Зарево над юностью

– Огурцов первый застолбил. Спроси у него, может, он уступит тебе уголок, – пошутил Стась. Посмеялись.

– Слушайте, мальчики, кто все-таки поставил памятник? – спросила Маша Макаренко, когда все расселись в кружок. – Об этом даже в нашей деревне все знают.

Маша жила не в Осинторфе, а в деревне Судиловичи, километрах в восьми отсюда.

– А кто положил венки и придумал надпись? – В свою очередь, задал вопрос Малахович, заговорщически подмигнув Шмуглевскому.

– Спроси у Люси, – сказала Таня Тимощенко.

Все повернулись к ней.

– Значит, так. Мы как вернулись домой, так сразу и решили назло фашистам убрать цветами могилу Анны Васильевны, – начала рассказывать Люся. – Позвали соседских девчонок и попросили их принести цветов, кто сколько может. Принесли нам несколько охапок и все спрашивали, зачем нам столько цветов понадобилось.

– И вы, конечно, не утерпели, объяснили им! – вмешался в рассказ Климович.

– Представь себе, что утерпели, – обиделась Люся. – Не ты один такой выдержанный. Так вот… С вечера мы не пошли, боялись, что патруль нас увидит. А часов в двенадцать подходим, что за чудо! На могиле памятник, краска еще не высохла. Мы сразу догадались, чьих рук дело.

– Чьих же? – нетерпеливо спросил Климович.

– Наверное, тех, у кого руки в краске, – сказала Вера.

Стась и Лешка машинально глянули на свои руки. Как ни отмывали они краску, а все же бурые метины остались. Вот глазастая девчонка!

– Меня что, не могли позвать? – сердито буркнул Климович. – Ну ладно, я вам припомню!

– И не страшно вам было, Люся? – спросила Надя.

– Конечно, страшно, – честно призналась Люся. – Мы c сестренкой до утра глаз не сомкнули, от каждого стука вскакивали.

– Эх вы, трусихи! – сказал Климович, но в голосе его было не осуждение, а одобрение.

– Все получилось очень хорошо, – произнес Василий Огурцов. – Но жаль, что стихийно, без договоренности.

– Ладно, ребята. В следующий раз будем умнее, – сказал Стась. – А сейчас объявляю комсомольское собрание открытым. Нас, правда, всего тринадцать человек, но вы понимаете обстановку.

– Чертова дюжина – магическое число, – рассмеялся Климович.

– И самый главный черт – это ты! – отомстила ему Люся за его реплики.

– Предлагаю обсудить один вопрос, – продолжал Стась, дождавшись тишины: – «Работа комсомольской организации в новых условиях». Согласны?

– Согласны!

– Поднимите руки, кого еще не вызывали на биржу? Так, значит, всех вызывали.

– Я уже сегодня должен был на узкоколейке вкалывать, – сказал Климович.

– И зря не пошел. Лишние подозрения нам ни к чему! Мы бы провели собрание без тебя.

– Как это без меня? – удивленно воскликнул Климович, хотел еще что-то добавить, но сидевшая рядом с ним Таня Тимощенко закрыла ему рот ладонью.

– Помолчи немного.

– Регистрация на бирже идет вовсю, – продолжал Стась. – Это значит, что фашисты скоро всерьез займутся восстановлением торфопредприятия, без нашего торфа БелГРЭС им не пустить. Отказываться от работы мы не можем – заставят силой. – Стась посмотрел на Климовича, ожидая услышать от него возражения, но Петр молчал, хотя насмешливому выражению лица можно было прочитать его мысли – уж его-то, Петра Климовича, силой работать не заставишь. – Поэтому открытый саботаж здесь отпадает. Значит, остается тайный. Но прежде всего надо изучить обстановку, узнать, какие объекты фашисты собираются восстанавливать в первую очередь. И не отвиливать от работы, как это сделал сегодня Климович, а проявить, если хотите, инициативу – попросить вербовщиков, чтобы нас включили в списки тех бригад, которые направят на эти объекты.

– Ну и загнул!.. – Климович развел руками.

– Ничего и не загнул, – возразил ему молчавший до сих пор Миша Теленченко. – Стась верно говорит. Если фашисты увидят, что работаем, на нас меньше будут обращать внимания. А потом мы им покажем!

– Правильно! – сказала Вера. – Но пока разработка карьеров не началась, я вот что предлагаю. Наши самолеты повсюду сбрасывают листовки. Нам надо собирать их и распространять среди населения. Мы с Люсей их уже целую пачку насобирали.

– Да вы просто молодцы, девочки! – похвалил Стась. – Предложение принимается. Ты, Люся, будешь отвечать у нас за пропаганду.

– Что ты, Стасик, я не справлюсь, – смутилась девушка. – У меня опыта нет.

– А ты думаешь, у кого-нибудь из нас есть опыт распространения листовок? Научишься.

– А почему ты про оружие не говоришь? – спросил Климович.

– Не успел еще, Петро. Вот в чем дело, ребята. Петр в лесу нашел повозку с оружием – пятьдесят винтовок и ручной пулемет. Винтовки мы спрятали в надежном месте, а пулемет Петр принес домой. Когда придет время, мы используем это оружие.

– У меня есть предложение, – сказал Огурцов.

– Какое?

– Мы должны отомстить за смерть Анны Васильевны. Надо наказать предателей – Трублина и Скварчевского.

Все поддержали его:

– Верно, Василь!

– Смерть им!

– Смерть!

– Смерть! – падали слова.

Каждый из тринадцати произнес это короткое слово.

– Кому поручим? – спросил Стась.

После долгих споров решили: приговор в исполнение должны привести Стась Шмуглевский, Петр Климович и братья Теленченко.

Климович сразу повеселел, начал было развивать план этой операции, предлагая сразу несколько вариантов, но Стась остановил его, сказав, что все детали они обсудят позже, а сейчас времени уже много, их могут хватиться в поселке.

Напоследок выбрали штаб подполья. В него вошли: Шмуглевский, Огурцов и Люся Букатик. Договорились, что по мере роста организации членов штаба будут доизбирать.

Поодиночке, кружными тропами комсомольцы разошлись по домам.