Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Ну и хорошо! Первое впечатление самое верное, говорят. За обедом подробно расскажешь. А у меня радость. Письмо получил. Матвеич мой объявился! На пасеке живёт. Приглашает в гости. – Старик протянул сыну письмо: – Вот, читай!
– Да ну? Матвеич?! А про Оксану пишет? – пробегая глазами неровные строчки, спрашивал Сергей Николаевич.
– Пишет, пишет! Соскучилась твоя сестрёнка, – вздохнул отец.
Матвеич был старый товарищ Николая Григорьевича. В гражданскую войну оба они партизанили на Украине, потом расстались, изредка обмениваясь письмами и сохраняя старую дружбу. Теперь Матвеич звал старика на Украину: «Приезжай, старина! Полечим твои больные ноги».
От партизанских лет, проведённых в лесах и болотах, у Николая Григорьевича к старости разболелись ноги. Он редко куда-нибудь выходил и в отсутствие сына скучал, с нетерпением глядя в окно. Особенно мучило его безделье.
– Я ведь ещё работать могу. Ноги мне не мешают, – грустно говорил он сыну – Ты вот всю ночь там что-то пишешь. Давай я хоть помогать тебе буду.
Как-то Сергей Николаевич попросил отца переписать свой доклад, с которым он должен был выступать на совещании учителей. Старик оживился, захлопотал и принялся за работу. Он тщательно переписал доклад разборчивым, крупным, немного детским почерком, без единой помарки.
– Ого! Да тебе мог бы позавидовать любой ученик четвёртого класса! – смеясь, сказал Сергей Николаевич.
Вечером, выметая комнату, он обнаружил в углу скомканную бумагу – это были испорченные листы с кляксами. Но старик уже зарекомендовал себя как переписчик. И теперь Сергей Николаевич сам часто обращался к нему с просьбой переписать что-нибудь.
Прочитав письмо, они вдвоём стали сочинять ответ Матвеичу.
– А что, Серёжа, может, и катнём с тобой в гости, а?
– Катнём, катнём, – отвечал Сергей Николаевич. – Как-нибудь летом…
Глава 11. В классе
Ребята из четвёртого «Б» прибежали в школу раньше всех. Почти каждый из них тащил что-то под мышкой или осторожно нёс свою раздутую сумку.
– Стой, стой! Показывай, что за багаж у тебя? – останавливал на крыльце Грозный.
Иван Васильевич не переносил двух вещей: пугачей и рогаток.
Нюх у него на эти вещи был безошибочный:
– Стоп! Что-то ты такой бодрый нынче?
И, нащупав оттопыренный карман. Грозный вытаскивал оттуда предательски торчавшую рогатку.
– Так… до зубов вооружился. Давай пугач!
– Да нету у меня, Иван Васильевич!
– Нету? Кому-нибудь другому рассказывай!
Васька он пропустил беспрепятственно – из сумки у него торчал только выжженный пенал.
В классе ребята показывали друг другу свои сокровища.
Девочки принесли вязанье, платочки, вышивки. Мальчики высмеивали их:
– Станет он это смотреть, очень ему нужно! В куклы с вами играть!
– Мы Марии Михайловне всегда показывали. Ей даже нравилось очень! – кричали девочки.
– Марии Михайловне! Да она сама вышивала, она учительница, а он учитель! – доказывали им мальчики.
– Девочки, не слушайте их! Вот назло я первая свою вышивку покажу! Я не боюсь! – кричала Синицына.
– Ну и что хорошего? Только осрамитесь! – возмущался Одинцов.
– А какое вам дело? Мы сами за себя отвечаем.
– Девочки, не обращайте на них внимания! – уговаривала подруг Зорина.
Степанова медленно развязывала какую-то коробочку.
– Мы просто покажем всё, что у нас есть. А ты, Одинцов, умнее, когда молчишь, честное пионерское.
Надя Глушкова запрыгала:
– Получил? Получил?
На Одинцова со всех сторон посыпались шутки.
– Ну, напали!.. – крикнул Лёня Белкин. – Одинцов, удирай, а то засмеют!
– Да ну их!
Навстречу Ваську бросился Саша:
– Трубачёв, я тебя давно жду! Вот марки принёс.
– И я принёс пенал и рамку. – Васёк похлопал по сумке.
– Трубачёв, – крикнула Синицына, – мы первые будем свои работы показывать.
– Трубачёв, они хотят со своими вышивками вылезать… Понимаешь? Новый учитель – военный человек, а они к нему с тряпками! – объяснил Одинцов.
– Мы не с тряпками!
– А с чем же?
– У нас – своё, а у вас – своё!
Васёк положил на парту сумку.
– Тише! – Он выждал, пока наступила тишина. – Кого Сергей Николаевич спросит, тот и покажет – мальчик или девочка, понятно? А самим не вылезать, категорически! Понятно?
– Понятно! – прошумел класс.
– Да ну? Матвеич?! А про Оксану пишет? – пробегая глазами неровные строчки, спрашивал Сергей Николаевич.
– Пишет, пишет! Соскучилась твоя сестрёнка, – вздохнул отец.
Матвеич был старый товарищ Николая Григорьевича. В гражданскую войну оба они партизанили на Украине, потом расстались, изредка обмениваясь письмами и сохраняя старую дружбу. Теперь Матвеич звал старика на Украину: «Приезжай, старина! Полечим твои больные ноги».
От партизанских лет, проведённых в лесах и болотах, у Николая Григорьевича к старости разболелись ноги. Он редко куда-нибудь выходил и в отсутствие сына скучал, с нетерпением глядя в окно. Особенно мучило его безделье.
– Я ведь ещё работать могу. Ноги мне не мешают, – грустно говорил он сыну – Ты вот всю ночь там что-то пишешь. Давай я хоть помогать тебе буду.
Как-то Сергей Николаевич попросил отца переписать свой доклад, с которым он должен был выступать на совещании учителей. Старик оживился, захлопотал и принялся за работу. Он тщательно переписал доклад разборчивым, крупным, немного детским почерком, без единой помарки.
– Ого! Да тебе мог бы позавидовать любой ученик четвёртого класса! – смеясь, сказал Сергей Николаевич.
Вечером, выметая комнату, он обнаружил в углу скомканную бумагу – это были испорченные листы с кляксами. Но старик уже зарекомендовал себя как переписчик. И теперь Сергей Николаевич сам часто обращался к нему с просьбой переписать что-нибудь.
Прочитав письмо, они вдвоём стали сочинять ответ Матвеичу.
– А что, Серёжа, может, и катнём с тобой в гости, а?
– Катнём, катнём, – отвечал Сергей Николаевич. – Как-нибудь летом…
Глава 11. В классе
Ребята из четвёртого «Б» прибежали в школу раньше всех. Почти каждый из них тащил что-то под мышкой или осторожно нёс свою раздутую сумку.
– Стой, стой! Показывай, что за багаж у тебя? – останавливал на крыльце Грозный.
Иван Васильевич не переносил двух вещей: пугачей и рогаток.
Нюх у него на эти вещи был безошибочный:
– Стоп! Что-то ты такой бодрый нынче?
И, нащупав оттопыренный карман. Грозный вытаскивал оттуда предательски торчавшую рогатку.
– Так… до зубов вооружился. Давай пугач!
– Да нету у меня, Иван Васильевич!
– Нету? Кому-нибудь другому рассказывай!
Васька он пропустил беспрепятственно – из сумки у него торчал только выжженный пенал.
В классе ребята показывали друг другу свои сокровища.
Девочки принесли вязанье, платочки, вышивки. Мальчики высмеивали их:
– Станет он это смотреть, очень ему нужно! В куклы с вами играть!
– Мы Марии Михайловне всегда показывали. Ей даже нравилось очень! – кричали девочки.
– Марии Михайловне! Да она сама вышивала, она учительница, а он учитель! – доказывали им мальчики.
– Девочки, не слушайте их! Вот назло я первая свою вышивку покажу! Я не боюсь! – кричала Синицына.
– Ну и что хорошего? Только осрамитесь! – возмущался Одинцов.
– А какое вам дело? Мы сами за себя отвечаем.
– Девочки, не обращайте на них внимания! – уговаривала подруг Зорина.
Степанова медленно развязывала какую-то коробочку.
– Мы просто покажем всё, что у нас есть. А ты, Одинцов, умнее, когда молчишь, честное пионерское.
Надя Глушкова запрыгала:
– Получил? Получил?
На Одинцова со всех сторон посыпались шутки.
– Ну, напали!.. – крикнул Лёня Белкин. – Одинцов, удирай, а то засмеют!
– Да ну их!
Навстречу Ваську бросился Саша:
– Трубачёв, я тебя давно жду! Вот марки принёс.
– И я принёс пенал и рамку. – Васёк похлопал по сумке.
– Трубачёв, – крикнула Синицына, – мы первые будем свои работы показывать.
– Трубачёв, они хотят со своими вышивками вылезать… Понимаешь? Новый учитель – военный человек, а они к нему с тряпками! – объяснил Одинцов.
– Мы не с тряпками!
– А с чем же?
– У нас – своё, а у вас – своё!
Васёк положил на парту сумку.
– Тише! – Он выждал, пока наступила тишина. – Кого Сергей Николаевич спросит, тот и покажет – мальчик или девочка, понятно? А самим не вылезать, категорически! Понятно?
– Понятно! – прошумел класс.
