Минувших дней людские судьбы

В заключительной речи адвокат Ф. Н. Плевако дал характеристику обстановки «правления» С. Ю. Витте, при которой господствовала не деловая и честная конкуренция, а ведомственный протекционизм и административные амбиции: «Мамонтова судят за то, что при другом стечении обстоятельств могло стать предпринимательским триумфом… унижение такого незаурядного человека, как Мамонтов, – это подлинный вред, наносимый обществу».

К. С. Станиславский неоценимую заслугу Саввы Ивановича перед Россией выразил убедительной мыслью: «Это он, Мамонтов, провел железную дорогу на Север, в Архангельск и Мурман, для выхода к океану, и на Юг, к Донецким угольным копям… хотя в то время, когда он начинал это важное культурное дело, над ним смеялись и называли его аферистом и авантюристом».

После суда Савва Иванович выехал в Париж на Всемирную выставку, где получил золотую медаль как экспонент художественной керамики. В то же время на выставке был и С. Ю. Витте, но он не пожелал, а возможно и побоялся встретиться с С. И. Мамонтовым.

В последующие годы Савва Иванович писал статьи и брошюры: «Назревший вопрос» (о необходимости строительства новых железных дорог, соединяющих Среднюю Азию и Сибирь), «О железнодорожном хозяйстве в России» и др. Все его предложения сопровождались расчетами с подробным анализом экономической целесообразности строительства новых и развития существующих железных дорог. В этом вопросе Мамонтов не был антигосударственником, он понимал и соглашался с тем, что железные дороги стратегического значения должны быть казенными, но само строительство или эксплуатацию вспомогательных дорог можно предоставлять частным обществам. И эту идею Мамонтов пытался довести до сознания чиновников. Однако новый министр финансов В. Н. Коковцов не принимал предложений С. И. Мамонтова, так как был противником всякого частного предпринимательства на транспорте, ссылаясь на опыт строительства Транссиба и передачу всех железных дорог в государственное подчинение в последнее десятилетие XIX века. Эти крупные мероприятия были тесно связаны и с политическими проблемами, и с экономической ситуацией в России.

Предвидя неизбежность военного конфликта с Японией, в марте 1891 г. Александр III подписал высочайший рескрипт, повелевавший наследнику престола цесаревичу Николаю по возвращении из путешествия по странам Востока объявить о начале строительства Транссибирской магистрали. 19 мая 1891 г. цесаревич после торжественного молебна совершил символическую закладку первого камня на месте намечаемой конечной станции Владивосток. Будущий император России сам нагрузил тачку землей и отвез ее на насыпь будущей железной дороги, а затем уложил на раствор первый кирпич в фундамент здания вокзала.

21 ноября 1892 г. был образован Комитет Сибирской железной дороги, председателем Комитета стал цесаревич под патронажем С. Ю. Витте.

Принцип строительства определялся одной фразой: «вести постройку Сибирского рельсового пути дешево, а главное скоро и прочно, чтобы впоследствии дополнять, но не перестраивать».

1 января 1899 г. железная дорога на участке Красноярск – Иркутск была сдана в эксплуатацию и официально передана в ведение Управления казенных дорог. Необходимо отметить, что Александр III внимательно контролировал передачу частных железных дорог в ведение казны, и завещал это делать наследнику. За время его правления уже были выкуплены многие железные дороги, в том числе и принадлежавшие самым крупным акционерным обществам – Главному Обществу российских железных дорог и Обществу Юго-Западной железной дороги. Однако Московско-Ярославско-Архангельская дорога, построенная С. И. Мамонтовым, еще сохраняла самостоятельность.

1899 год оказался весьма трагичным для многих предпринимателей. Очередной экономический кризис потряс не только Западную Европу, но существенно сказался и на экономике России. Сложную ситуацию приходилось решать тем, кто стоял у вершины власти: как преодолеть спад производства и удержать экономику от губительных последствий кризиса, ведь западноевропейские банки отказывали в кредитах, на которые рассчитывал С. Ю. Витте.

Николай II, С. Ю. Витте и министр путей сообщения князь М. И. Хилков решали и другую проблему – как обеспечить финансирование строительства Транссиба… Алексей Иванович Путилов вместе с представителями Военного ведомства был озабочен тем, чтобы не было заторможено крайне необходимое производство полевой артиллерии.

Мог ли в такой экономической ситуации Савва Иванович Мамонтов рассчитывать на то, что обещанная концессия на строительство железной дороги Вятка – Вологда – Петербург будет подкреплена государственным кредитом? – Мог! Но, единственной надеждой была порядочность С. Витте, в которой С. Мамонтов уже сомневался.

Упоминавшийся художник Константин Коровин оставил нам свои воспоминания[23 - Зильберштейн И. С., Самков В. А. Константин Коровин вспоминает. – М.: 1990, с. 168.] о последнем разговоре с С. И. Мамонтовым: «Савва Иванович навестил меня в мастерской на Долгоруковской улице. Он был озабочен и расстроен, что с ним бывало крайне редко…

– Я как-то не пойму, – сказал он мне, – есть что-то странное, не в моем понимании. Открыт новый край, целая страна, край огромного богатства – российский Север. Строится дорога, кончается, туда нужно людей инициативы, нужно бросить капиталы, золото, кредиты и поднять энергию живого сильного народа, а у нас все сидят на сундуках и не дают деньги. Мне навязали Невский механический завод, а заказы дают, торгуясь так, что нельзя исполнить. Думают, что я богат. Я был богат, правда, но я все отдал, думая, что деньги для жизни народа, а не жизнь для денег. Какая им цена, когда нет жизни. Нет, я и Чижов думали по-другому. Если цель – разорить меня, то это не трудно. Я чувствую преднамерение, я расстроен…»

Савва Иванович прекрасно понимал ситуацию. Но, как человек обязательный, не мог он бросить дело государственной важности. Да и за строительство железных дорог брался в полной уверенности, что в лице С. Ю. Витте найдет помощника и сподвижника. Но предательство С. Ю. Витте поставило С. И. Мамонтова в такое положение, когда у него не было другого выхода, как перевести деньги из кассы железной дороги на реконструкцию Невского и Нижнеудинского заводов. Возможно, что события развернулись бы по-другому, если бы Савва Иванович имел свой банк.

А в официальных документах[24 - Соловьева А. М. Выкуп частных железнодорожных дорог в России в конце XIX в. Исторические записки. – М.: Т.82, 1968, с. 101.] Министерства финансов приводятся сведения, что в 1893 году была выкуплена казной Московско-Курская железная дорога, в 1894-ом – Московско-Нижегородская, в 1896-ом – Московско-Брестская, 1900-ом – Московско-Ярославско-Архангельская.

Наиболее дорогостоящей дорогой была последняя. Ее выкупная стоимость составляла 131 332 тыс. золотых рублей, суммы ликвидационных счетов и дефицита по эксплуатации – 3196 тыс. руб. Долги казне по гарантиям и ссудам, списанные при выкупе, составили 8128 тыс. руб. Общая стоимость выкупаемой дороги – 142 656 тыс. рублей.

По сравнению с вышеперечисленными, Московско-Ярославско-Архангельская дорога была самой протяженной (1826 верст) и наиболее дорогой при самой низкой цене за 1 версту – 78, 1 тыс. рублей.

Вот такой «подарок» сделал казне С. Ю. Витте. А ведь не выкупил, а отобрал!

Все остается потомкам

Последние годы жизни (1900–1918) Савва Иванович прожил в небольшой усадьбе за Бутырской тюрьмой. Здесь он продолжал встречаться с друзьями-художниками, скульпторами и музыкантами Частной оперы. Сюда, в Бутырки, была переведена из Абрамцева гончарная мастерская, которая стала известна под названием Московское «Абрамцево».

Его жизнь в этот период довольно широко описана неоднократно упоминавшимися писателями, близкими и дальними родственниками… А что осталось после него? – Его дело и потомки.

Савва Иванович жил воспоминаниями, которые все чаще всплывали в его сознании. Был и триумф, были и неудачи. Не все мечты воплотились в реальные дела. Как-то сложится судьба детей и внуков и что останется им в наследие… Смогут ли они повторить творческий и жизненный путь самой яркой личности в роду Мамонтовых.

Революции 1917 года и последующие события так или иначе коснулись потомков С. И. Мамонтова. Куда только не забрасывала судьба семьи ближних и дальних родственников, его внуков, правнуков и праправнуков: Австрия, Австралия, Аргентина, Бразилия, Германия, Марокко, Италия, США, Сербия, Финляндия, Франция, Чехословакия, Швеция, Швейцария, Югославия. Многие остались в России и пережили мучительные годы репрессий, сибирские ссылки на лесозаготовки и другие «великие» стройки страны.

* * *

Из пятерых детей Саввы Ивановича Мамонтова и Елизаветы Григорьевны Сапожниковой только двое продолжили родословную – Всеволод и Вера.

Старший сын Сергей (1867–1915) был известным драматургом, поэтом, журналистом, критиком[25 - Русские писатели 1800–1917. Биографический словарь. Т. 1., М„1994, с 502–504.]. В первую мировую войну он, как военный корреспондент, оказался в Галиции. Его жизнь оборвалась в августе 1915 года, похоронен на воинском братском кладбище в Москве. Потомков от него не было.

Андрей умер, когда ему исполнилось всего 22 года, он увлекался искусством керамики. Работая в Киеве, во Владимирском соборе, Андрей застудил почки – это стало для него смертельным (1891).

Александра оставалась незамужней, детей не было.

Всеволод Саввич (1870–1951) окончил юридический и математический факультеты Московского университета, состоял в Правлении Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Он был женат на Елене Дмитриевне Свербеевой, у них было трое детей: Андрей, Екатерина и Софья.

Всеволод Саввич Мамонтов

После июньского судебного процесса 1900 года Всеволод Саввич, лишенный состояния, определился на службу инспектором страхового общества «Россия». Не Бог весть какое получал жалование.

Он не унаследовал от отца взрывной энергии, волевого характера и размашистости. Он был более степенным и сдержанным. Но, бывая на бегах, неузнаваемо преображался, как только рысаки напрягались в момент разрешающего старта. Еще в дореволюционные годы он слыл великим знатоком гончих, водил русских борзых, да и в орловских рысаках знал толк. Всеволод Саввич состоял товарищем председателя отделения собаководства и промысловых животных Императорского русского общества акклиматизации животных и растений. В кругу близких и знакомых он был человеком легким, милым и деликатным, с ним нельзя было соскучиться. Он обладал прекрасной памятью и был интересным рассказчиком.

После революции знакомые и друзья из прежних коннозаводчиков сосватали его в Наркомзем. Всеволод Саввич стал управляющим Тульской государственной конюшни. Своих подопечных – чистокровных орловских рысаков – он любил нежно и преданно, конюшня и ее руководитель слыли образцовыми. Для любителей и профессиональных охотников им был написан «Толковый словарь псовой охоты», высоко оцененный академиком Д. С. Лихачевым как памятник ушедшего языка. Словарь сохранился до сего времени в семейных архивах потомков. Он состоял во Всесоюзном охотничьем обществе, имел звание судьи всесоюзной категории и частенько брал с собой внуков на «собачьи праздники» – оценочные выставки, где был главным судьей. Всеволод Саввич был образованнейшим человеком, владел европейскими языками, да и Европу исколесил изрядно. Как грамотный и тонкий ценитель музыки он знал отличительные особенности знаменитых певцов и певиц всего мира. Его врожденная внимательность к людям и деликатность снискали ему расположение всех, кто с ним так или иначе общался. Он не скрывал своей неприязни к хамам и разгильдяям, презирал неучей и невоспитанность.

Екатерина Всеволодовна Щельцына и Елизавета Александровна Самарина-Чернышева (внучки С. И. Мамонтова)

В 1930-х годах Всеволода Саввича дважды подвергали аресту по мотивам происхождения. Но он не сник, нашел в себе мужество и в 1945 году принялся за восстановление биографии отца. Основой задуманной книги должна была стать история создания Русской Частной оперы как наиболее значимого вклада Саввы Ивановича Мамонтова в культуру России. Архивные материалы помогал собирать его двоюродный брат – Платон Мамонтов. Рукопись в основе своей была закончена и уже был заключен договор на издание книги. Но Всеволоду Саввичу рукопись возвратили с вежливым отказом – публикация невозможна, так как вышло соответствующее постановление ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Ему посоветовали отступиться от желания издать книгу о деятельности отца и попробовать написать книгу о русских художниках Абрамцевского кружка – как более «проходной» вариант.

Всеволод Саввич снова собирает архивные материалы, воспоминания оставшихся в живых участников, воскрешает и свои личные детские впечатления. Редакторы урезали рукопись до тонкой книжки. И только благодаря усилиям Академии художеств ее все-таки удалось издать. В свой родной дом – музей в Абрамцево – Всеволод Саввич Мамонтов смог возвратиться лишь в 1948 году, когда ему было уже под 80 лет. Все свои последние годы жизни он активно, сколько позволяли силы, помогал восстанавливать полуразрушенный и полурастащенный музей. Похоронен он на Ваганьковском кладбище. Его жена, Елена Дмитриевна Свербеева, пережила мужа на 20 лет.

Их старший сын – Андрей Всеволодович (1898–1968) – служил в Белой армии, оказался в Югославии, затем в Германии, Австрии и в 1949 году переехал в Аргентину; он был женат на Александре Васильевне Матвеевой; детей двое – Савва и Елена, которые теперь представляют аргентинскую ветвь родословного древа Саввы Ивановича Мамонтова.

Савва Андреевич женат на Татьяне Петровне Веревкиной; у них трое детей: Сергей (р. 1953), Андрей (р. 1956) и Александр (р. 1964)… (подробности см. далее в родословной Арцыбушевых и Веревкиных). В 2000 году Савва Андреевич со всем семейством отмечал свой 70-летний юбилей во Флориде (США) у своего свата – Константина Дмитриевича Арцыбушева (внука первого исполнительного директора Мытищинского вагонного завода).

Елена Андреевна в Аргентине вышла замуж за Валентина Васильевича Хасапова. Оба преподавали в русской приходской школе русский язык и историю. Их дети – Наталья и Василий.

Наталья Валентиновна преподает испанский язык в средней школе и русский язык для дипломатов.

Василий Валентинович окончил архитектурный факультет университета в Буэнос-Айресе, он – архитектор.

Екатерина Всеволодовна (1901–1987), любимица отца, прожила долгую 86-летнюю жизнь, и далеко не безоблачную.

Первый муж Павел Михайлович Мясоедов, дети: Елизавета Павловна (1924–1981) и Варвара Павловна (р. 1927). У них уже свои дети и внуки. Дети от второго мужа – Александра Федоровича Щельцына: Любовь Александровна и Николай Александрович.

Александр Федорович Щельцын был человеком удивительной доброты, с мягким и уравновешенным характером. Он был участником двух последних великих войн России первой половины XX века. В действующие армии призывался, что называется, от сохи. Все его предки – крестьяне, как и он сам, – пахали землю. Александр Федорович с детства любил лошадей, увлекался рысаками, как и его будущий тесть. Это его увлечение со временем переросло в профессию, и он стал классным наездником, одним из первых мастеров в стране. С годами приходил опыт, появился вкус к тренерской работе, к воспитанию своих учеников, созданию отечественной школы наездников Московского ипподрома.

Уже окончилась Великая Отечественная война, люди с трепетной надеждой ожидали улучшения полуголодной жизни и с нетерпением вчитывались в газетные строки, где сообщалось об очередном снижении цен.

1949 год… Александра Федоровича неожиданно арестовали. Начались бесконечные допросы, но следователи так ничего и не добились. Он не подписал протокол допроса. Результатом его несговорчивости стала ссылка в Красноярский край на 10 лет, куда вслед за ним выехала и Екатерина Всеволодовна со всей семьей. Какое же надо было иметь мужество, чтобы перенести такие жизненные невзгоды!? Она окружила детей особой заботливостью и вниманием, не давая им потерять веру в то, что было заложено от Бога в семейной традиции Мамонтовых, – делать людям добро от чистого сердца, по велению души, и тогда «воздастся по делам твоим».

В декабре 1954 года Александра Федоровича реабилитировали, а в 1955 году семья вернулась в Москву. Екатерина Всеволодовна устроилась библиотекарем в Центральную клиническую больницу им. С. П. Боткина, где работала оставшиеся годы жизни. Она не имела специального образования, но в молодые годы окончила гимназию с золотой медалью и владела основными европейскими языками. Как в семье, так и на работе она каким-то внутренним обаянием, естественной простотой и сердечностью притягивала людей. Такой она и осталась в памяти детей и внуков, близких, знакомых и сослуживцев.

Любовь Александровна Щельцына работала преподавателем в Москве, ныне на пенсии, воспитывает внуков. Ее муж Сергей Николаевич Чернышев – доктор геолого-минералогических наук, профессор, работает в Москве, в МГСУ им. В. В. Куйбышева (бывш. МИСИ – Московский инженерностроительный институт).

Брат Сергея Николаевича Чернышева – Иван Николаевич – инженер-станкостроитель, работает в Москве.

Сергей Николаевич Чернышев в Мытищинском историкохудожественном музее. Сентябрь 2002 года