Литературные страницы 22/2020. Группа ИСП ВКонтакте. 16—30 ноября

Наталия Варская

Сколько раз говорила себе: никогда не заговаривай с незнакомцами, и нет же – заговорила. А дело было так: вызвала я такси. За рулём оказался очень комичный персонаж, мужчина, похожий на хорошо загримированного актёра, играющего роль тракториста, уж очень в нём всего было слишком: огромные руки, загорелое квадратное лицо, густые насупленные брови. Ехали молча, и тут меня дёрнуло сказать:

– Как всё-таки Москву новоделы испортили!

Водитель вступился:

– А мне нравится! Очень красивые здания строят, вот Москва-Сити, например.

Я возразила:

– Ну полный же диссонанс с историческим центром!

Водитель логично заметил:

– А что хорошего в этом старье? Коммуникации-то все разваливаются.

Моей поэтичной натуре такой практицизм был не близок. Дело в том, что я поэт, пишу стихи про красоту, природу, архитектуру, искусство.

Водитель кашлянул и произнёс значительно и весомо:

– А в красоте я очень даже понимаю и побольше многих, ведь я поэт.

Даже если бы он сказал, что является главным архитектором города, я бы удивилась меньше.

А водитель продолжил:

– Да-да, я настоящий поэт, причём вышло уже пять моих сборников.

Ой-ёй-ёй! Знаю я, как эти сборники выходят: оплатил и печатайся сколько угодно. А водитель-поэт полез в карман, вытащил оттуда старинный мобильный телефон и начал в нём что-то искать. Неужели стихи?!

Я такого кошмара не перенесу! Не всякий поэт способен наслаждаться чужим творчеством, я точно на такое не способна. Но самое главное даже не это, а то, что я панически боюсь, когда водитель от дороги отвлекается. Наконец поэт нашёл то, что искал и затянул монотонно:

– О Русь моя, родная мать святая…

Стихотворение оказалось необычайно длинным. Окончив чтение, поэт вопросительно на меня посмотрел. Не похвалить его стихи было бы слишком невежливо и я выдавила из себя:

– Очень впечатляет. Что-то есть Есенинское.

Поэт оживился:

– Да! Меня многие с Есениным сравнивают. Я кроме своих стихов никаких не признаю, а вот Есенина люблю. Вообще поэтов нынче развелось, а писать никто не умеет.

Воодушевлённый моей похвалой, поэт снова пустился в нудную декламацию, а я жутко переживала за безопасность дорожного движения, а главное, никак не могла вставить слово о том, что мы давно проехали мой дом. Поэт же не обращал на меня никакого внимания и читал, читал, читал. Ну не ехать же с ним до Рязани!? И я сказала:

– Простите, что перебила, но мы дом мой давно проехали.

Поэт вздрогнул, будто его разбудили, посмотрел на меня с неприязнью и сказал:

– Вижу, что далеки вы от искусства, погрязли в бытовухе, впрочем, как все женщины. Жаль мне вас, таких. Он насупился, убрал в карман телефон и всё-таки довёз меня до дома, причём денег взял с учётом лишних километров, по его же вине сделанных. Видимо здорово на меня обиделся.

Эх, надо было бы ему свои стихи читать начать! Но я – жертва хорошего воспитания и не смогла бы сделать этого при всём своём желании. С тех пор с водителями в такси я больше никогда не заговариваю.

Мама!

Татьяна Смышляева

МАМА!
Уж колыбельную внучке поёшь,
МАМА!
И года, белизной в волосах не вернёшь,
МАМА!
Но песня твоя всё родней,
МАМА!
Для нас на свете ты всех мудрей,
МАМА!
Мы продолженье твоё – два крыла.
МАМА!
Земную радость, любовь дала,
МАМА!
Стерпела всё, научила жить,
МАМА!
И нам твою любовь не забыть,
МАМА!

Поздняя осенняя пора

Татьяна Смышляева

Поздняя осенняя пора —
Нет прелести уж в осени,
Прошло её очарованье,
Листву деревья сбросили.

Ветер холодный, колючий.
Запорошило листья в саду.
Не слышно шебетанья птиц
И замёрзла вода в пруду.

Тучи на небе всё серые,
Заледенела дорога.
Солнца совсем не видно
И уж зима у порога.

…А дома ждёт тёплый плед,
Чай с имбирём и лимоном,
Лампы настольной свет,
Воспоминанье с альбомом…