Корпоратив. Девять Жизней

Ты – алый парус, который приковывает одинокой души внимание.

Опять не то… Ты особенный…
Ты – мой шторм, снежная буря и ураган одновременно.
Ты ветром своим разорвал все шаблоны, каким быть должен мужчина.
Надежно-нежный, рядом с тобой не боюсь за свою спину.
Ты – вдохновение не из вне, ты во мне, внутремысленно, внутривенно.

Стоп! Нет! Это ещё не всё. Ты особенный…
Ты – звездное небо, которое потрогать нельзя, но смотреть можно бесконечно.
Ты – моё личное созвездие, которое вижу лишь я одна
И ты – самая громкая, кричащая, но такая желанная тишина,
Которая будит во мне много самых разных чувств, но главное из них – человечность.

«Там, где зима качается на ветках…»

Там, где зима качается на ветках,
Сиреневый закат скользит по льду,
Письмо, забытое любимым человеком,
Однажды обязательно найду.

Там будет пара строк всего – немного.
Но главное сумею прочитать:
Ты очень дорога мне. Ради Бога,
Давай не будем нашу дружбу рвать.

Да, не любил тебя, как ты хотела,
Но чувства, что живут сейчас во мне,
Касаются души твоей. Не тела.
И эти чувства дороги вдвойне.

Последние слова накрыли тени
Деревьев, спящих в зимней тишине.
Я варежкой, с рисунками оленей
Ответ писала: «Помни обо мне…»

Стояла на коленях среди поля
Душою слушала мелодию зимы.
Твоя. Пусть не любимая тобою
Стихами для тебя писала сны.

«Серое небо, как старый от времени лист …»

Серое небо, как старый от времени лист —
Сколько в нем памяти, грусти и серой печали,
Нежность не сказанных слов и сухое молчание.
Пепел небесный моих, долгой жизни, страниц.

Серые сумерки в сером холодном окне,
Кружево листьев на ветках – символ надежды —
Что будет весна и душа запоет и, как прежде,
Крыльями теплыми рифма вернется ко мне.

Серая грусть разливается речкой в доме,
Серым от холода сердце застыло – в коме.
Лекарство – одно. Но мне недоступно оно.

Нежностью слов легко можно сон разукрасить,
Прикосновением нежным вернуть моё счастье.
Но серое небо по-прежнему смотрит в окно.

«Сердце в горле. Луна на небе. Боль – по всему телу, как от тысячи иголок. Всё нормально. Всё на своих местах…»

Сердце в горле. Луна на небе. Боль – по всему телу, как от тысячи иголок. Всё нормально. Всё на своих местах.
Слова комом. Мечты – белый лебедь. Счастье недолгое. И закончилось банально, превратившись в прах.

Слезы – градом. Прошу, не надо. Не жалей меня. Виновата сама. Фантазерка наивная. Счет! Нет, не надо сдачи.
Ты не рядом. Вдохновение было наградой. Без стихов ни дня. А за окном зима. Такая длинная. Капелью плачет.

Холод по венам. Что же мне делать? Писать стихи, всю боль, по букве в них выливая. Пока не отпустит.
Сны мои белые. Откровенно-смелые. За мыслей моих грехи, жертвы юдоль – обойдешься без рая. И уже без чувства.

Переживу – справлюсь. Время пройдет и станет однажды легче. Не сразу, конечно. Терпи. Терплю. Стараюсь.
Бессонницей маюсь. А время – вперед. Говорят, что оно даже лечит. Калечит. Душа горит. Вою в ночи. Перерождаюсь.

«Твой номер – два. Запомни навсегда. Запиши на лбу. Фломастером…»

Твой номер – два. Запомни навсегда. Запиши на лбу. Фломастером.
А лучше – сделай татуировку, чтобы не смыть никогда. Ибо, это твоё клеймо.
Всё, что есть у тебя – слова. Стихи в гробу. В этом ты, безусловно, мастер.
Какой момент неловкий. Слова – вода. Уже утекли. А ты новое пишешь письмо.

Твой номер – два. Хочешь, табличку тебе подарю. Сам из фанеры сделаю.
Краской на ней напишу – вечно вторая. Смирись и не вздумай дергаться.
Где была твоя голова? Отнесла вместе с чувствами к алтарю. Моль серая.
И теперь через раз дышу, чуть живая. Буквы, строчки слились – строят рожицы.

Твой номер – два. Красными флажками огорожена твоя территория.
Алые пятна мелькают в глазах, словно кровь на снегу. Опасность!
Всё, что было у тебя – слова. Ты, конечно, гениальный графоман, но не более.
Есть ещё что сказать? Ну говори, а я побегу. Меня ждут. У меня своё счастье.

Мой номер – два. Но единственная в своем роде. Ибо двух таких дур мир не выдержит.
Баба-мотылек. После этих слов уже можно смеяться. Смейтесь на здоровье.
Но у меня есть дар. Любовь за мной по пятам ходит, напевая – над пропастью во ржи.
В одной руке семечек кулек. В другой – платье паяца. И хохочет над собственной болью.

«Я люблю тебя…»

Я люблю тебя…