ОТ ПЕЧАЛИ ДО РАДОСТИ

помногу. Родители, имеющие двоих – троих ребятишек считались малосемейными.

Так не худо – не бедно жила семья Ворониных. У отца с матерью было три сына, двое – Василий и Алексей, воевали на фронте в рядах царской армии, а третий Семен 12 – летний малец учился в сельской школе.

Как и везде в России, уже в первые месяцы революционных событий в Петрограде, в селе был создан сельский комитет,

председателем которого избрали самого зажиточного

лесозаготовителя Андрея Ивановича Корнева, а секретарем – тоже не бедного – Кузьму Ивановича Сормово. Какую они вели

политику, уразумели не сразу. А началось все с общего собрания, которое назначили в школе, для проведения политинформации.

Алексей Воронин, пришедший с фронта на побывку, одним из первых явился на собрание. Хотелось увидеть односельчан, узнать новости, да и о себе рассказать.

Зашел он в сельскую школу и глазам не поверил. На стенах висят портреты царя Николая П и его царской семьи, а под

портретами стоит стол, за которым сидят члены сельского комитета:

Алексей с удивлением спросил:

– Разве Вы не слышали, что уже три месяца, как царя скинули? Мы на фронте с офицеров погоны сорвали. А у Вас императорский иконостас? Как это понимать?

Корнев, Сормов и другие члены Комитета, будто и не слышали этих слов, только переглядывались между собой.

Алексей в ярости сорвал портреты, скомкал их и выкинул за дверь. Никто не шелохнулся. Пришли односельчане, и тут Корнев, открывая собрание, обрушился на Алексея:

– Простите Христа Ради, сидим здесь с голыми стенами, как в бане, пришел тут анархист Алешка и посрывал портреты, ни стыда, ни совести не стало.

– Да царя то больше нет! Вы против советской власти, что ли?

– упорствовал Алексей.

– Да ты сам недавно носил царский мундир! – Под дружное молчание сельчан продолжал Корнев.

На том и закончили, не смогли еще определиться жители села в какую сторону метнуться.

Тогда же на исходе зимы вернулись с фронта в соседнее село сыновья многодетного бедняка – братья Спирины, Иван и

Митрофан. Смелые, задорные и боевые, они очень скоро разозли своими поступками местное начальство. Так, что Корнев и его соратники только и ждали случая расправиться с неугодными

«смутьянами», да так, чтоб другим неповадно было.

И случай подвернулся. Решили братья поучить уму – разуму монашек, для чего заглянули в монастырь и начали свою

пропаганду. Мол, пора выбросить этот дурман из головы, расходится по домам, и заняться настоящим делом, какое

прикажет революция. Перепуганные монашки кинулись в келью Матушки Игуменьи, которая в то время отсутствовала.

А братья, тем временем, зашли в трапезную, где стоял

накрытый стол со скудным ужином. В мисках плавала жижа, сваренная из гнилой картошки с репой, да лежал рядом ломоть темного хлеба, выпеченного пополам с лебедой.

В углу стоял самовар с напитком заваренном на целебных

травах, любовно собранных и высушенных летом. Использовали их вместо чая, который и у зажиточных мужиков не всегда был. А рядом стояли, мед да банка варенья из клюквы со свеклой, вместо сахара.

Братья собрали хлеб, мед, банку варенья сунули Семену и разошлись по домам. Игуменья, встретившись с ними у ворот, увидела только их спины. Монашки рассказали ей о бесчинстве братьев, устроенные в монастыре. Она запрягла кобылу в телегу и поехала искать защиту у Корнева, о чем и рассказала ему во всех подробностях.

Надо сказать, что тогда на исходе четырехлетней войны, многие действительно жили впроголодь, пекли ржаной хлеб

пополам с лебедой, доедали мерзлую картошку, варили пустую похлебку с луком, а у некоторых и того не было.

Корнев тут же оповестил односельчан о случившемся.

– Богоотступники, срамники, позор, наказать, судить – только и слышалось со всех сторон.

Уже через полчаса к дому Спириных шла толпа разъяренных родственников и прихлебателей Корнева. Ивана подняли с

постели, а Митрофана взяли из бани, где он спрятался.

Избитых, всех в крови братьев, привезли к сельской школе.

Возле школы, недалеко от монастырских стен, в окружении вооруженных винтовками, ружьями и топорами людей, стояла лошадь, запряженная телегой, а в ней привалившись, друг к другу, сидели окровавленные, в смутном сознании, насмерть напуганные, братья Спирины.

Толпа гудела, Корнев подошел к телеге и прикладом ударив по головам братьев, вывел их из полубессознательного состояния, спросил:

– А Кто третий с Вами был?

– Да Семка Воронин – еле выдавили братья.

Корнев ударом штыка винтовки проткнул Ивану обе щеки.

– Подите, сыщите Семку Воронина – приказал он. Всех сразу и прикончим, чтоб другим неповадно было.

– Да он же малец – попытался осадить кто-то, но на него сразу зашумели.

Прибежавший Василий Воронин, успевший предупредить Семена, чтобы тот убежал из села, стал кричать:

– Как это прикончим, Вы не имеете права убивать взрослых и детей без суда и следствия.

– А-а-а, и ты с ними заодно, давай вместо брата тебя

порешим! Вся порода Ваша антихристы! – не унимался Корнев, помня случай происшедший в школе.

Толпа шумела и окружила их, кто ругал власть, кто своих же земляков, но каждый доведенный до отчаяния, уже не разбирал, кто виноват, а кто нет, и готов был наброситься на Василия,

получив команду от хозяина.

Подоспевший брат Василия, Алексей навел винтовку на Корнева.