Чужое счастье. Мой чужой монстр

– Что? – Иераклионец смотрел на меня с недоумением, которое, однако, быстро уступало место злости.

На будущее – ни к кому мысленно не обращаться!

– Значит, так… – процедил Лир, темнея лицом… и остальными частями тела. – Пошли!

Вставать с помощью черной руки, украшенной острыми когтями, страшно, но подняться сама вряд ли смогу. По ощущениям, ниже спины – один сплошной синяк. И запал, благодаря которому я дошла до середины мостика, кончился.

– А что случилось? Лир? – ковыляя следом за быстро шагающим «спрутом», одной рукой стискивающим мое запястье, второй – удерживающим сползающие с щупалец штаны, пискнула я.

Ноль эмоций!

«Лир! Да ты глухой, что ли?!» – «Представь себе!» – «Как? Совсем?» – «Частично! Конечно, совсем! Разве не заметно?»

Извинения застряли в горле.

– Представь себе, не заметно.

Лир подволок меня к перламутровой двери дома, у которого я не так давно сидела. Повернулся ко мне и раздраженно спросил:

– У-у ва-ас что-о, не-эт иераклионцев? – Он слегка растягивал слова, когда злился. Внимательно смотрел мне в лицо, следил за губами. Теперь я заметила, что Лир глухой.

Отрицательно покачала головой.

– Морские оборотни?

– Нет.

– Чародеи, умеющие оборачиваться?

– Из чародеев только шарлатаны. У нас вообще с магией напряженка.

– Напряженка? А кто ее напрягает?

– Никто. Нет у нас ее совсем… Прости, я правда не знала.

– Превосходно! – сердито проворчал Лир. – То есть еще из немагического мира. Учить тебя всему надо сначала.

Ни удивления, ни испуга, словно у них тут попаданки – привычное дело.

– Может, не надо меня учить? Верните обратно, – предложила, с тоской подумав, что за всей этой беготней забыла о родителях. Они волнуются, наверное.

– Назад не возвращаются.

– Почему?!

Если можно в одну сторону, значит, и в другую получится.

– Боги редко вмешиваются в нашу жизнь. Никогда дважды.

Получается, их облезлый божок перекинул меня в этот мир и все? Капут? Жить теперь тебе, Мариночка, с оборотнями? Думай, Марина, думай!

– А у вас много богов?

– Два.

Скромненько!

– Судя по тому, что я вижу, Таророс уже вмешался в твою жизнь. К Лейтане обращаться не советую. – Лир поморщился. – Она никогда не выполняет просьбы, не слышит молитвы, а если услышит… Привлекать к себе ее внимание чревато, она делает только то, что считает нужным.

Попала. К их богу обратиться не могу, а богиня – большая оригиналка. Вот интересно, кого мне благодарить за свое путешествие? Я задала этот вопрос Иллиру.

Иераклионец нехорошо усмехнулся: «Избранника своего благодари».

Подозреваю, избраннику достанется не от одной меня. Лир со злостью справился, но выражение лица осталось мрачным и предвкушающим. Прибьют моего избранника раньше, чем узнаю, что за избрание у них тут такое.

– А можно кратко: что за избранник и чем мне это грозит?.. – Я удивленно уставилась на арку входа в дом – переливающаяся перламутром дверь на солнце буквально растворилась в воздухе! Не отъехала в сторону, не открылась, а исчезла!

– Замужеством грозит. – Иераклионец слегка шевельнул рукой и сине-зеленая штора, обнаружившаяся за дверью, отползла в сторону, открывая проход. Сама! На маленьких ложноножках!

– Это что? – Присев, я разглядывала плотное плетение заключенных в оболочку нитей, из которых состояла «ткань», потрогала выпуклую кайму на тон темнее. Какой-то гибрид водорослей и моллюска.

– Датерия. – Лир терпеливо ждал, когда я закончу осмотр живой шторы.

– Моллюск? Водоросль? – Я прикипела к чуду местной флоры и фауны в одном флаконе. Профессора из института океанологии передрались бы за кусочек этой ткани!

– Нет, колониальные рачки, раньше они жили в приливной зоне.

Обалдеть!

– А дверь? – Я озадаченно провела пальцами по гладкому сплаву серебристого материала и древесных волокон на дверном косяке. Никаких следов, складок, мембран, закрывающих щель, куда могло спрятаться перламутровое полотно.

– Моллюск. В определенных условиях может переноситься на небольшие расстояния. – Судя по интонации, Лир мысленно улыбался.

«Как переноситься? За счет чего?» – «По нитям чар. Недалеко, но вполне достаточно, чтобы сбежать от хищника или попасть в нужную нам нишу». – «Моллюск использует магию?» – «Некоторые морские неразумные это могут».

Лир протянул мне руку, помогая встать. Пятая точка тут же возмущенно задергала. Скривившись от боли, я пришла к выводу, что дальше изучать местные чудеса нужно стоя.

– Эй, что ты делаешь?! – возмутилась я, почувствовав больным местом вторую руку иераклионца, не спеша исследующую выпуклости. Прохладные прикосновения отлично снимали боль, но то, где именно ко мне прикасались и как… прямо эротический массаж какой-то!

– Лечу, – пожал плечами Лир.

– А можно это делать не так… тщательно? – Я покосилась на мужские пальцы, замершие аккурат над татуировкой.

– Так быстрее.

Заметила вдалеке несколько девушек, с интересом нас разглядывающих. Представила, что они видят. Я – носом в дверной косяк, сзади Лир, весьма тщательно изучающий мою пятую точку.

– Может, хоть в дом войдем? – Хорошо, что я смуглая, и на моей коже не так заметен вспыхнувший на щеках румянец.