Затерянный талант. По мотивам одноимённого литературно-развлекательного проекта

«Помогите!» – услышала я отчаянный, резкий крик. Слово острием бритвы полоснуло по моему сладкому сновидению. Открыв глаза, я с ужасом осознала – Обезьянья Бухта неспроста так называется, ибо здесь хозяева – обезьяны. Кто – то сильно потянул меня за волосы. Боль пульсировала и нарастала, каплей за каплей отдавая меня в бессознательное состояние. Через несколько мгновений я отключилась…

Виктория Черкасова. Обезьяны с дубинами

Море… Море было неспокойным, но нам было всё равно, ведь мы обустроились глубоко в джунглях. Пальмы, лишь немного похожие на далекие ели дарят тень. Обезьяны срывают желтые толстые бананы, сбрасывают с них кожуру и… И нападают, видимо мало бананов им, было бы что брать… Тоже мне, нашли Рокфельеров нашли. И дубинки нашли где-то. Лучше бы книги читали. Жалко, книг нет с собой… А может, быть для них азбуку написать? Обезьяны с дубинами

Море… Море было неспокойным, но нам было всё равно, ведь мы обустроились глубоко в джунглях. Пальмы, лишь немного похожие на далекие ели дарят тень. Обезьяны срывают желтые толстые бананы, сбрасывают с них кожуру и… И нападают, видимо мало бананов им, было бы что брать… Тоже мне, нашли Рокфельеров нашли. И дубинки нашли где-то. Лучше бы книги читали. Жалко, книг нет с собой… А может, быть для них азбуку написать?

Виктория Шатохина

Остров был красив даже ночью… Крупные звезды отражались в темной воде, песок блестел в их неярком свете. Я смотрела на небо и думала, как все же здорово, что я здесь оказалась, да и компания подобралась, что надо. Все уже почти разошлись, усталость дала о себе знать. Пора и мне отдаться в объятия Морфея. Ночевать решили в небольшой бухте, но все ж уютней, чем на берегу. Забираю свой чудо-рюкзак и ложусь спать. Сплю я очень чутко, поэтому проснулась мгновенно от странных шорохов, которые быстро приближались. Когда я вышла из укрытия, это были уже не шорохи, а жуткий гул. Сверкали огоньки глаз неведомых существ. Немного привыкнув к темноте, я рассмотрела целую орду обезьян, бегущих прямо в нашу бухту. Ребята проснулись, и мы приготовились обороняться. В руках я судорожно что-то сжимала… Фломастер, мой обычный синий фломастер. Изгоняющие руны я уже нарисовать не успею, ну хоть в глаз обезьяныша ткну, если что. Парни отбивались палками, Дима даже сделал факел. Стоял вой, пахло паленой шерстью. На меня надвигалось мохнатое чудище со сверкающими глазами. Инстинктивно попятилась назад, неотрывно глядя в желтые огоньки. Глаза оказались почти рядом, они был почему-то не злобные, а грустные. Гриша, – с перепугу ляпнула я. Почему я назвала его Гришей, подумаю потом. Обезьяна остановилась и смотрела на меня. Мы оказались недалеко от моего рюкзака, и я медленно достала из него печенье, протянула зверю. Гриша грустно вздохнул, протянул мохнатую лапу и взял угощение. Глыба развернулась и поплелась в сторону своих беснующихся соплеменников. Я стояла, дрожа от страха и неизвестности. Гриша обернулся, сверкнули его грустные глаза, как-будто прощаясь и благодаря, потом он быстро побежал. Возможно, в стае его считали изгоем, а может он был обезьянним поэтом и не разделял методов своих воинственных сородичей. Кем бы он не был, сегодня он спас мне жизнь… Вдалеке, над морем забрезжил рассвет, все стихло. Первая ночь на острове оказалась далеко не такой безмятежной, как сам остров. Какие сюрпризы ждут впереди…

Ира Черницкая

Под впечатлением телепортаций, о которых мы наперебой рассказывали друг другу, ни капли не приукрашивая истории, и под впечатлением красоты необыкновенно сказочного, как показалось на первый взгляд, острова, что вдохновлял только на самые прекрасные и восхитительные мысли и был в тысячу раз чудеснее, чем в моём сне, который я совсем недавно смотрела десять раз подряд за одну ночь, и в котором мы очень сдружились с прибоем, ласкающем в том сне мои босые ноги своей тёплой, как парное молоко, водой, и который привёл меня в чувство, когда я, пролетев сквозь радужный фейерверк своих искр, очнулась на песчаном берегу под навесом изумительной голубизны неба, – вот именно по этим двум, наполняющим нас, причинам мы не сразу заметили, как солнце присело на край водного горизонта и стало играть с тёмно-синими водами, отражаясь в них розмариновой дорожкой, что то рябила, то замирала, ожидая нового дуновения лёгкого ветерка, тревожащего водную поверхность. Эта игра, игра покрасневшего солнца с солёной водной гладью, и поведала нам, что близится ночь, первая ночь на затерянном острове, на острове, где нас ждёт колокол, ради которого мы, по сути, и попали такими необычными образами на эту необитаемо – обитаемую землю. Но мысли о колоколе и о его поиске быстро покинули нас в этот миг, так как нам нужно было найти место для ночлега, чтобы, отдохнув, с новыми силами и идеями заняться поисками драгоценного клада, спрятанного именно на этом острове самым великим писателем. Конечно, мы ещё не знали, что дух самого великого писателя не очень рад нашему появлению в его райском местечке и что он тоже был когда – то человеком, а всем людям свойственно оберегать свои самые дорогие вещи, поэтому мы со спокойными сердцами спешно принялись искать место для ночного отдыха…

Светлана Сулейманова

Уж лучше бы я пребывала и дальше в этом тягучем, густом, аморфном полубреду бессознательности, чем лицезрела происходящее… Обезьяны, то скалясь и шипя, обнажали острые зубы, то набрасывались, отнимая у нас рюкзаки, то тянули за волосы, вырывая их клочьями. Это явно их территория, а мы явно здесь лишние. Небеса ревели громом, вспыхивали острыми отрезками молний, извергались ливневым ужасом. А обезьяны с неистовой силой доказывали нам – как оказалось слабым против природы путникам – что они победили. Победители данного момента. Победители этого временного кусочка. Властители острова. Кто – то из мужчин догадался разжечь огонь. На мгновение красные полыхающие языки пламени отпугнули диких животных, но самая большая из приматов, видимо их вожак, оказалась хитрее нас. Несясь с дикой скоростью, в два прыжка обезьяна достигла цели – огня, и начала яростно топтать его, будто бы заранее знала, что именно так и нужно поступать. Действительность казалась горячим температурным бредом. Мне захотелось зажмуриться. Казалось, что если закрыть глаза, то все исчезнет. Как в далёком, беззаботном детстве: стоит лишь зажмуриться, и ты «в домике». Но это не игра, это жизнь – творящая и вытворяющая то, что ей вздумается. Крики обезьян и людей перемешались в одно пугающее, громкое, путающееся голосовое месиво. Нужно что – то придумать, чтобы этот кошмар закончился, иначе этот кошмар закончит нас…