Любовь бандита, или Роман с цыганом

– Валь, спасибо, что приехала и … эту дуру привезла…

Наташа неловко благодарила Валю, но ее глаза были – вместо тысячи слов, полные слез, жалости и грусти.

Валя быстро положила руку Наташе на плечо:

– Натали, ты чего? А ну успокойся! Как Татьяна Сергеевна? Как ее здоровье? Что врачи говорят?

– Говорят, что это острый коронарный синдром, прединфарктное состояние. Необходимо сейчас пройти лечение, потом полный отдых и покой. Никаких нервов, ну ты сама понимаешь. Я пришла вечером с работы, мать на нервах, говорит, иди ищи Нину. Я ей говорю, ма, та у подружек где-то сидит или в торговом центре на фуд-корте засела. После 22:00 их всех охранники выгонят, не переживай. Приняла душ, поела и прямо таки вырубилась, целый день на ногах, сил не было. В 5:00 меня мать будит, сама бледная, как смерть, говорит, целую ночь обходила наш район, Нинки нигде нет. Телефон не отвечает. Я вскочила, давай в милицию звонить, а они заявление не принимают. Сказали, пусть время пройдёт, подросток ваш объявится, а мы зря заявление раньше времени оформлять не будем. Я до 8:00 больницы обзванивала, морги не решилась, просто рука не поднялась. Да куда все больницы в Москве обзвонить, сама знаешь.

Мы в школу побежали, думали, может испугалась, да сама с утра в школу припрет. Типа ничего и не было, а мы с мамой постесняемся скандалить при одноклассниках и учителях. Я на работе отпросилась, сказала, что на больничный пошла. Несколько уроков просидели с мамой в школьном дворе, оттуда ее на скорой и забрали. Я так перепугалась за маму, что мне стало уже не до пропажи. Опомнилась вечером, когда эта дурында мне сама набрала.

Я целый день за лекарствами бегала, маме постельное белье, тапки, халат собирала. Пока бегала, наш врач лечащий сказал, что кризис миновал. Вовремя обратились, дома не отлеживались. А если бы домой пошли «лежать», то неизвестно, чем бы закончилось. Хорошо, что я к маминым знакомым позвонила в стоматологию, они сразу место в больнице нашли и кардиолога прекрасного.

Валь, я так испугалась, думала, что мама умирает, – уже сквозь слёзы произносила Наташа. Весь стресс, ужас и страх, которые Наташа так мужественно держала в себе целый день прорвал плотину горьких слёз. Девочки сидели обнявшись, на первом этаже, две подруги, которые никогда не были бывшими. Просто жизнь на время разлучила их, но в тяжелое время стало понятно, что каждая из них осталась человеком, хорошим человеком.

– Натаха, дорогая, пока Нинка у мамы, я тебе кое-что расскажу… Ты не нервничай. Но надо принимать решение.

Валя рассказала все: от встречи Нины на этаже до приезда в больницу.

Наташа сидела ни живая, ни мертвая. Страх за сестру, ненависть к Илье, раскрытие основных мотивов его интереса к семье добило Наташу. Схватившись ладонью за рот, она пулей полетела в туалет. Наташа вернулась мокрая и холодная, зубы стучали, создавалось впечатление, что девушка окуналась в умывальник с головой, а может так оно и было. Валя не могла промолчать ни про Нину, которая по глупости чуть не убила мать, а может быть и сама бы лишилась жизни от интоксикации организма, ни про сволочной план, который подонок выносил, как родное дитя.

Наташа рассказала подруге, что Илья стал вести себя чересчур нервно, намекал на свадьбу, против которой девушка в принципе ничего не имела, но был один нюанс. Илья поставил условие, что после свадьбы он и Наташа переселятся в двушку (с его пропиской, разумеется), а Татьяна Сергеевна и Нина пойдут жить в однушку Ильи. Для Наташи это было странным условием, она искренне не понимала и пыталась убедить любимого. Ей льстило, что он хочет улучшить их жилищные условия, единственное, что смущало, это улучшение за счёт её семьи. Наташа убеждала, что можно взять кредит и спокойно поменять его квартирку на двушку, а то и трешку. Услышав это, Илья взбесился, он долго орал на невесту и первый раз назвал дурой. Наташа рыдала, сидя на тахте, на которой позже чуть не отравилась родная сестра. Звонок в дверь заставил ее прийти в себя, сквозь закрытую дверь в единственную комнату, Наташа поняла, что хозяйка квартиры пришла требовать долг и грозилась выселением с милицией. Странно, но Илья обещал вернуть долг аккурат после даты свадьбы.

Это было последнее свидание будущих молодожёнов. Наташенька была взрослая, работающая девушка, она молча обулась, оделась и прикрыла за собой дверь. Илья ее, понятное дело, не останавливал. Ей было горько, мерзко, противно. Наташа шла к метро интуитивно, не разбирая дороги. Она не плакала, а лишь до крови кусала губы и часто-часто моргала сухими глазами. Ей действительно было обидно не за вонючий клоповник с вечно обгаженным унитазом, который она честно заливала всем, чем только можно, но его надо было только сжечь. Ни за деньги, которые он у неё занимал, а она гасила долг зарплатой и кредитной карточкой. Ни за странных знакомых и вечные тайны в смс и телефонных разговорах. Ей было обидно, потому что он ей по-настоящему нравился. В нем была изюминка, он мог быть смешным, мужественным, нежным и очень представительным. Он умел пускать пыль в глаза, а за всей этой бурей в стакане воды Наташа доверилась и не разглядела главного – фальши от начала и до конца.

Поведав Вале свою горькую правду, она закрыла лицо руками.

– Наташ, прости меня, пожалуйста… Нина вышла из маминой палаты и обняла сестру.

Девочки сидели, обнявшись и плакали. Две сестры, две родные кровинки, два самых близких человека чуть не потеряли друг друга.

Валя деликатно отошла в сторонку и посмотрела на дисплей, 1 пропущенный «Вадим».

– Нат, Вадим мне звонил. Ты не против, он завтра проведает Татьяну Сергеевну?

– Валь, конечно! Спасибо. Я тоже перед ним виновата, объяснюсь. Надеюсь, мы останемся друзьями.

– Девочки, а как же тайник? Илья мне велел завтра с утра все принести на станцию метро… – Нина произнесла фразу и замолчала, ей было стыдно, но теперь и вовеки веков она говорила только правду, слишком страшный урок стал результатом ее вранья.

– Нинок, с утра это во сколько ? – Валя почуяла добычу и сделала стойку.

– Сначала я должна написать ему, что «потроха» у меня, т.е. содержимое схрона, это Илья так все называл, – ответила на приподнятую бровь Вали Нина.

– А потом? – Наташа кусала ногти.

– Потом он мне скажет на какую станцию метро привезти все «потроха».

Валя уже не слушала про станцию метро и Нинкину курьерскую доставку, она набрала номер:

– Егор Иванович, нужна Ваша помощь, сестра моя попала в беду, ее нехороший человек обидел, а сейчас пытается на деньги кинуть. Хорошо. Спасибо. Жду.

Глава 9

Егор Иванович Левин, 1954 года рождения, уроженец Тверской области, был однофамильцем персонажа классика Льва Николаевича Толстого из романа «Анна Каренина», но в начале страшных и лихих девяностых он был известен, как Гоша Тверской. К сорока годам у Егора была школа карате «киокушинкай», двое маленьких сыновей Владимир двенадцати лет и Валентин шести лет, любимая жена, умирающая от рака, мама, и враги – смотрящие чудесного города Тверь. Егор перестал платить «дань» шестеркам мерзкого бандита Анатолия Поднебесного уже несколько недель назад. Был август девяносто второго, Егор возвращался домой после тренировки, половина детей опять не заплатила.

Егор был терпеливым и добрым человеком, он разрешал бедным семьям тренироваться бесплатно, а некоторых деток, которых ловил на воровстве, силком приводил в школу на тренировки. Он заставлял детей «отрабатывать» преступление, одним из таких верных и преданных учеников был Цыган. Парнишку пятнадцати лет тренер словил на воровстве на центральном рынке, где торговал выращенными овощами в летний сезон. Парнишка украл бумажник у мужчины, и его буквально забили ногами до смерти, если бы не Егор.

– Мужики, мужики! Хорош. Пацана убьёте, – орал он, хватая бесчувственное тело.

– Эта мразь мой бумажник подрезала, пусть подохнет! – чувствуя кровь и азарт, шипел потерпевший.

– Я за него отвечу. Теперь подо мной ходит, – сказал Егор, доставая из-за прилавка дубину.

Глядя на размеры поручителя, двое оскорбленных и униженных плюнули на окровавленное тело и развернувшись, пошли.

Егор затащил парнишку за прилавок и побежал к телефону-автомату.

– Вовик, твоя копейка на ходу? Давай ко мне, спасибо, брат.

Вдвоём с лучшим другом Владимиром, которого считал братом, Егор перетащил худенькое тельце парня в машину и повёз домой. Жена Светлана была испугана, но быстро сориентировалась. Семья знала, что в скорую нельзя, вмешается милиция, а от неё ничего хорошего не жди. Парня отмыли, перевязали ссадины и синяки, напоили через трубочку бульоном из самых дешевых костей, сами такое ели, и тело потихоньку трансформировалось в живого волчонка. На лице горели только глаза, но было видно, что любое движение доставляет ему адскую боль. Егор познакомил его со своей семьёй, женой, мамой, сынишками и другом. Мальчик плохо разговаривал, но внимательно слушал. Егор взял его с собой на первую тренировку спустя месяц и понял, что обрёл великого ученика. Цыган, так прозвали ребятенка, не знал своего имени и фамилии, судя по коротким рассказам, родители-алкоголики подбросили его в тверской приют из которого он сбежал. Пару лет он жил с бомжами и воровал, что придется. Егор ещё долго учил его манерам, поведению, как сходить в туалет, не замазав ничего вокруг, но что-то нравилось ему в парнишке, что он понял на тренировке. Цыган горел страстью и любовью к спорту. Всю боль, всю скорбь и печаль он выливал в спортзале. Он смотрел на Егора, как на Бога, и это действительно была его религия. Цыган с помощью Егора окончил девять классов (аттестат выписали за глаза, ведь пухлый сын директора тоже занимался на карате и Цыган частенько защищал его от местной шпаны, как собрата по тренировкам). По документам это был Иван Иванович Цыганков, работающий подмастерьем на заводе. По жизни это был лучший боец Тверской, Московской и других областей. В тот злополучный вечер он усиленно тренировался в зале. Егор арендовал у ЖЕКа подвал соседнего дома, который был задуман под парковку, там жил Цыган, смотрел за оборудованием и всегда наводил блестящую чистоту. Цыган заботливо сворачивал огромный плакат Масутацу Оямы, основателя японской школы каратэ киокушин, и «чинден» – иероглиф, который стал символом школы, т.е. «Союз искателей абсолютной истины». Это была маленькая Япония посреди нищей, криминальной Твери.

И в этот жаркий августовский вечер Егор возвращался домой с тяжелыми мыслями. Рынок ничего не приносит, в школу ходит всего десять человек, все на каникулы по деревням разъехались, чем платить аренду зала, коммунальные и главное, на что покупать еду всей семье.

Открытая дверь на втором этаже в пятиэтажной хрущевке не сулила ничего хорошего. Егор научил всех закрывать двери, плотно, первую обычную «дермантиновую», и вторую деревянную, тяжелую с железным засовом. Дверь с засовом была приоткрыта. Егор бесшумно спустился на первый этаж и взял палку для выбивания на почтовых ящиках. Бесшумно войдя в свою квартиру он услышал шум воды и стоны, проскользнув в ванную, Егор увидел свою собственную жену, хлебающую воду из наполненной до краев ванной, куда её окунали с головой, сзади стоял мерзкий бывший зек-наркоман и гнусно поднимал ей халат. Света на подкосившихся ногах, пыталась оттолкнуться руками от ванной, но это были ее считанные секунды.

Егор ударил палкой по ногам, зек надломился, как осина. Не дав ему опомнится, боец ударил палкой по лысому черепу с такой силой, что куски мозга разлетелись по облупленным стенам старенькой ванной. Вытерев лицо жене он шепотом спросил:

– Сколько?

– Двое, – всхлипнула Света, – Егор, мальчики…

Но Егор уже стоял под дверью в спальню, бесшумно открыв дверь, он увидел, что дети живы. Старший в слезах целовал руку урке, младший, уписался и под ним на полу была огромная лужа. Не дав детям произнести возглас радости, Егор свернул шею второму. Моментально схватил домашний телефон и произнёс:

– Брат, беда. Цыгана из зала захвати.

Под покровом ночи три мужские фигуры грузили в багажник копейки два мешка картошки.

Вернулись под утро, уставшие, с горящими глазами.

Этот страшный августовский вечер ни Егор, ни Володя, ни Цыган, ни семья никогда не вспоминали, как будто его и не было. Мама Егора спала под действием снотворного в маленькой комнатке, а проснувшись утром попросила Свету и детей не печалиться, и что она обязательно выздоровеет.

В сентябре ровно через месяц смотрящего Твери и Тверской области Анатолия Поднебесного закололи на его же рынке, где он собирал дань. Убийца в капюшоне покупал яблоки у торговца, а когда Поднебесный со свитой поравнялись с прилавком, киллер якобы нечаянно рассыпал яблоки, отвлекая быков и шестёрок и вонзил заточку прямо под сердце. Мафиози умер мгновенно, но убийца уже этого не видел, легко перепрыгнув через прилавок, нырнул на склад и скрылся через чёрный ход. На выходе из склада нашли перчатки и чёрную, длинную кофту-балахон с капюшоном.

В этот день Цыган проиграл Егору бой на татами, когда увидел, что в зал вошли люди, которых надо бояться.

Одного из них Егор знал, бандит Коля Питерский был смотрящим крупного района в Москве, а познакомились они на соревнованиях и вместе тренировались для сдачи на чёрный пояс, первый дан.

Двух остальных он не знал, но догадывался, что заинтересовались им воры в законе.