Южный крест. Социально-фантастическая сага

Глава 8

– Интересное выделение, – заявил Хук. – Значит, без секса мы не обошлись?

– Командор Хук, вы уверены, что здесь все поняли это выделение? – спросил я.

– Раз вы стали командорами, вы все прошли курсы мыслеобмена, – пояснил оппонент.

– Хорошо, объясняю: мы все эволюционно произошли от тех или иных, скажем так, приматов. А у 90% этих предков человека самцы доминируют.

– Отсюда можно сделать два вывода, – выдохнул Хук: – или ты, Кеш, поощряешь валеологические наклонности своих предков (что, скорее всего, неверно), или предлагаешь какой-то новый способ борьбы с этими наклонностями.

– Второе, – успокоил Кеш. – Мне давно казалось, что бороться с валеологами надо «от противного».

– Сомнительный метод борьбы. Это как спаивать алкоголиков для того, что бы отучить их пить.

– На моей планете, – сказал на это Кеш, – с этим безобразным явлением как только не боролись! Бывало и никак, не скрою. Но результат этой борьбы оказался нулевым. Вот, я и решил пока не поздно расставить все точки над «I». Если же с самого первого дня ставить здесь какие-то препоны, то результат может быть снова негативным. Да тут, собственно, и рассказывать нечего.

– Однако дело к вечеру клонилось, звёзды светят высоко, – кого-то процитировал командор По. – Продолжай!

Через год появился первый сын, за ним – второй, потом дщери прекрасные… Процесс пошёл! Настало время включать следующий пункт его плана: образование. Точнее говоря, зачатки культуры. С этим так же не было проблем; все свои познания Кеш сразу, как известно, решил передавать по мужской линии телепатически, а вот разные якобы легенды своего мира пересказывал всем после сытного (или не очень) ужина летними вечерами. Яркие звёзды молодого ещё мира и высокий костёр, дающий ложное чувство уверенности, всё способствовало нужному художественному восприятию. Вкус к творчеству проявился у детей, первые картинки, первые в этом мире песенки, первые были-небылицы, фантазии… Всё было хорошо, пока однажды… В один из таких вечеров Кеш поведал некую легенду об одном диком племени Нового континента Ялмеза. Там существовал-де некий Ритуал Посвящения, по результатам которого прошедшие его мальчишки объявлялись взрослыми. Лично Кеш, ничего хорошего от будущего для себя не ожидая, ничего положительного для себя бы из этого не вынес. Но мальчишки есть мальчишки:

– А почему у нас нет такого ритуала? – спросил один из пострелят.

– Мягко говоря, его ещё не ввели, – ответил Кеш. – А если серьёзно, я не вижу такой необходимости.

– Такая необходимость есть! – амбициозно заявил вдруг один из отроков. – Не знаю, как все, но кое-кто из нас не только готов, но и желал бы жить самостоятельно.

– И кого это мы имеем ввиду? Уж не себя ли? – съехидничал тогда Фардик, на тот момент самый младшенький из сынов Нового мира.

– А хотя бы, – неожиданно подхватил другой. – Кое-кто из нас, может быть, давно готов отвечать не только за себя.

Между «мужчинами» вдруг завязался такой жаркий телепатический диспут, что лучшая половина испугалась бы, услышав столь яростные споры. Но, как известно, Моська сильна лишь своим громким лаем. Неверные отблески костра не выдавали наших побледневших тел, а вместо шума и гама наступила напряжённая тишина; мальчикам было некогда болтать, а будущим властительницам и так было понятно, что в такие минуты лучше промолчать. По завершению этого краткого по времени, но не по сути, штурма мозгов Кеш сказал, показав поднятую правую ладонь:

– Хорошо, я посоветуюсь на Совете Цариц.

О том, почему надо было держать матриархальный совет, что это давало, на этой планете спорили уже не раз, потому и на этот раз все остались довольны.

– Это мне уже надоело, – заворчал молодой индеец. – Какая муха укусила командора Кеша?

– Кажется, я понимаю, – постарался защитить его я. – Не знаю, как на Ялмезе, но на Земле, а именно в нашей стране, многовековой патриархат чуть не закончился развалом этой самой страны. Да и не только нашей. Вероятно, командоры Кеш и Хук решили, что самцам вообще нельзя доверять власть.

– Вероятно, на Земле и Ялмезе слабые мужи, – сделал вывод юный апачин Зоркий Взгляд.

– А ведь ты, Зоркий Взгляд, тоже, по-моему, землянин? – спросил я.

– Это так, – подтвердил Хук.

– Тогда мне тем более не понятно, – выдохнул апачин. – До этого мне так никто и не сказал, откуда я прыгнул.

– Но я бы не сказал, что решение вашего Совета было правильным, – подытожил уже мой компаньон, Ферт.

– Почти поддерживаю, – сказал я.

– Интересно, когда-нибудь мы придём к единому мнению? – рисовано спросил Кеш.

Глава 9

– Он придёт, – тихо повторяла Иола.

– Почему ты мне веришь? Как можно было поверить первому встречному? Быть может, я – проходимец?

– Я не знаю ещё, что это такое, но ты – не это. Ты – настоящий… Гляди, звезда падает!

– Да, Хук мне говорил, что здесь – самый центр большой туманности… Чу, я, кажется, слышу… Он жив! Фардик возвращается!

– Я ничего не слышу, но я тебе верю.

– Почему?

– Потому, что ты никогда не врал. Ошибался, сомневался, заблуждался, но не врал!

– Этакий белый да пушистый, – вздохнул Кеш. – Не бывает такого, Иола!

Фардик находился на границе зоны телепатического приёма, в километрах трёх—четырёх. Голодный, усталый, но живой. Кеш поспешил подбросить сушняк в догорающий костёр и собирался было навстречу, как вдруг услышал в голове: «– Не надо, отец. Дойду сам. Лучше предупреди Су».

Шальная мысль: всё-таки получилось! На миг Кеш словно забыл, сколько лет было потрачено на этот дебильный проект ускоренного взросления, сколько сомнений, слёз, ругани, бессонных ночей… Туда ушли и не вернулись целых три сына! Он помнил каждого, ведь он сам каждому из них завязывал глаза и провожал туда, в самую непролазную чащу, знания о которой никому не передавал. И все они один за другим сгинули. Навсегда.

Фардик возвращался. Тяжело, трудно, но весело. Почему? Впереди его ожидала Су. Сын знал, что Кеш не обманет: Фардик доказал, что он уже взрослый муж, а следовательно, способен отвечать за себя – значит, Су будет его и ничто ему не помешает! И Кеш действительно пошёл к соседям и сообщил Су эту новость. Небо, только что почерневшее на юго-западе, стало светлеть на юго-востоке. «– Но ты же устал, Фардик, – ещё раз дал знать о себе Кеш, – дай мне помочь, хотя бы в конце. Последняя миля – самая тяжёлая». – Незадолго до того, как ты меня засёк, тебя засёк я, пояснил Фардик, и позволил себе немножко вздремнуть, находясь в относительной безопасности. Всё нормально, просто я тащу с собой небольшую тушку.

Когда рассвело, Фардика можно было увидеть невооружённым глазом (хотя при этом надо было обладать острым зрением) на опушке леса. Решив, что теперь спешить ему некуда, Фардик остановился, развёл костёр, поднял ладонь в сторону горы и поуютнее разлёгся. «– А вот это уже наглость, – телепатировал ему Кеш. – Тебя ждут, что ты делаешь?». «—Любуюсь солнцем, – послышался ответ. – Я ведь всё равно нахожусь уже в зоне прямой видимости».

– Что он делает? – недоумённо спросила Иола.

– Говорит, что любуется Солнцем, – ответил я.

– Устал?

– Да нет, мне он заявил, что только что отдохнул.

– А точнее ты не знаешь? Все вы такие! – расстроилась Иола.

К группе отдыхающих командоров подошёл ещё один не совсем уже молодой человек. Вечерело, но Кеш узнал Фардика.

– Хук, приятный сюрприз! – удивился Кеш. – Он же должен был продолжить наше дело на той планете.

– Он и продолжил, – пояснил Хук. – Просто время и место нашего с вами нахождения никак не связано с вашими эпохами. До коллапса Вселенной осталось два миллиона лютиковых лет. Это намного меньше того времени, до которого большинству из вас предначертано дожить. Даже я должен умереть, по идее, ещё полтора миллиона лет назад.

(Поясню для землян: лютиковый год – это среднеарифметический период обращения вокруг своих звёзд планет зоны лютиков, где возможно возникновение белковой жизни).