Белые цветы Эйроланда. Хроника первая

– Нельзя думать о поражении. – ведун почесал в затылке, точно живой. – Мысли рождают реальность. Особенно, если это – твои мысли.

– Э-э-э! – взвился Тоскунел. – Вот только не надо перекладывать с больной головы на здоровую. Ты сам затащил меня в этот чертов лес. И когда нас поймали, тебя никто за язык не тянул. Сам врал.

– Но кто-то же должен был погибнуть, чтобы не сгинули все. – заявил Ихтис.

– Никогда я этого не понимал, и теперь не желаю вникать в абсурдные теории. Надо жить, а не приносить себя в жертву.

– Каждому – свое. – пожал плечами призрак. – В конце концов, князь дождя должен погибнуть с мечом в руке, защищая родину и юность.

– Кто это сказал? Где это написано? – разозлился маркграф. – Я собираюсь выйти победителем и жить долго и счастливо. А еще меня раздражает, что твои мысли болтаются у меня в голове. Какого черта, если ты призрак, так не лезь ко мне с дурацкими воспоминаниями!

И тут ведун рассмеялся: громко, заливисто, по-детски. Вытирая выступившие слезы, Ихтис, сказал:

– Мир не может спасти герой-одиночка. По крайней мере, такого еще не было в нашей истории. Я – твой телохранитель и покинуть тебя смогу лишь после того, как мечи вернутся в кузницу.

– Ох, как мне все надоело. – вздохнул Тоскунел. – Когда я доберусь до Нилрема, я устрою ему небо в алмазах. В конце концов, бороться с колдунами – его святая обязанность! А сейчас бы ввалиться в трактир, нажраться бы до положения риз, так, чтобы – мордой в салат, и спать. А завтра, вместе с головной болью, пусть все провалится в тартарары. Не хочу, слышишь, не желаю больше быть героем! Я жажду проснуться в своей постели и понять, что все это – кошмарный сон. Боги, как было бы здорово очнуться на мягких перинах и понять, что никуда из Гэдориэла и не выходил! Вот за что мне эти муки?!

– Вот тебе и раз! – изумился ведун, пристраиваясь сбоку маркграфа. – Это что же получается: я бросаю семью, прусь спасать шалопая и повесу, гибну, чтобы только этот юнец вовремя дошел до Нилрема, а мне тут истерики закатывают?!

– Уйди, видеть тебя не могу! – буркнул Тоскунел в сердцах, и пошел своею дорогою.

– Ну, уж нет! – обиделся Ихтис. – Теперь я от тебя, точно, не отстану до полной победы над силами зла! И, вообще, чуть не забыл, зачем, собственно, появился. Ты у меня сейчас прослушаешь первую научно-познавательную лекцию из курса «Как стать богом, не прилагая усилий».

– Вот привязался! – начал злиться маркграф. – Если ты живой, то долой маскарад. А если помер, то и лежи себе в могиле, отдыхай. Чего тебе неймется?

– Никто меня, бедного, не удосужился похоронить, так что теперь молчи в тряпочку и не перебивай. – ведун многозначительно поднял вверх указательный палец. – Легенда называется «О благородных драконах, о казусах судьбы, и о вреде частого да неумеренного употребления вина».

– Ну-ну. – уже более дружелюбно покачал головою маркграф. – Послушаем, чему вас на том свете учат.

– Итак, в Приостеринских виноградниках, по которым ты еще идешь, жил сторож. – проигнорировал насмешку собеседника Ихтис. – Звали его Гаусфен. Был он не просто пьяница, а самый известный алкаш в округе. Выглядел он, соответственно, как и положено: тощий, с вечно фиолетовым носом, и с выражением полного недоумения на лице. И вот однажды, во время очередного запоя, вообразил он себя Рыцарем Голубой Звезды.

Томкунел чихнул.

– Стоит отметить, что при дворе короля Аорея этот титул носил небезызвестный Лойола Галлонский. – продолжал призрак. – Так что, Гаусфен пить-то пил, а дело разумел; знал, чьим именем прикрыться. Вот схватил этот сторож палку, в вящей уверенности, что это меч Эсхатолибур, и помчался наводить ужас на селения, да устал, запыхался. Взошел он тогда на тот самый холм, с которого мы спускаемся, воздел «Эсхатолибур» к небу и давай громко материться. Дескать, все сволочи, один он – хороший. Мол, все волшебники, рыцари, единороги – это ошибка творца. А вот он, Гаусфен, «Рыцарь Голубой Звезды», знает секрет мироздания; и вызывает на честный бой всех, кто не согласен с тем, что вселенную нужно срочно перестроить по тому плану, что привиделся ему накануне, во время медитации над полупустой бутылкой герейского вина. И, надо же было такому случиться, что как раз в это время из Шероиданского леса с посланием к Аорею летели три брата дракона: Карм, что означает Серый или Судьбоносный; Кэрл – Чёрный или Печальный и Морган – Огненный или Мудрый.

– По моему, – зло заметил Тоскунел, – ты самое занудное привидение из всех, которые мне встречались. Наплевать, как там звали драконов. Ближе к теме, пожалуйста.

– Ну ладно… – пожал плечами ведун. – Можно и покороче. Ну, так вот, заслышав громкие вопли «рыцаря» наивные драконы спикировали вниз и принялись расспрашивать Гаусфена о причинах, побудивших его кричать среди поля, вместо того, чтобы обратиться к королю с пакетом конструктивных предложений.

– А что им, драконам, больше всех надо что ли? – ехидно осведомился маркграф.

– Они были наивными. А, кроме того, летели с известием о мятеже Тэйгрэ в Плайтонии, и им было велено узнать настроения крестьянства и рыцарства.

– Ладно. – снизошел Тоскунел. – Будем считать, что драконы хорошие. Заканчивай свою лекцию.

– А ты не спеши. Слушай, да на ус наматывай. Вот говорят с пьяницей крылатые звери, а Гаусфену кровь в голову ударила. Почудилось ему, что это его не благороднейшие братья драконы почтили своим вниманием, а черти рогатые, полосатые, волосатые. Сам-то Гаусфен плюгавеньким был, и длинные лохмы его бесили даже больше, чем рога и копыта. Ну, а, так как сторож с головой не дружил, то он, не долго думая, шарахнул своим «Эсхатолибуром» Карму прямо по морде. Да так сильно, что ветка пополам и сломалась. «Эк ведь! – смекнул „рыцарь“. – Колдуны проклятые! Такой меч мне испортили». И с криком: «С нами боги!», – кинулся на дракона с кулаками. Ящеры, понятное дело, опешили от подобной наглости. Они тогда еще не знали, что пьянка без драки, всё одно, что свадьба без невесты. Карм даже когтем у виска покрутил: мол, дурак, и не лечишься. И все бы ничего. Ведь им, драконам, людские побои, что гудение навозной мухи, да тут казус случился. В бессильной ярости Гаусфен выматерился, а на Карма пахнуло перегаром. Никогда ранее не обонявший сивушных запахов, достославный скончался на месте. А его братья спаслись бегством.

– Так в чем же заключается вред пьянства? – захохотал Тоскунел. – Я пока только голимую пользу и вижу.

– Ты не дослушал. – спокойно парировал ведун и продолжил. – Рухнувший замертво Карм задел Гаусфена и опрокинул его. А пока алкаш барахтался, переворачивался и поднимался на четвереньки; кровь поверженного, выбежавшая струйкой из пасти, замарала «героя». Будь «рыцарь» трезвым, дело ограничилось бы ожогом. Но кровь дракона в сочетании с алкоголем творит чудеса. В общем, превратился Гаусфен в глыбу льда.

– Ясно. – потер лоб Тоскунел. – Ну, и какова мораль сей басни?

– В каждом встречном может таиться такой дракон. Враг может принять любое обличье. Не напивайся. Кто знает, какие мысли придут к тебе в голову, когда ты будешь лежать мордой в салате? И кто поручится, что тебя самого не превратят в ледышку.

– Да тьфу на такие уроки!

– Плеваться будешь потом, когда выпьешь за победу.

– За нашу победу? – уточнил маркграф.

– За любую. – рассмеялся Ихтис и растворился в воздухе.

И тут же, словно по волшебству на горизонте показалось селение. Впрочем, Ихтис во всем знал меру, он ведь был ведун. Так что все было продумано до мелочей. Мертвым легче планировать, у них и времени больше, и хлопот меньше.

Тоскунел принялся вглядываться вдаль. Перед ним был маленький городок. Остроконечные крыши зданий, увенчанные флюгерами и флажками, небольшой каменный замок, подле которого лепились аляповатые хижины бедняков, руины более древней крепости – все это свидетельствовало о седой старине.

Маркграф сразу же воспрял духом. Он зашагал бодрее, предвкушая горячий обед и теплую постель. О, за это можно многое отдать!

Глава 16. Кэрлевинг

Кэрлевинг, маленький городок, раскинувшийся на западном отлогом берегу Семицвэла, встретил Тоскунела равнодушно. Стоявшие у ворот часовые, лениво оглядели маркграфа, хмыкнули и один из них, тот, что был с бородой, росшей от самых висков, буркнул:

– Ходют тут всякие. Поди отседова, попрошайка!

Тоскунел, уже предвкушавший сытный ужин и мягкую постель, вспыхнул, побагровел и хотел кинуться на обидчика. Но тут в голове маркграфа раздался знакомый и ехидный голос:

– А что, рыцари у нас только драться умеют? Голова у них так, бесплатное приложение, место, на которое можно шлем напялить.

Тоскунел сразу поостыл.

– Дай каждому по золотому ливру, но не больше! – миролюбиво посоветовал призрак. – Боги, тебе не мир спасать, а учиться элементарным вещам нужно.

«Им-то за что? – раздраженно подумал маркграф. – Тоже мне, привратники нашлись!»

Но, послушавшись совета, Тоскунел достал две золотые монеты и протянул каждому из охранников.

У солдат непроизвольно округлись глаза. Негласный тариф гласил, что купец должен оставить воинам по гинее, барон – три гинеи, граф – пять, герцог – восемь. Кем же тогда был этот ободранный гневный юноша? Уж не повелителем ли пограничной Марки?

Стражники, переглянувшись, сунув деньги в кошельки, что висели на поясе, рядом с мечами, почтительно склонили головы.

– Простите, Ваша Честь. – покаянно произнес бородач. – Вы в таком виде, без свиты, трудно признать.

– Скажи им, чтобы помалкивали. – прошипел в голове голос ведуна. – Пообещай продвижение по службе. Союзники нам нужны.

Тоскунел мгновение боролся со своими эмоциями. Со стороны казалось, что дворянин выдерживает паузу, не спешит с ответом. Это заставило солдат проникнуться ещё большим уважением к незнакомцу.

– Я надеюсь, о моем прибытии никто не узнает: ни десятник, ни сотник, ни наместник. А уж я сумею отблагодарить вас за службу. Верные люди мне нужны. Жалование положу выше нынешнего, семьи возьму на обеспечение.