поступаем не хорошо, когда отвлекаем Ингу на какие-то домашние развлечения. Она ненадолго присоединялась к нам и довольно быстро, возвращалась к проектам. Для неё всегда было крайне важно, быть человеком, который выполняет всё и вовремя. Мне это не мешало и не раздражало, хотя и было не понятно.

Руководство, видя такую исполнительность, нагружали её ещё больше, скидывая даже самые не значительные поручения. Инга долго пыталась вывезти ношу, которая ей не под силу, но в итоге, всё-таки срывалась и делал она это, очень эмоционально. Хоть и крайне редко.

Каждый новый день проходил у нас по одному и тому же сценарию. Мы вместе ехали на работу, возвращались домой, в зависимости от загруженности, порознь. Ужинали, занимались, какое-т время каждый своим делом и после хорошего секса, засыпали. Так прошло, примерно, два месяца, пока у Инги не наступил первый срыв.

Она не просто кричала, она верещала и колотила себя кулаком по голове. Говорила, что от такой нагрузки готова выпрыгнуть в окно, и что, если бы не дочь, уже сделала бы это. Она сильно возмущалась, что я отстранился от неё и совсем не помогаю, ни в работе, ни в быту.

От такой неожиданной и резкой перемены, я впал в ступор. Мои попытки вставить хотя бы слово, в её монолог, получали новую, ещё большую волну негативных эмоций. В результате, я замолчал и слушал, глядя в пол.

Только минут через двадцать истерики, Инга заметила, что я молчу. Её попытки, вывесит меня хоть на какой-то диалог, не увенчались успехом. Я хоть и был в ступоре, но понимал, что ни один, даже самый объективный аргумент, не будет являться путём к разрешению ситуации. Она начала швырять вещи. Со стола на пол полетела тетрадь с записями, чашка с недопитым кофе, не вымытая тарелка и крики, крики, крики… Я молчал.

В конце концов, Инга пошла умылась и легла в постель. Я просидел на кухне ещё час, пытаясь понять, что сделал такого, что вывело её на такой уровень эмоций. Ответа не нашёл.

Дело в том, что с момента нашего с ней знакомства и до момента, этого взрыва, я не изменялся ни в чём. Ни мой характер, ни отношение к ней, ни моё поведение в быту или на работе. Всё оставалось прежним. Более того, Инга для меня стала эталоном женщины, которая любит. Никто, никогда не относился ко мне с таким уважением и важностью к тому что я делал, как она. Что же пошло не так?

Я подобрал с пола тетрадь и собрал выпавшие из неё листы. Поднял чашку и осколки разбитой тарелки, протёр пол и лёг в постель. Инга лежала и хлюпала носом. Я обнял её. Она крепко сжала мою руку. Мы обнялись. У меня начал подниматься. Я стал целовать её в шею, она тут же ответила мне взаимностью. Её тёмные, почти чёрные соски быстро набухли и затвердели. Я присосался к ним и целиком втянул в себя её маленькую грудь. Потом сполз вниз и начла ласкать языком клитор. Она потянула меня к себе за ногу. Я перевернулся на спину и забросил Ингу на себя, продолжая работать языком у неё между ног. Инга сосала мой член и гладила яички рукой. Я сжимал её округлые ягодицы, прижимая всё сильнее её влагалище к своему лицу.

Через минуту мы одновременно кончили. Она молча лежала несколько минут.

– Прости.

Я ничего не ответил.

– Я сама виновата во всём.

– Виновата в чём?

– В том, что накричала на тебя.

В том, что накричала? Блин, да проблема в том, почему у тебя это началось. Но об этом я её не спросил.

– Давай спать.

Через пару дней, всё вроде как вернулось в прежнее русло. В какой-то момент, я попытался объяснить Инге, что надо иногда говорить «Нет», тем кто тебя грузит сверху, но понял, что только ускорил приближение её нового взрыва.

За восемь лет совместной жизни, я так и не смог привыкнуть к этим вспышкам гнева. Они становились всё чаще, и к финалу наших отношений дошли до двух раз в месяц. Её срывы были не такими яркими как первый, но по-прежнему, очень эмоциональными. Ударов по собственной голове уже не было, но истерика могла длится до четырёх часов, с периодическим затуханием и нарастанием до новой высоты накала.

По началу, я пытался сглаживать конфликт, и вступал в диалог, иногда даже очень активно, но любой мой аргумент, даже самый убедительный, пресекался на полуслове и действовал как топливо для новой вспышки. Инга, в этот момент, совершенно не слышала меня. Это каждый раз был монолог, с одной, безапелляционной точкой зрения. Просто замолкать тоже был не выход, она умела отвечать на собственные вопросы так, что меня это выводило из себя и я тоже взрывался.

В большинстве своём все эти скандалы начинались после двух – трёх стопок коньяка, а под алкоголем, я вообще не мог молчать, если её сильно заносило в сторону.

Со временем я бросил пить и научился со всем соглашается и всё признавать. Это сократило скандал по времени, но крики и слёзы в финале, всё равно остались привычным ритуалом.

При этом на работе, в редакции Инга оставалась по прежнему спокойным человеком, способным быстро решать все вопросы. И никто, никто кроме меня не замечал, как сильно она изменилась за это время.

Всё началось с груди.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

С самого начла, с нашего первого секса, Инга прикрывала свое маленький размер руками. К тому же, после рождения дочери, её грудь потеряла форму и какой она была у неё в юности я не знал. Но, меня это никогда не смущало, более того, её тёмные, шоколадного цвета сосцы, пробуждали во мне не преодолимое желание хотеть её снова и снова. Я всасывал грудь Инги целиком, сжимал ладошкой её малышек и не переставал любоваться сосками, которые быстро твердели и становились основным предметом моего фетиша. Мне это безумно нравилось, но как только заканчивался наш секс, она тут же прикрывала груд руками. Натягивала на себя оделял, надевала футболку или майку, чтобы спрятать их. И даже, если мы целый день никуда не выходили из дому, носила под футболкой лифчик с эффектом пуш-ап.