Кошки. Девять жизней

– Мстишь, да? – сердито сказал Михалыч в пространство, зная, что спрятавшийся под кроватью Митяй все прекрасно слышит и довольно щурит свои подлинявшие к старости зеленые глаза. Михалычу ничего не оставалось, кроме как выволочь с кухни стул, сесть на него рядом с поломоечным ведром и в очередной раз взяться за швабру.

* * *

Закончив с замыванием следов преступления Митяя, Михалыч затем «замел» и свои, оставшиеся после небольшого загула с Сенькой, и решил вздремнуть. Устроившись на диване, он позвал Митяя – недовольство на старого беспутного кота прошло, а на смену ему пришло умиротворение от того, что Михалыч все же не совершил злодейство. Ну, а то, что Митяй продолжал творить свои мокрые дела… Что ж, старость – она никому не в радость. Еще неизвестно, что будет с самим Михалычем, когда он доживет до возраста Митяя. Если, конечно, доживет – по человеческим меркам, коту было уже далеко за восемьдесят.

– Ну, иди же ко мне, дурачок, иди, – звал Михалыч, приглашающе похлопывая ладошкой по дивану – обычно Митяй, заслышав этот звук, всегда спешил уютно устроиться на груди своего хозяина. – Кис-кис, Митюша, кис-кис.

Но Митяй не шел. «Крепко же он на меня обиделся, – сконфуженно подумал Михалыч. – Еще бы не обидеться – чуть в крематорий не угодил. Ладно, я не гордый, сам к тебе пойду».

И он прохромал в спальню, опустился на пол, заглянул под кровать. Митяй был там. Он лежал головой к Михалычу, а глаза его были закрыты. Спит, что ли?

– Митяй, а, Митяй? Ты чего это тут разлегся? Не слышишь, что ли, как тебя папа зовет? – с охватившим его непонятным волнением забормотал Михалыч. – Ты что, еще и оглох, ко всему? А ну вылазь, да пошли на наш диванчик.

Но Митяй молчал. И Михалыч все понял. Он дотянулся дрожащей рукой до Митяя, пошевелил его еще теплое, но уже безжизненное тело. Все, Митяя не стало. Ошеломленный Михалыч осторожно вытащил безвольную тушку кота с обвисшими лапами и некогда пушистым хвостом, на котором от старости образовалась большая проплешина, положил его на кровать, присел рядом.

– Вот как, брат, ты решил, – дрожащим голосом сказал Михалыч, поглаживая кота. – Сам, значит, ушел. Ну что ж, прощай, брат Митюша, и прости меня. И спасибо тебе, что был у нас.

Закончив свою бессвязную прощальную речь, Михалыч нагнулся и коснулся губами мохнатого, остывающего лба Митяя с зажмуренными глазами. На голову кота скатилось несколько слезинок. Вытерев кулаком глаза, Михалыч пошел за давешней сумкой.

Завтра прилетала Тамара. Митяя надо было похоронить до ее возвращения, чтобы она не видела кота неживым. Именно похоронить.

Михалыч позвонил начальнику бывшей своей мехколонны, с которым он был в хороших отношениях, объяснил суть дела. Через пару-тройку часов за ним приехал вездеход. Михалыч нацепил протез, оделся и, осторожно ступая со ступеньки на ступеньку, спустился со своего второго этажа с сумкой в руке. Взревев, вездеход вырулил со двора и помчался по малолюдным улицам поселка на окраину, а затем вообще выехал за его пределы. В паре километров в тайге была вырублена и обустроена большая площадка под учебный автодром. Вездеход пересек его и спустился к кромке тайги. Под одной из заснеженных лиственниц, плотной стеной подступающих к автодрому, темнела выдолбленная в вечной мерзлоте метровая яма.

– Мужики вот здесь решили выкопать могилку твоему коту. Пойдет, Михалыч? – почтительно спросил водитель вездехода Андрей. Михалыч кивнул.

– Ну давай своего… своего приятеля, я похороню. Да ты сиди, я сам.

Но Михалыч отрицательно помотал головой и вылез из теплой кабинки. Неловко шагая по глубокому снегу, он подошел к ямке и осторожно опустил на ее дно сумку с Митяем. Постоял с минутку молча.

– Ну, закапывай, – скомандовал он Андрею, сокрушенно махнув рукой и, тяжело опираясь на трость, побрел к вездеходу…

* * *

Вернувшись домой, Михалыч нехотя пообедал позапозавчерашним борщом, потом лег на диван и попытался поспать – в эту ночь ему нужно было идти на дежурство в детский сад. Ворочался, ворочался, а заснуть так и не смог – перед глазами все время стояла добродушная усатая морда Митяя. Да и засыпать он привык, ощущая у себя на груди теплую тяжесть громко тарахтящего кота – вот такое могучее у него было мурлыкание. «Что за черт! – раздраженно думал Михалыч. – Ну, любил я кота. Ну, умер он. Не родственника же похоронил какого, не приятеля. Что ж мне нехорошо-то так, тоскливо?». Но в глубине души Михалыч прекрасно понимал, что Митяй за эти годы очень глубоко вошел в его жизнь, в жизнь его жены Тамары, отсюда и эта скорбь.

Еще неизвестно, как Тамара перенесет кончину Митяя, которого она тоже очень любила, невзирая даже на его старческую немощь с этими мокрыми последствиями. «Нет, надо будет завести нового кота, желательно совсем котенка, чтобы прожил как можно дольше, а еще лучше – пережил бы меня, – решил в конце концов Михалыч. – И назвать его Митяем».

Так и не сомкнув глаз до самого вечера, Михалыч затем отправился на дежурство в детский сад. Вот здесь он, наконец, выспался – может, потому, что в садике ему ничего не напоминало о Митяе. Вернувшись с дежурства, он сварил свеженький вермишелевый суп с курицей, настрогал салат из помидоров и огурцов – вот-вот должна была прилететь Тамара.

А вот и нетерпеливый прерывистый звонок в дверь – так звонила только она. Михалыч при полном параде – чисто выбритый и наодеколоненный, в свежей рубашке, с пристегнутым протезом, в выглаженных брюках, – торопливо похромал к двери.

Тамара, вкусно пахнущая морозцем и какими-то тонкими духами – видимо, в городе прикупила по случаю, перешагнула порог. Михалыч снял с ее плеча и поставил на пол большую сумку, еще какую-то коробку Тамара сама осторожно пристроила на тумбу у зеркала, и только тогда позволила себя поцеловать.

– Ну, как вы тут, без меня, не сильно шалили? – нарочито строго спросила она мужа.

– Да так, – сказал Михалыч. – Немножко. Давай раздевайся, и за стол, пока супчик горячий.

И тут в коробке кто-то зашуршал, запищал.

– Что это? – удивленно спросил Михалыч.

– Сюрприз! – засмеялась Тамара. – Да ты открой.

Михалыч осторожно отвернул картонную крышку, и суеверно отшатнулся: на него смотрел зелеными глазами серый полосатый котенок, вылитый Митяй в детстве, такой же лобастый. Михалыч вытащил его из коробки, поставил на тумбу. Ну да, Митяй и Митяй, даже окрас ближе к брюшку также переходил из серого в палевый цвет.

– Откуда он у тебя? – потрясенно спросил Михалыч.

Оказалось, что котенка подобрал в троллейбусе сын, когда возвращался на квартиру из университета. Кто-то намеренно оставил его там. Котенок ползал под сиденьем и отчаянно пищал. Сердобольный Вадик, которого также поразило сходство потеряшки с Митяем, посадил его в свой рюкзак и привез домой. Как раз накануне прилета матери к нему. Ну, а уговорить маму забрать котенка с собой большого труда не составило. Тем более, что хозяйка квартиры высказала Вадику свое явное недовольство присутствием беспокойного кошачьего детеныша в ее домовладении.

– Пусть живет, да, Михалыч? – просительно сказала Тамара, прижимаясь к мужу и поглаживая котенка по выгнутой полосатой спинке. – Митяй у нас уже старенький, вот-вот, не дай Бог, случится с ним что. А тут его готовое, можно сказать продолжение. Где, кстати, сам-то Митяй? Чего он не идет знакомиться?

– Вот это и будет наш второй Митяй, – сказал Михалыч. – Ты его вовремя привезла. Ну, иди к папочке, Митюша. Пойдем, я тебя покормлю…

Ирина Кульджанова

Второе место в конкурсе «Кошки»

Рыжий. Волшебный

Аня махнула рукой обернувшейся у кабины погранконтроля маме, улыбнулась и одними губами прошептала: «Удачно долететь!» Мама нервничала, сунула в окошко вместо паспорта билеты, и явно уже позабыла и о муже, меланхолично прошедшем контроль, и о провожавшей дочери. «Все будет хорошо, им нужно хоть раз в жизни куда-нибудь выбраться в тёплые края…» – Аня сама себя убеждала, что Новый год в одиночестве для неё – это не так уж и плохо. Отведя взгляд на соседнюю очередь, застыла.

Там, весёлый и убийственно красивый, стоял Саша. Её Саша, который вчера улетел в Тмутаракань заключать контракт. Из-за чего они сдали билеты и отменили совместное путешествие. Её Саша сейчас шептал что-то на ушко миниатюрной ужасно довольной девице. Её Саша, который… Аня попятилась, застыла у перегородки, и как заворожённая смотрела, как её Саша проходит контроль на тот же рейс в Тайланд, которым они должны были лететь вместе. Голова стала непривычно лёгкой, какой-то пустой, и мысли, казалось, толпились где-то снаружи её, и никак не могли просочиться внутрь.

На автопилоте добралась до дома, и поняла, что сил идти на пятый этаж нет. Забрела в аптеку. Провизор глянула на неё, и предложила валерьянки. Аня молча кивнула. Все в том же оглушении добралась до квартиры. Усилием воли заставила себя найти в сумке ключи, и, открывая дверь, выронила стеклянный пузырёк с лекарством на кафель. Переступила через осколки в луже, шагнула в квартиру, захлопнула дверь, и разрыдалась. Просидела на полу бог знает сколько времени.

Из сумрачного оцепенения её вывел странный царапающий звук по ту сторону двери и утробное ворчание. Встала, бездумно распахнула ставшую тяжёлой дверь. В нос ударил резкий запах валерьянки. У порога, распластавшись на холодном кафеле, с блаженным выражением на морде, лежал огромный рыжий котяра. Он умиротворённо и коротко мявкнул, и до того ему было хорошо, что Аня помимо своей воли предложила: «Заходи!» Толстомордый вальяжно поднялся, вытянул хвост трубой, и вошёл.

Аня с какой-то неожиданной радостью подумала: «Буду встречать Новый год с котом!» В ней проснулась жажда деятельности и ощущение чуда, которого не было в этот праздник уже много лет подряд. Котяра занял подлокотник любимого отцовского кресла, и снисходительно смотрел, как Аня накрывает на стол. Из телевизора доносилось «Вагончик тронется, перрон останется», мандаринки и ёлочные лапы пахли просто оглушительно, и настроение незаметно ползло вверх. Стол был весь уже занят тарелочками и вазочками – мама была неудержима в предновогодней подготовке, даже зная, что уедет. Аня гнала от себя мысль о том, что все это останется нетронутым. Потом спустилась на первый этаж, и, скрепя сердце, повесила объявление о том, что найдёт кот. Дома, попереключав каналы, остановилась на гороскопах. «Близнецы, встретившие новый год в компании с рыжим красавцем, проведут незабываемый год, полный любви и путешествий!»

– Слышишь, мистер толстопуз, теперь ты просто обязан меня осчастливить! – Аня плюхнулась в кресло, и котяра незамедлительно взгромоздился ей на колени. Заурчал.

– Как же хорошо, солнышко, что ты ко мне забрёл! Наверняка по тебе скучают, и ты обязательно найдёшься, но так здорово, что здесь и сейчас ты со мной!

За час до двенадцати в дверь позвонили. Уснувшая в обнимку с котярой Аня встрепенулась и открыла. На пороге стояла пожилая соседка, Надежда Васильевна. Увидев рыжего, она судорожно вздохнула, и протянула к нему руки.

– Порфирий, золотце, пойдём домой, мамочка тебя потеряла…

Кот равнодушно смотрел на хозяйку.

– Надежда Васильевна, да Вы проходите за стол, уже скоро Новый Год, проходите! – Аня даже думать не хотела об одиночестве в эту ночь.

– Спасибо, деточка, нам с Порфирием гостей встречать ещё…

Надежда Васильевна поджала губы и расстроено вздохнула.

– Только что-то не пришёл никто, ни сын, ни подруга… И не звонят…

Подбородок её мелко задрожал, лицо стало обиженным и растерянным.