В центре весны. Девять Жизней. Апрель. 2020

а эта липовая писательница пишет: «Престарелый жених, побитый молью и со следами пьянства на лице,

ещё на что-то надеялся. Возможно и нашёл бы он пару, если бы был адекватен, и искал среди ровесниц, так нет же, в калашный ряд рвётся.»

Глеб не выдержал и написал комментарий:

– Дурацкий рассказ, глупый. Видимо автор немолода, одинока и злится на всех мужчин, которые в её сторону не смотрят, а на молодых девушек засматриваются.

Но автор оказалась сорокалетней, замужней дамой.

Тогда Глеб написал:

– Кому этот ваш реализм интересен и нужен? Зачем такое писать?

И не понимал Глеб, что такими комментариями выдаёт с головой всю свою боль, беду, комплексы и проблемы.

Но остановиться мужчина не мог и всё продолжал и продолжал писать комментарии, на которые никто не обращал внимания. Через два дня Глеб писать перестал и на неделю ушёл в запой.

Капсула протеста

Наталия Варская.

Семён Петрович на пенсию выйти успел до повышения пенсионного возраста, но был крайне возмущён этой реформой и писал об этом гневные посты в интернете.

Жена Татьяна говорила:

– Все сорок три года, которые я тебя знаю, ты не доволен ничем и всегда протестуешь. Не устал?

Татьяна была женщиной доброй, но не очень умной, по мнению Семёна Петровича, а вот себя пенсионер считал личностью высокоразвитой, с обострённым чувством справедливости.

В его юные годы ходила по Москве такая шутка: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».

– Есть же такие приспособленцы! – негодовал Семён Петрович.

Нет! Сам он не желал ни к чему приспосабливаться и во все времена находился в кухонной опозиции. Одно время Семён Петрович увлёкся бардами, с некоторыми даже подружился.

– Вот кто сеет разумное! – восхищался Семён.

Как-то разговорился он с другом-бардом:

– Я тобой горжусь! Ты людям глаза открываешь на происходящее. Вот один только этот куплет чего стоит:

«Я не ручной, я не птица домашняя,
Яйца несущая к вашим столам.
Мне бы пройти по асфальту размашисто,
Ибо свобода – мой истинный храм».

Изрядно выпивший бард сказал:

– Я ничего не имел ввиду, кроме моих корыстных жены и тёщи.

Семён Петрович разочаровался в бардах.

Одно время сменило другое, и будучи уже не юнцом, мужчина восхитился одним пареньком, который в стиле рок пел:

«Изменений вокруг избежать не получится!

Мы больше не хотим в болоте вашем мучиться!»

Изменения не заставили себя долго ждать, но почему-то Семён Петрович снова был недоволен:

– Преступная власть! Всё разрушено!

Жена тихонько возражала:

– Ты же сам ненавидел то, что было. Вот тебе новое!

И свобода всюду. По телевизору всё что было нельзя – можно. Книжки, которые ты под одеялом читал, свободно продаются.

– Не этого я хотел! Ты погляди, какое бескультурие кругом! А эти морды с золотыми цепями, которые должны поле пахать, а не хозяевами жизни себя мнить!

Времена снова изменились. Семён Петрович усмотрел во всём попрание свобод, разворование богатств, но почему-то проникся симпатией к молодому опозиционеру, отнюдь не бедному, но харизматичному, а главное – протестующему.

Жена смотрела на Семёна Петровича как на малое дитя. Она давно поняла, что её муж не может быть доволен мироустройством в принципе. Возможно, довольство тем, что есть, вообще претило его натуре. Вот стань он довольным и превратился бы тут же в обывателя, а так он мог пылить, рвать и метать. Да ещё повезло, что интернет есть. Можно там и единомышленников найти, и мысли свои обозначить, типа: – Доколе! Долой! Хватит это терпеть!

Хорошо, что дети характер отца не переняли и занимались своими делами в предлагаемых обстоятельствах, добившись конкретных успехов.

Одна Татьянина подруга как-то сказала:

– Такое впечатление, что твоему Семёну капсулу протеста когда-то вшили. Он же на робота похож, уже несколько десятков лет одно и то же твердит, как зомбированный.

Капсула-не капсула, а Татьяне жаль было своего мужа, поэтому она с ним особо не спорила, даже иногда поддакивала, а главное – вкусно кормила.

Хмурый апрель

Мариана Бажанова

Неспокойно, тревожно душе,
И весна наступать не хочет.
Не звучит в честь апреля туше,
Только ветер холодный клокочет.

Дует в спину, и бьёт в лицо,
И нахально подол задирает.
Дождь пустился с ним заодно,
И улыбки на лицах стирает.

Неба – серое полотно —
Над землёю низко зависло,