Зерна судьбы

– Олька сказала, что мы может, и обойдемся, а она нет! Мы тут в Москве заелись, а она соскучилась по настоящему искусству! Встречаемся в 14.00 у входа в Пушкинский, – и отключилась.

Маша покачалась у окна, переминаясь с ноги на ногу. Увидела мрачный серый не похожий на день сумрак, наливающийся всё большей темнотой, и побрела на кухню. Выпила таблетки от давления, пошла в душ.

Три девчонки подружились на первом курсе. Технологический институт выпускал разных специалистов и конструкторов одежды, в том числе, для работы на фабриках и в ателье мод. Все девчонки представляли себя самыми стильными и самыми модными, но самой стильной и самой элегантной была Олька. При росте 175 см весила 52 кг и именно она стала на курсе манекенщицей, когда устраивали показы мод. Машу тоже иногда приглашали, но ей роста не хватало, всего метр 65 см, а Шурочку вообще ни разу не пригласили, потому, что она метр без кепки. Девчонки всё себе шили сами. Такие выдумщицы и фантазёрки, что их курсовые работы были самые лучшие.

После душа, натёрла коленку Випросалом, съела две ложки каши, половину детского творога, запила всё это кофе и оживилась. Теперь, перед встречей, требуется сразить Ольку экстравагантным стилем и элегантным видом. Мария Петровна залезла на антресоли, достала коробку с замшевыми сапогами, высокими, прикрывающими колени. Обнаружила в процессе поисков широкополую шляпу с теснёнными полями, которую она лет 20 назад купила в Париже. Достала чёрное австрийское демисезонное пальто с крупной кружевной манишкой и меховым воротником-стойкой. Отыскала кружевные перчатки и задумалась: можно ли в свои 65 лет надеть мини-юбку? Решила, что нужно. Маленькая чёрная замшевая сумочка через плечо завершила образ, а умело и мастерски наложенный макияж – скинул лет 20.

Как известно, ничего так не обезболивает бренное тело, как сцена. Практически все актёры и актрисы повествуют о том, что когда всё болит, а театр полон, берёшь себя в руки, выходишь на сцену и летаешь как пушинка. Куда все боли деваются – не понятно. Сцена – наркотик! В данном случае сценой для Машеньки был мир за дверями её квартиры. Она осторожно выкатилась на улицу, надела кружевные перчатки, поблагодарила Пушкина за то, что его вечное замечание: «…зимы ждала, ждала природа, снег выпал только в январе…», всё чаще и чаще сбывается в последнее время. Сегодня, 28 декабря, был именно тот день, когда зимой и не пахло. Мария Петровна, постукивая каблучками, неторопливо направилась к метро. «Сцена» творила своё наркотическое дело. Походка становилась всё легче и стремительнее. О коленке Машенька совсем забыла.

Встреча, овеянная горячими воспоминаниями студенческих лет, обрушилась на подружек как поток живительной силы молодости. Пока они бродили по залам Пушкинского музея, Машенька с восторгом смотрела на еще более постройневшую Ольку. Лица, с портретов Гейнсборо, такие задумчивые и живые, с такими многозначительными взглядами, смотрели из далёкого прошлого, и казалось ужасным то, что их тела давным-давно истлели и только эти полотна сохраняют их в памяти людей.

– Автопортрет художника написан в стиле Ренуара, хотя нет, этого не может быть, думала Машенька, – ведь Ренуар родился лет на 60 позже. Быть может, это он взял у Томаса Гейнсборо эту манеру письма?

– Слушай Маш, – Олька дышала ей в ухо, и её шёпот слышали все, – по-моему, он пишет в стиле Ренуара.

– Ты, рыбка, озвучила мою мысль! Хочу предложить слиться в кафе, а то уже вечереет.

Шампанское в шумном кафе оказалось полусладким. Гремящая музыка не давала душевно пообщаться. Тихий Гоголевский бульвар с деревьями, опутанными сверкающими фонарями к Новому году, вернул на короткое время ту неспешность и тишину сердечного общения и понимания близкого человека. Отчуждённость ушедших лет растворилась в шампанском и на время исчезла. Какая-то грусть, бесконечная как вселенная, обняла три фигурки, медленно бредущие по бульвару. Все молчали. Каждый думал о том, будет ли ещё когда-нибудь такая встреча? У метро расстались, твёрдо обещая тусоваться хотя бы в социальных сетях. Олька взяла такси и уехала в гостиницу. Шурочка побежала в парикмахерскую, куда была записана заранее, чтобы навести сияющую красоту перед Новым годом, а Маша решила заехать в маленький магазинчик, где когда-то покупала свой любимый коньяк. Ведь нужно же когда-то начинать готовиться к Новому году.

Семь часов вечера. Тьма-тьмущая, на небе, ни одной звёздочки. Сверкает предновогодняя Москва.

Коньяк в магазине присутствовал, но оказался упакованный в 200 граммовые бутылочки.

– А в обычных: по 0,5 или 0,7 нет этого коньяка?

– Нет! Только такие и их осталось всего 4 штуки.

Машенька взяла все 4 бутылочки и побрела в метро. Коленка хотела напомнить о себе, и предательски скрипнула. Порыв ветра чуть-чуть не сдул шляпу. Эффект «сцены» начал постепенно исчезать.

– Ничего, – подумала Машенька, – мне всего одну остановку на метро, и я уже дома!

В полупустом вагоне, расположившись на одном сидении, а на другом громыхнув арсеналом бутылок, разместила пакет с коньяком, Маша обнаружила напротив жгучий мужской взгляд. Мужчина с улыбкой до ушей жизнерадостно произнёс:

– Я потрясён вашей красотой!

Маша улыбнулась в ответ исключительно потому, что пила шампанское.

– Ваша шляпа, ботфорты и улыбка, сразили меня наповал! Мне влюбляться нельзя! Я уже своё отлюбил! Мне шестой десяток! Но позвольте вашу левую руку!!!

Машенькина правая рука была обнажена, а левая в кружевной перчатке, и она протянула ему её. Мужчина встал на одно колено и поцеловал Машину перчатку. Немногочисленные зрители были в восторге! Машенька улыбалась всё шире и начала смеяться в голос. Мужчина сделал то же самое. Его весёлое лицо не отрывалось от её глаз.

– Спасибо! – смеясь, сказала она, – не ожидала такого сегодня. И вообще, мне никто не целовал руку стоя на коленях в вагоне метро мчащегося поезда!!! – она открыла пакет, достала бутылочку коньяка и протянула ему, – С наступающим!!!

– Восторг! – крикнул мужчина, – мне никто и никогда не дарил коньяк в поезде метро, тем более женщины!!!

Поезд притормозил, и Машенька пошла к выходу.

– Позвоните мне! – закричал мужчина, – мой телефон очень простой 8 916…

Двери закрылись и отсекли последние цифры телефона.

Румяная и игривая Маша рассказывала мужу свои сегодняшние приключения, а он, подшучивая над раздухарившейся бабушкой, всплескивал руками от негодования, называя поведение мужчины наглым и облегчённо вздохнув, произнёс:

– Щедрая ты моя! Хорошо, что коньяк по мелкому разлили, а то остались бы без ничего!

Традиции востока

Порыв ветра встрепенул деревья и желтая россыпь листьев закружилась перед глазами. Не представляю, как живут люди в тех местах, где нет смены времён года, где всегда зима или всегда лето, или одно перетекает в другое без промежуточного чуда полутонов. Личности, склонные анализировать всё и вся, со знанием дела и не без удовольствия, сообщают, что самые отрадные сердцу места по погодным условиям – это те, где температура колеблется в течение года от + 20 до + 28 градусов Цельсия, то есть там практически всегда хорошая погода, комфортная телу человека и его душе. Эти места давно посчитаны и всячески описаны для привлечения туристов. Среди десятка блаженных местечек названы: Сан-Диего, Санта Барбара, Канарские острова, Малага и другие. Эти места, помимо красот природы и погоды, очень экономичны в одежде: купил шлёпанцы, шорты и майку, и живи в них, пока не протрутся от старости, а если протрутся, то это ещё моднее, так как сейчас в моде всякое рваньё.

Как сейчас помню, занесла меня однажды судьба на один из Канарских островов под именем Тенерифе. Прогуливаюсь я по окрестностям, рассматривая издалека вулкан Тейде, наблюдаю медленно ползущие в сопочку пожилые немецкие парочки, обретшие счастливую старость в этом безмятежном местечке. Перекрёсток путей конкистадоров, затем пиратов и прочей нечисти, искавшей отдохновение на земле после морских мытарств и приключений, в настоящее время превратившийся в такое милое место, где не бедные жители планеты Земля могут скоротать свой век без катаклизмов. Вулкан пока что, слава богу, спит! Эх, куда меня опять занесли мысли и ассоциативные воспоминания! А всего-навсего я увидела на фоне еще зелёного летнего леса, медленно струящиеся пожелтевшие осиновые листы, что грациозно пролетели у меня перед глазами, когда я пересекала сквер по дороге в клинику имени Святослава Фёдорова.

Нетипичная катаракта, как выразился врач-офтальмолог, преобразует хрусталик, напуская в него муть, украшенную плавающими «мушками». Ну, скажите, кому они нужны, эти точки и запятые, так осложняющие жизнь человека? Великий врач и талантливый организатор Святослав Фёдоров открыл ворота народу в мир зрячей жизни, и, потекла река людская в надежде вернуть утраченное по той или иной причине зрение. Я вот тоже не явилась исключением и примкнула к страждущим.

У каждой болезни есть своя специфика. На фоне типичных для всех клиник перевязочных, процедурных, смотровых кабинетов, в этих местах, где человеку спасают зрение, существуют – капельные. Это такое чудесное место, где после операции по замене хрусталика по определённой системе закапывают в прооперированный глаз необходимые реабилитационно-заживляющие капли.

Еще одним необычным для простой жизни моментом в клинике Фёдорова существовало передвижение слепых или слабовидящих людей в сопровождении родных, близких или санитаров. Иногда двигалась шеренга, где каждому предыдущему на плечо клал руку последующий, и они брели к цели, как слепые нищие в дореволюционной России. Поскольку в России проживает более 160 национальностей, при этом говорящих на собственных языках, то каждый из них мог, потеряв зрение, приехать в этот центр федерального значения и продлить зрячую жизнь. Молодые и не очень, похожие на дервишей, шли они, держась друг за друга, осторожно ступая к свету и надежде.

Из капельной вышла царственная старуха в сопровождении молодой женщины примерно сорока лет. Обе в платках, обе в темных средней длины платьях и штанах с узором на боковинах. Старуха крепко держала под руку свою помощницу и гордо проследовала с ней в палату.

Некий диссонанс пришел на ум сразу же после того, как дверь палаты затворилась за этой хмурой парой. Асият, моя соседка по палате, по национальности дагестанка, промолвила: «Нэприступный, как гора Тлилимеэр со всех сторон!», и засмеялась. Наша палата весело смеялась с утра до вечера, такой народ подобрался с юмором, несмотря на разные национальности и нравы. Какими бы ни были мы разными, вечные ценности у всех одни и те же: любовь, доброта, красота и другие, не связанные с деньгами. Асият была второй женой, и Аллах послал ей на старости лет, как она выразилась, сына. Мальчик родился, когда ей было 42 года, а до этого детей не было, и этот подарок так согрел её душу, что взамен, как опять же она говорила, забрал зрение, то есть она ослепла от счастья! Асият сидела на стуле и на губах всегда была улыбка, невольная, от природы. Зоя, вторая соседка по палате, потеряла зрение после смерти сына. Вот вам и пожалуйста: одна от счастья, а вторая от горя! Чего только не насочиняет твоё внутреннее Я, когда ты один на один с самим собой не спишь ночью и думаешь о жизни своей на земле.

Позвали в столовую обедать. Вы можете не поверить, но в этот день, без всякого повода, вместе с супом и котлетами подали большой бутерброд с красной крупной икрой и вкусный компот со сливами и абрикосами.

Царственная старуха заканчивала трапезу и только около её стола были свободные места, куда мы и уселись со своими тарелками, предварительно спросив разрешения. Слева от её плеча, как на страже, стояла её молодая сопровождающая и методично и беспрестанно стирала со стола вокруг старухи видимые и невидимые крошки. Мы несколько растерялись, и предложили присесть молодой женщине на свободный стул, но она отказалась, молча продолжая свою работу.

– Вы не волнуйтесь, – сказала я, – здесь все потом сотрут и уберут.

– Ничего, ничего, – ответила хмурая молодая, – просто ОНА не любит беспорядок и сор. Местоимение ОНА, прозвучало так многозначительно, как будто мы присутствовали при вкушении пищи королевы Англии.

Старуха молча закончила есть и пить, ощупала руками стол, в ближайшем окружении: нет ли там крошек, медленно поднялась, задвинула свой стул под стол и, уцепившись за локоть молодой двинулась к выходу.

– Ай, ужас! – зашептала Асият, – Может свекровь? А может мать? Строгая какая! Как на войне!

За столом царила тяжелая атмосфера, оставленная пожилой дагестанкой, исчезла весёлая аура нашей палаты и даже красная икра не помогла.