День катастрофы-888. Остановленный геноцид в Южной Осетии

К началу августа у жителей Цхинвала появились и другие причины для беспокойства. Опустел рынок, где активно занимались челночной торговлей грузины. Со времен прошлых конфликтов была замечена эта особенность: при всей нетерпимости грузинского населения к осетинам сами осетины оставались толерантными, и грузин-торговцев в Южной Осетии было достаточно много. Зарабатывали на разнице цен в Тбилиси и Цхинвале, продавали товары из России и даже торговали гуманитарной помощью. Но в преддверии августа все, у кого была возможность вернуться в грузинские регионы – в Тбилиси, Гори, – видимо, почувствовав изменение обстановки или получив предупреждение от родных, покинули улицы юго-осетинской столицы. В городе, пустевшем буквально на глазах, остались только те этнические грузины, которые испокон веков жили рядом с осетинами.

С первых дней августа Цхинвал постоянно подвергался обстрелам из стрелкового оружия, а городские окраины обстреливались из пулеметов. Власти Южной Осетии вслух говорили о том, что к границам Южной Осетии стягиваются большие военные подразделения и техника. За несколько дней до того, как начались обстрелы минометами и тяжелой техникой, активисты молодежной организации «Новые люди» приходили в офис миссии ОБСЕ и спрашивали сотрудников о том, почему те не комментируют ситуацию. Но сотрудники миссии только разводили руками и говорили, что давать комментарии не в их компетенции.

Беспокойство активистов не было чрезмерным. Дошло до того, что…

…жители Цхинвала могли, поднявшись на крыши своих домов, в бинокли наблюдать передвижение грузинской военной техники.

В близлежащее село Тамарашени – одно из сел на территории Южной Осетии с преимущественно грузинским населением, лояльным Тбилиси, – завозили большое количество техники для рытья окопов и строительства укреплений. В других селах в Южной Осетии, где компактно проживало грузинское население, начали концентрироваться грузинские воинские подразделения. Осетины подозревали, что население этих сел начали вооружать, превращая их в укрепленные военные пункты. Как позже оказалось, подозрения не были ложными. Например, после того как осетинские ополченцы взяли то же село Тамарашени, в здании школы ими был обнаружен большой склад оружия. Таким образом, мирное население, которое оставалось в грузинских селах в Южной Осетии, руководство Грузии делало заложником своей политики.

Тем не менее среди осетинского населения многие до конца оставались в родных домах, надеясь на прекращение боевых действий. В регионе работала миссия ОБСЕ, присутствовали миротворческие силы (российские, грузинские и североосетинские). Грузинские дипломаты время от времени делали заявления о необходимости переговоров и мирного урегулирования конфликта. В надежде на восстановление мира многие жители Цхинвала, несмотря на сложную обстановку, не стали вывозить в более безопасное место семьи и детей. Наступления, конечно, все равно ждали, но поверили в его отсрочку.

Осетинское население из Цхинвала начало уезжать лишь после нескольких дней обстрелов, а централизованная эвакуация началась еще позже, практически накануне войны. Уехать удалось в основном женщинам и детям, которых было кому вывезти. Эвакуация осложнялась постоянными обстрелами на дорогах. Не все автобусы с мирными жителями благополучно доезжали до безопасных мест. «В городе осталось много детей. Говорили, что почти всех успели вывезти во Владикавказ, а оказывается, не успели – дороги последнюю неделю сильно обстреливались, и люди побоялись отправлять детей. У моего брата там дети, они все сейчас прячутся в подвалах, мы не можем туда дозвониться и ничего о них не знаем», – рассказала «Коммерсанту» Эллина Бестаева, жительница Цхинвала.

В дни со 2 августа до 6 утра 8 августа границу с Россией пересекли 17 000 беженцев из Южной Осетии. Большинство мужчин, доставив свои семьи в безопасные места, возвращались защищать свой дом с оружием в руках. Людей из окрестных сел, обстрелы которых начались раньше, свозили в Цхинвал, чтобы централизованно эвакуировать. Но в некоторых случаях это было практически невозможно сделать. Например, сложно было эвакуировать жителей села Дменис, массированные обстрелы которого начались с самых первых дней августа. Из этого села эвакуировали детей – но уже практически с поля сражения.

Очевидцы из села Дменис рассказали, что мирные жители в ночь на 8 августа не стали укрываться в подвалах, поверив обещаниям президента Грузии Михаила Саакашвили не применять силу. А ночью боевые самолеты грузинской армии нанесли бомбовые удары, начался массированный артиллерийский обстрел. Стреляли по жилым домам из установок залпового огня «Град», танков и минометов. Илона Джиоева: «…а затем в село вошли солдаты, которые в упор расстреливали стариков, женщин и детей». Другая жительница рассказала, что около тысячи человек, одетых в натовскую униформу, полукругом окружили село и расстреливали в спину спасавшихся бегством людей, в том числе стариков и женщин. Раненых добивали выстрелами в голову». Из ее села в живых остались единицы («Российская газета» (Москва), 15 августа 2008 г.).

Владимир Плетнев, сотрудник телерадиокомпании «Звезда», стал очевидцем обстрела села Джава. «К шести часам мы подъехали к селу Джава. Там мы остановились, чтобы перезарядить наши мобильные телефоны, которые уже истощились за ночь. Но буквально через 40 минут на это село налетели Су-25. Они сделали сначала два круга, на третьем круге они стали нас бомбить. Одна из бомб взорвалась в 25 метрах от нашей машины. Машину очень сильно покорежило, нас завалило землей. Мы как могли спрятались. Потом уже выяснилось, что это был не единичный авиаудар. Также под бомбежку попали Гуфта и объездная дорога».

Об уничтожении сел Хетагурово и Сарабук рассказал глава Знаурского района Ингал Пухаев: «В уничтоженных грузинами селах Хетагурово и Сарабук под завалами домов остались женщины с детьми, которые не успели выехать в Джаву. Пока нет никакой возможности не только вывезти погибших, но и оказать помощь раненым, укрывшимся в лесу, среди которых маленькие дети. Надежды на то, что грузины окажут помощь хотя бы детям, пострадавшим от обстрелов, нет, потому что агрессоры расправляются со всеми мирными жителями в захваченных населенных пунктах».

В самом Цхинвале среди тех, кто не уехал, настроения были самые пессимистические. На ночь люди целыми семьями перемещались в подвалы домов, спасаясь от обстрелов. Это помогало, но создавало другие проблемы. В подвалах многоквартирных домов – сырых, холодных и не приспособленных для проживания – многие дети, старики и женщины очень быстро теряли силы, заболевали.

Появились первые жертвы, число которых в следующие дни только увеличилось. Кроме этих жалких укрытий, многим людям просто некуда было спрятаться: в городе действительно надежными было буквально два или три подвала, все остальные не выдерживали минометного обстрела и тем более бомбардировок.

Очевидцы рассказывают, что впоследствии тела хоронили зачастую во дворах тех же домов, где люди пытались укрыться, иногда – даже без гробов, обернутыми в целлофановые пакеты.

Так похоронили брата Ольги Атаевой, 1978 г. р., г. Цхинвал, ул. Сталина, 30: «Мой брат Алан Атаев, 1971 года рождения, работал стоматологом в городской поликлинике, на военной службе не находился. Во время сильного обстрела города 8 августа он вместе с моими родителями и сестрой был в подвале нашего дома в центре города. 9-го числа, во время относительного затишья, Алан вышел из дома, чтобы посмотреть, не нужна ли кому-нибудь медицинская помощь, и больше не вернулся. На следующее утро мама, несмотря на сильный обстрел, вышла на его поиски. Она нашла его останки на расстоянии около 300 метров от нашего дома. Его разорвало на куски, наверное, это был прицельный выстрел из тяжелого оружия, может, из танка. Мама опознала его по обуви. Вместе с сестрой они собрали его останки и через несколько часов, под обстрелом, похоронили в огороде. Они не были уверены, что выживут сами, главное для них было похоронить то, что осталось от Алана».

Мальвина Цхаврибова успела отправить дочку к родственникам во Владикавказ, сама не поехала. Через пару недель ей пора было рожать, на этот раз мальчика. Осколок снаряда попал в живот женщины и одновременно убил сразу двоих человек – мать и еще не родившегося ребенка. Их похоронили вдвоем в огороде их разрушенного дома.

8.08.08

Ночные обстрелы продолжались всю первую неделю августа, и встревоженные мужчины стягивались к штабам резервистов, где надеялись записаться в ополчение и получить оружие. Командиры записывали добровольцев, но выдачу оружия не начинали до последнего, рассчитывая на прекращение огня. Сами добровольцы были не так оптимистично настроены. Рассказывает Алан Кочиев: «Утром, часов в 8 (7 августа. – Ред.), я с друзьями и соседями двинулись в центр города, чтобы записаться в ополченцы. Штаб, в который мы попали, был на пересечении улицы Исакова и бывшей улицы Ленина, а ныне проспекта Алана Джиоева. Этот штаб был создан буквально за пару недель до начала военных действий. Мы пришли туда, глава этого штаба оказался нам знаком, и больших проблем с тем, чтобы записаться в отряд ополченцев, у нас не было. Но пришлось ждать целый день, пока нам выдали оружие.

Оружие сразу не выдавали, все-таки рассчитывали на то, что все это прекратится хотя бы днем. Но под вечер стало ясно, что обстрел города будет продолжаться, и стали выдавать оружие. Мы его буквально сами взяли.

Штаб находился в центре города, а склад с оружием на северной окраине города. Большой армейский склад Минобороны Южной Осетии, там было все, начиная с экипировки и заканчивая оружием. Мы пришли туда, никого не обнаружили, и пришлось взломать двери. Потом появился один из работников этого склада, который нас начал успокаивать: мол, сам выдам. В итоге мы объяснили, что нам надо, и он выдал, записав наши фамилии.

Нас было 14 человек: друзей и знакомых, практически выросших в одном дворе. Все отряды в Южной Осетии так формировались, это и спасло город. Самому младшему в нашем отряде было 16 лет».

Осетинские власти до последнего не хотели верить в агрессию. Поздно вечером накануне объявления войны перед добровольческими бригадами выступил президент республики Эдуард Кокойты, который обнадеживал добровольцев: скорее всего нападения не будет. А ведь лишь несколькими часами раньше тот же Кокойты рассказывал журналистам о колонне танков и самоходных артиллерийских установок, которые были замечены юго-осетинской разведкой, а также о более чем двух десятках установок залпового огня, развернутых в непосредственной близости от Цхинвала.

Событием, заставившим поверить в возможность мира, стало телеобращение президента Грузии Михаила Саакашвили к жителям Южной Осетии, прозвучавшее около семи часов вечера. «Хочу с полной ответственностью сказать и признать, что несколько часов назад принял очень трудное решение – не отвечать огнем», – сказал грузинский президент. Позже секретарь Совбеза Грузии Каха Ломая скажет, в оправдание нарушенным обещаниям, что основанием для этого стала гибель одного военнослужащего грузинского миротворческого батальона и ранение четверых его сослуживцев в результате попадания снаряда в штаб одного из постов грузинских миротворцев. Но это именно оправдания. Несколькими часами раньше грузинского лидера министр по делам реинтеграции Грузии Темур Якобашвили также заявлял, что грузинская сторона в одностороннем порядке прекращает огонь в зоне конфликта. Так что неудивительно, что в тот вечер 7 августа жители и власти Южной Осетии поверили в возможность мирных переговоров.

Грузинские пушки заговорили буквально через несколько часов. Незадолго до полуночи грузинская тяжелая артиллерия открыла огонь по Цхинвалу со стороны Никози и Эргнети – грузинских сел на территории Южной Осетии. Жители Цхинвала, многие из которых несколько дней уже не выходили на улицу из своих домов, вновь спустились в подвалы. Замолчать это событие было невозможно, и официальная Грузия дала разъяснения: она подтвердила свое намерение решить грузино-осетинский конфликт военным путем. Тем временем грузинские миротворцы вышли из подчинения объединенного командования миротворческих сил и вступили в бои с осетинскими вооруженными силами на подходах к Цхинвалу. Начались сражения на подступах к городу. Вскоре грузинская артиллерия обстреляла правительственные здания, а сам город подвергся обстрелу из установок «Град», гаубиц и крупнокалиберных минометов.

Через два часа после начала военных действий президент Саакашвили объявил Южной Осетии войну. Практически сразу начался ожесточенный штурм Цхинвала по всем направлениям. Ближе к утру город начали бомбить самолеты ВВС Грузии. Город был практически полностью разрушен.

Корреспонденты, которые работали в Цхинвале, в один голос говорят, что грузинская армия воевала очень современным оружием, убивая в первую очередь безоружных женщин, детей, стариков. Этой неоправданной жестокости у репортеров, прошедших не одну войну и видавших всякое, нет объяснений. «Нам есть с чем сравнивать, мы работали в Багдаде в 2003 году, когда американцы начинали операцию против Саддама. Там были относительно точечные удары и несколько другое по качеству оружие, которое применялось в Багдаде. Здесь просто били по площадям. В Багдаде тоже гибли мирные жители, но у меня такое впечатление, что американцы не ставили своей задачей уничтожение мирного населения и это было скорее исключение из правил. А в Цхинвале совсем другая ситуация была, и впечатление, что город и жителей уничтожали целенаправленно всем, чем можно было убить, – „Градами“, минами, снарядами. И здесь ставилась задача именно физического уничтожения населения. За 18 лет необъявленной войны, в которой живет Южная Осетия, подвалы здесь строят прочными. В них привыкли прятаться, но не жить, как на этот раз – жить без воды, продуктов, электричества, жить и слышать, как над головой от разрывов качается дом, а ударной волной выбивает стекла, и просить: пусть этот снаряд или мина, или этот, или следующий, но станут последними, пусть стрельба прекратится», – рассказывает Антон Степаненко, специальный корреспондент Первого канала.

Яна Амелина, корреспондент ИА «Росбалт», не один раз была свидетелем того, что «грузинская артиллерия и другие силы били – и прекрасно это знали – именно по жилым кварталам. В Цхинвале практически нет промышленных объектов, и, нанося удары по городу, они заведомо наносили удары по жилым кварталам».

С началом массированного огня ополченцы, распущенные по домам командованием, верившим в возможность мирного урегулирования, пробирались к местам дислокации подразделений, оставив свои семьи в подвалах разрушенных домов. В городе царила паника. Рассказывает один из ополченцев: «Как мы воевали? Мы получили оружие. У нас было построение. На это построение пришел сам президент. Он воодушевил нас тем, что никакой войны не будет. Президент Грузии, мол, объявил о том, что боевых действий вестись не будет, и скорее всего придется нас распустить.

Потом нам сказали, что мы можем разойтись по домам. Это сказал сам президент. Но оговорился – пусть останется кто-нибудь в штабе, потому что мало ли что может случиться, чего не бывает! И поэтому наш комбат решил, что не кто-то останется, а останутся все. Ситуация напряженная, мало ли что там сказали политики.

Мы с другом на полчаса сбегали домой. Мы прибежали домой, но не успели поесть, как начался обстрел. Город обстреливали из минометов, «Градов». В квартиру, которая находится прямо подо мной, на этаж ниже, влетел снаряд, одну комнату там полностью разнесло. К счастью, людей там не оказалось, они только успели выйти – и такое случилось. И мы не успели покушать, спустились в подвал, переждали там минут 20.

Я вышел на улицу. С еще одним парнем в форме, которого я знал в лицо как местного жителя (он тоже вернулся домой покушать), мы собрались добежать до нашей части, но нас еще минут на 15 остановили женщины. К этому времени мои другие соседи подоспели. Я так понял, что в этот момент большинство ребят из частей ушло. Было объявлено, что ничего не будет, и поэтому все решили уйти домой подкрепиться.

Ну и получилось – со всего города начали стекаться опять к штабу ребята. И мы тоже решили добежать до штаба, другого выхода у нас не было. Чего – мы сидели бы дома, а ребята бы гибли, что ли? И мы добежали до штаба. До утра переждали. Где-то в 5 или 6 часов утра нас из штаба перебросили на западную окраину города, это около селения Тбет. Нас перебросили под это село. Наша разведка доложила, что с той стороны на нас движутся танки.

У нас были автоматы и два гранатомета. Гранатометы были с зарядом не противотанковым, а противопехотным. Но мы очень доблестно себя показали, час сдерживали танки. Танкисты не знали, что наши гранатометы не страшны против техники. Они выезжали из-за укрытия, стреляли по нашим позициям и обратно уходили, потому что видели, что по ним тоже стреляют. Так продолжалось до тех пор, пока у нас не кончились снаряды.

Нам все же пришлось отступить. Мы отступили до города и засели в первых домах на улице Целинников. Там стоят корпуса, в подвалах которых мы засели. Ждали танков и думали, что за ними пойдет пехота и тогда у нас появится возможность хоть как-то повлиять на ситуацию. Но пехоты не было. Пришли только танки.

Танки прошлись по всей этой улице, все снесли, все, что двигалось, они просто расстреливали.

Нам пришлось перебегать из подъезда в подъезд, из дома в дом. Все вместе мы добежали до улицы Героев, потом пришлось разделиться. Одна часть отряда пошла на южную окраину города, другая – на северную, где у некоторых из нас остались родители. Ребята хотели проверить, что с ними. У меня родители тоже были дома, но я был уверен, что с ними все в порядке, потому что мне буквально за 10 или 15 минут до этого отец написал sms, что они сидят в подвале и там пока все тихо.

Мы ждали – минут 30 или 40 – пока все танки пройдут по этой улице, танки появились и с другой стороны, оттуда, где была база российских миротворцев. Насколько я понял, эту базу просто уничтожили и в живых там никого не осталось. Вместе с танками с южной части города вошли на бронетранспортерах снайперы. Они впоследствии осели на разрушенной миротворческой базе и стреляли оттуда по нашим позициям. Уже затем один из этих бронетранспортеров отобрали ребята на юге города. Другой сожгли в самом центре города».

12-тысячный контингент грузинских войск безуспешно вел штурм Цхинвала почти 12 часов. После этого захватчики стали отступать из разрушенного артобстрелами и бомбардировками города. Суперпрофессиональная грузинская армия была вытеснена из Цхинвала усилиями практически только одного ополчения и добровольцев. В ополченцы брали всех, начиная с 16-летнего возраста.

* * *

У многих 20-летних граждан Южной Осетии сегодня уже есть опыт участия в военных действиях. Ситуация в регионе осложнилась уже четыре года назад, когда к власти в Грузии пришло нынешнее руководство во главе с Михаилом Саакашвили. Тогда в ходе боев на территории Южной Осетии погиб Геннадий Санакоев (он был раненым захвачен грузинами и после пыток застрелен тогдашним главой МВД Грузии Ираклием Окруашвили), Грузия потеряла, по разным оценками, от 70 до 150 военнослужащих убитыми.

Гораздо больше жертв было среди юго-осетинского мирного населения, пострадавшего от артобстрелов населенных пунктов. После этого Грузия сменила тактику, перейдя, по сути, к партизанской войне против Южной Осетии.

Конечно, сейчас уже практически невозможно доказать, что взрывы, уносящие жизни сотрудников силовых и судебных ведомств Южной Осетии, были санкционированы грузинскими властями. Десятки сотрудников милиции погибли в результате террористических актов, заказчиков которых непросто найти. Но есть случаи, в которых очевидно видна рука Тбилиси. В марте 2004 года грузинская сторона перекрыла движение на трассе Цхинвал – Гори. В результате в заложниках оказались более 60 юго-осетинских граждан, направлявшихся в Цхинвал из осетинских сел Цхинвальского и Ленингорского районов. Только после вмешательства представителей ССПМ, СКК и ОБСЕ заложники были освобождены. Однако Грузия не сняла блокаду дорог в зоне конфликта и до 6 апреля не пропустила через свои посты ни одного осетина. Это касалось даже машин скорой помощи, в том числе грузинских, которые вызывали в осетинские села к тяжелобольным. В результате более 10 осетин скончались, не дождавшись медицинской помощи.

Известны имена некоторых жертв блокады: Гиголаева Араксия Сардионовна 1943 года рождения, с. Мугут, Бестаев Зелим Сергеевич 1932 года рождения, с. Мугут, Темисова Валентина Васильевна 1929 года рождения, с. Дидмуха, Болатаев Олег Филиппович 1954 года рождения, с. Дидмуха, Хугаева Варвара Кудзиевна 1925 года рождения, с. Мугут, Чибиров Станислав Георгиевич 1958 года рождения, с. Дидмуха, Вазагов Сограт Николаевич 1943 года рождения, с. Дзукатикау.

Этим же летом грузинские полицейские похитили 14-летнего жителя Цхинвала Андрея Петраченко, который, катаясь на велосипеде, случайно заехал на грузинский пост в селе Эргнети. Его начали допрашивать, обвиняя в шпионаже. Позже подростка вывезли в Гори, и допрос продолжился в полицейском участке в течение всей ночи. Его заставили подписать какие-то документы, содержание которых он не понял (документы были на грузинском языке). Для освобождения мальчика потребовалось вмешательство командующего объединенным миротворческим контингентом российского генерала Марата Кулахметова, но и он смог этого добиться только после многочасовых переговоров.

В тот же день четверо грузинских военнослужащих незаконно оказались на территории Южной Осетии. При попытке задержания правоохранительными органами они оказали вооруженное сопротивление и были доставлены в здание республиканского МВД. В центре конфликта вновь оказался командующий миротворцев Марат Кулахметов. Ему позвонил начальник штаба миротворческих операций Грузии Мамука Курашвили, пригрозив, что Грузия начнет военные действия, если военнослужащие не будут освобождены без всяких условий. Однако даже после того, как грузинские военнослужащие были переданы Грузии, подготовка к началу боевых действий не прекратилась. Только появление над головами грузинских войск российских истребителей в тот день разрядило ситуацию и не дало довести дело до кровопролития.

В обстановке напряженности, постоянных угроз и двойных стандартов юго-осетинское руководство тем не менее стремилось к миру.

На фоне увеличения военного бюджета Грузии в три раза значительное сокращение вооруженных сил Южной Осетии после 2004 года может показаться абсурдным, если не верить в то, что республика на самом деле стремится к миру.

Но как показало время, беззащитным суверенитет Южной Осетии не стал. Практически каждый взрослый мужчина готов в любой момент откликнуться на призыв своей страны, защищая ее независимость. Именно поэтому Южной Осетии в 2008 году удалось выстоять, несмотря на то что на ее защиту с автоматами против танков вышли молодые ополченцы. «Это не первая война, в которой мы участвуем, – говорит 22-летний доброволец, бывший в этом ополчении. – Но это была самая ожесточенная из всех. Даже в 1990-е годы настолько серьезных боев не было. Тогда все было намного проще, потому что и оружия было меньше, и у нас, и у грузин, и люди были, по-моему, немного другие, более человечные, нежели сейчас. Сейчас все намного серьезнее, и оружия у грузин больше, и армия у них намного больше. Мы продержались три дня. Если бы еще был там хотя бы полдня или день, то я сомневаюсь, что я бы сейчас здесь сидел. К этому моменту просто подоспела 58-я армия, которая нас хорошо поддержала».

Дмитрий Медоев, полномочный представитель Южной Осетии в России, в интервью «Комсомольской правде» 8 августа назвал действия Тбилиси «тактикой выжженной земли. Пять населенных пунктов Южной Осетии, которые находились на границе с Грузией, полностью стерты с лица земли. В настоящее время их утюжат гусеницами танков».

История № 1. Чистое поле – выжженная земля