Через Западный океан

Хозяин относился к этому гостю с особым почтением. Прочитавший множество разных книг, не столько образованный, сколько высоко самообразованный человек, он и как рисовальщик географических карт, являлся чуть ли ни ведущим среди остальных мастеров этого дела. Однажды, в свободное от работы время, синьор Пьетро рассказал ученикам о жизни столь примечательного генуэзца. Оказалось, несмотря на скромное происхождение, Кристофоро Коломбо уже давно известен многим знатным и влиятельным особам как в Генуе, так и в других городах Италии, и даже в иных странах Европы. Мессер Кристофоро был знаменит своими превосходными картами, которые он уточнял с помощью сведений, почерпнутых из старинных книг прославленных путешественников, но так же и узнанное в рассказах ныне живущих мореплавателей. Его карты особенно ценились людьми, стремившимися освоить новые торговые пути. Тем более, что старые дороги в страны Востока стали недоступны из-за турецких завоеваний.

В четырнадцать лет Кристофоро бросил занятие шерстобита и удостоился стать матросом на каком-то военном корабле. Словом, Кристофоро начал жизнь моряка в возрасте подростка. Вскоре он был ранен при абордажной резне с турками, а в двадцать четыре года уже назначен офицером на одну из лучших каравелл генуэзской флотилии.

– Когда же синьор Кристофоро превратился из военного моряка в рисовальщика карт? – Ренцо слушал рассказ Пьетро Пинетти с восторгом, как дети слушают сказки о волшебниках и героях.

– Как и многие, связанные с морем, Кристофоро мечтает о новых походах против неверных.

– Я слышал, хозяин, – смело вмешался Чекко, – синьор Коломбо буквально грезит об освобождении Гроба Господня.

– Это верно. Такие настроения и призывы доносятся отовсюду. Но многие в христианских странах понимают: для этого предприятия потребуется огромное войско, вооруженное аркебузами и бомбардами. А значит, нужны богатства, мешки золота, чтобы все это заказать в оружейных мастерских по всей Европе. Нужны сотни военных кораблей и просто неисчислимая армия пеших бойцов… Иначе не победить турецкого султана.

В те вечера, когда у Пьетро Пинетти были гости и он устраивал дружеские ужины, Чекко и Ренцо, да и Луиджи тоже, прислуживали гостям. Они, конечно, и не мечтали оказаться за столом, но зато могли беспрепятственно слушать их разговоры.

Ренцо особенно привлекало то, что рассказывал синьор Коломбо и все, о чем он рассуждал.

Однажды Коломбо вспомнил о том, как он, будучи на генуэзской каравелле, вступил в сражение против французского флота. Французы без предупреждения и без видимых причин начали обстреливать генуэзцев из бомбард. Генуэзский корабль загорелся. Французы стали приближаться, собираясь, видимо, захватить горевшее судно.

Выбора не было: попасть в плен или спасаться вплавь. Большинство прыгнули за борт и поплыли к берегу. Среди них был и Коломбо.

– Мне Господь послал достаточно упорства, – сказал в заключение синьор Кристофоро. – Но многие мои товарищи вынуждены были погибнуть. Я и еще несколько человек достигли берега. – Он поднял глаза к висевшему на стене распятию и перекрестился.

Слушавшие рассказ Коломбо последовали его примеру.

– Все в руках Господних, – произнес Пинетти. – И мы имеем удовольствие видеть вас живым.

– Вот я и воспользовался случаем. Перестал воевать и принялся рисовать карты для мореходов, – засмеялся Коломбо.

Присутствующие тоже рассмеялись и закивали одобрительно.

– Вы, кажется, говорили, что там, в Португалии, и женились, дорогой друг, – подмигнул почетному гостю Пинетти.

Синьор Кристофоро встал из-за стола и в возбуждении расхаживал по комнате.

– Так, а как же с женитьбой? – снова напомнил один из гостей. – Об этом вы ничего не сказали.

– Это случилось несколько позже, – продолжил, останавливаясь, знаменитый картограф. – Брат Бартоломео хотел сосватать для меня дочь своего начальника. Я женился на его дочери. Ее звали Филиппа. Она была красивая, воспитанная в лучших манерах, кроткая и скромная девушка.

– Что довольно редко для пылких португальских девиц, – весело вмешался щеголь Казальо.

– Продолжайте, продолжайте, синьор Христофоро. Эй, Чекко, разливай гостям вино. Что это ты задремал, парень?

– Я не сплю, хозяин. Я просто заслушался рассказами мессера Коломбо, – встрепенулся Чекко.

– Вскоре после венчания с Филиппой, – сказал Коломбо, – моего тестя назначили губернатором острова Порто-Санто, что неподалеку от африканского берега. Туда я и переехал с Филиппой. Там у нас родился сын Диего.

– Поздравляем вас, досточтимый мессер Кристофоро, – воскликнули все за столом.

– Благодарю вас. Но, оставляя семейные дела в стороне, я хочу возвратиться к той теме наших споров, которая волнует нас как картографов. В основе нашего общего мнения лежит понятие о шарообразности земли, которое пока не поддерживается церковными властями…

– Но в прямую уже и не отвергается, – засмеялся Эсальтато.

– Во всяком случае, за утверждение этого светского догмата, – хмурясь, сказал Пинетти, – вас уже не схватят и не поволокут на костер.

– Может быть… – неуверенно и загадочно произнес Франко Казальо.

– Я внимательно изучил книгу мессера Марко Поло, венецианского купца, великого землепроходца, побывавшего в империи Чинца или Цинца, завоеванной тогда монгольскими ханами, – задумчиво сказал Коломбо. – Я даже позволил себе испещрить многие страницы своими пометками, чтобы ничего важного не позабыть. Сам венецианец сумел стать крупным чиновником у великого хана монголов, завоевавших эту огромную, многонаселенную, таинственную страну. Кстати, сам Марко Поло называет ее Катай, а не Чинца, как принято в Европе.

– Я тоже читал книгу венецианского путешественника, – заметил Эсальтато. – Многое мне показалось какой-то не очень достоверной сказкой. Например, там где говорится, будто существует страна, где якобы живут люди с одной рукой и одной ногой. Поэтому, мол, они не ходят в вертикальном положении, а постоянно крутятся колесом.

Все присутствующие засмеялись. Особенно весело хохотал Чекко, пока хозяин не погрозил ему пальцем из-за его излишней несдержанности. Но Чекко не особенно смутился.

– Я тоже умею катиться колесом, – заявил он с задором. – Ведь я до четырнадцати лет выступал на праздничных торжищах в разъездном балагане. Мне это и сейчас ничего не стоит.

– А в другом месте у Поло есть запись про такое место, где люди могут снимать с плеч свою собственную голову. Они часто носят ее в руках или под мышкой.

– Ну, это уж абсолютная чушь, – разом заговорили все картографы, а Эсальтато попросту возмутился от такого вранья.

– Дело в том, – раздумчиво произнес Коломбо, – что мессер Марко Поло писал свою великолепную книгу не собственной рукой. Он находился тогда в плену, у нас в Генуе, в тюрьме замка Сан-Джордже. Всего пробыл здесь четыре года. А книгу он диктовал одному заключенному, сидевшему с ним за участие в военной стычке галер. Его звали Рустичелло. Говорят, родом он был из города Пизы, и занятие его в обычное время заключалось в писании рыцарских романов. Но вы, конечно, знаете, что эти проворные господа сочиняют в своих романах? Кроме бесконечных погонь, сражений, поединков между королями, герцогами, графами и прочими героями там участвуют еще и великаны, чудовища, злые волшебники и прочие сказочные существа. Ничего нет удивительного, если Рустичелло в правдивые и трезвые сообщения венецианца внёс для развлечения публики откровенные выдумки. Так и остались наряду с деловыми сообщениями всякие неимоверные глупости.

Молодой картограф Козальо пожал плечами. Он переглянулся с Эсальтато, и на губах его промелькнула усмешка. Он явно скептически относился к экзальтированной и безыскусственной вере синьора Коломбо.

– Это именно те места в неизведанной Азии, где можно приобрести неисчислимые богатства. Он сообщает о том, что у местной знати неимоверное количество золота и драгоценных камней. Даже крестьяне во время свадьбы украшают невест, как принцесс, золотыми браслетами, ожерельями, кольцами и диадемами. А в храме на таинственном острове находится статуя их главного идола Бодисатвы. Марко Поло указывает, что во лбу этого идола или в его короне вкраплен рубин величиной с человеческую ладонь. Красный свет от такого огромного рубина озаряет лицо Бодисатвы, словно горит неугасимый светильник.

– Господи, сколько же полновесных золотых дукатов может стоить этот рубин, если его продать на европейском рынке! – воскликнул кто-то из гостей. – На такие деньги можно нанять и вооружить любое войско!

– В книге мессера Марко есть указание следующего содержания. – Коломбо продолжал ту же тему. – Неподалеку от завоеванной монгольскими ханами страны, названной Поло страна Катай, расположена на нескольких островах еще одна сильная держава, которую он именует Сипанго или Ципанго. Люди, населяющие эти земли, внешне похожи на тех, что живут в империи Катай. В этом самом Ципанго тоже, как и в Катае, умеют ткать шелк разных раскрасок, с причудливыми и красивыми узорами. Но действительно поражает сообщение венецианца об огромном количестве золота в этой стране. Мессер Марко пишет, что все крыши домов в столице Сипанго покрыты золотом.

– Я бы поправил вас, мессер Коломбо, – сказал Эсальтато, человек упорный, не менее Коломбо увлеченный дошедшими до его времени письменными свидетельствами. – Так вот, в книге Марко Поло, где говорится о золотых крышах, не совсем ясно: сам ли венецианец бывал на тех островах или только разговаривал с людьми, там якобы побывавшими.

– Не знаю, чем объяснить мою доверчивость, но я верю Марко Поло, – несколько смущенно улыбнувшись, сказал Коломбо. – И тем более, если мы все-таки убеждены в шарообразности планеты, на которой живем, то напрашивается вывод: двигаясь на восток через турецкие и сарацинские земли, можно сушей достичь империи Катай, а южнее – Индии, а еще дальше к восходу солнца, через тамошнее море оказаться у города с золотыми крышами. Но тогда, рассуждая логически, двигаясь от европейских берегов наоборот, то есть через Западный океан… противоположный маршрут приведет… Нет, лучше скажем: должен привести наши каравеллы в страну Ципанго, в империю Катай, и даже, вполне вероятно, в Индию.

– Ваша логика убеждает. Но хотелось бы более материальных подтверждений этой риторической слаженности.

Коломбо вдруг быстро повернулся, отошел от окна, где небо уже темнело и высоко над Генуей показалась луна. Он наклонился к столу, уставленному остатками ужина.

– Послушайте меня, друзья мои, и я сумею убедить вас вполне доказательным рассказом. Когда я жил на Азорских островах со своей женой Филиппой, тестем – губернатором Перестрелло и моим братом Бартоломео, я, держа в уме предположение о пути через океан, часто посещал побережья многих островов, обращенных на запад. Особенно тщательно я рассматривал эти места после сильных штормов, которые происходили от ветров, дующих со стороны солнечного заката.

– Вполне разумное положение, – словно бы подтвердил сказанное Коломбо синьор Пинетти. – Продолжайте, пожалуйста.

– Так вот, у берегов, обращенных к западу, я не единожды находил пригнанные ветром через пространство океанских пучин огромные стволы деревьев с зелеными листьями. Следовательно, расстояние от Азорских островов до неизвестного нам берега на противоположной стороне океана не такое уж огромное.

– Конечно, раз листья на деревьях не успели завянуть или отмокнуть, – поддакнул Пинетти. – И эти не с африканского или, тем более не с европейского берега. Значит, они росли на суше где-то на той стороне…

– Однажды я нашел кусок дерева, явно обработанного человеческими руками, каким-то острым орудием. На куске дерева было вырезано изображение некого идола… но с явными человекоподобными чертами: носом, глазами, губами и с большими ушами, как бы оттянутыми мочками ушей. – Мессер Коломбо показал, какими примерно были уши неизвестного идола. – И наконец… моим братом Бартоломео и несколькими матросами обнаружили два трупа, тоже пригнанные ветром.

– Как только их не сожрали акулы! – удивился Козальо.

– Эти трупы людей неизвестной расы, – продолжал Коломбо, – не походили на негров или европейцев – южных или северных. Скорее, по сведениям моряков, побывавших некогда в Крыму, за Понтом Евксинским, эти доставленные штормами мертвецы своими скулами и узким разрезом глаз походили на татар или другие народы из татарских степей. Как вы знаете, так условно обозначаются на картах лежавшие за огромной рекой Итиль[8 - Река Итиль – Волга.], за бесконечно пространными степями, где кочуют или кочевали во времена Марко Поло подданные Татарского хана, бравшего дань с московитов, русов, буртасов, аланов и сотни других народов вплоть до завоеванной империи Катай.