Литературные страницы – 4. 2020. Группа ВКонтакте «Стихи. Проза. Интернациональный Союз писателей»

– А чего так?

Вопрос был поставлен таким тоном, словно в Москву едут, в самом крайнем случае в жизни, когда других вариантов просто не остается. Лева не совсем понял этого настроя, но решил ответить просто:

– В командировке был.

– А что делал?

– Считал. – Лева не пытался острить или обидеть собеседника, как-то само вышло так, что может неосознанно, но от первых впечатлений окружающего вести долгие беседы не хотелось. При этом он отметил, что парень смог начать беседу так, словно он был уже сто лет как знаком с ним или около того. Не было ощущения границы нового знакомства. Может, от того Лева и ответил, не думая так скоро новому знакомому, как уже давнему приятелю.

Тот не сообразив сразу, немного подумал и хлебнул из горла бутылки пиво.

Лева решил его не мучить:

– Деньги считал, на переговоры ездил. Экономист я. – Закончил Лева и внимательно посмотрел на собеседника.

– А, – тот, вероятно, успокоился и выпил еще пива, по всей видимости, для закрепления удовлетворения.

– А ты чего? – решил не отставать в марафоне Лева.

– Я работать еду. Строитель.

Теперь Леве стало понятно относительно тона «последней возможности в жизни» в виде Москвы. Делать, видно, совсем там, у них нечего. Вот и разъезжаются туда, где растет экономическое благополучие. Лева снова осмотрелся вокруг: в глаза бросилась отваливающаяся краска с металлических поверхностей, местами ржавчина. Подумалось, что быстрее надо как-то закончить все эти разговоры и лечь спать. Во сне не так жутковато, а то становилась навязчивой мысль и связанные с ней представления о том, как люди могут постоянно жить в прошлом веке, когда во многих странах уже не знают, уда идти в будущее. Лева пристальней вгляделся в сидящего напротив парня.

Тот внимание заметил и продолжил:

– Платят хорошо на работе?

– Да, вроде, хватает, – немного задумавшись, протянул Лева.

– Понятно. А я хорошо получаю. Только вот жене моей все мало: все больше и больше надо. Я и так последний раз пришел ну чуть подшофе и прямо пачку денег ей за грудь затолкал. Постоянно кричит.

Он снова отхлебнул пива, вздохнул и произнес:

– Все равно люблю ее, – потом добавил, – но дочку больше. Прямо вот такая вот…

Он зашевелил пальцами «крабом» перед лицом, прямо в направлении бутылки пива.

Лева откинулся на диване:

– А как зовут тебя?

– Степа.

– Лева.

– Ну, будем знакомы, – слушай, ты прости, не предложил сразу, может, пива будешь? У меня есть еще.

– Да нет, спасибо. Завтра на работу.

– Ну, смотри, если что, не стесняйся.

Степан снова выпил, посмотрел на остатки в бутылке и поставил ее на стол.

– В жизни всем доволен. Умею делать все, зарабатываю хорошо, люблю жену и дочку.

Лева смотрел на него и не мог понять: он так пытается получше свою жизнь выставить или действительно так счастлив? С чего бы, спрашивается?

Не банкир, не инвестор, наследства нет, миллионов, соответственно, тоже. Профессии, как таковой, не имеется. Интересов в жизни, по всей видимости, особенных не имеется. Чего он от нее, вообще, хочет?

Может они, там, все на позитиве? – задавался себе вопросом Лева. – Паша, вон, на работе, русский, но родом из Украины. Тоже отличается какой-то оптимистичностью. И всегда. Может довольно тонко пошутить.

Как-то Лева, возле кофе-машины, в ожидании пока она сготовит ему чашку напитка, впал во внутренние рассуждения.

– Чего, – грустишь? – с улыбкой появился Паша.

– Да, я вот, думаю, чем мы на работе занимаемся, какой от нас толк? – начал Лева с позиции осмысления их профессиональной деятельности.

– Ну, какой от тебя толк? – засмеялся Паша, – приходишь на работу только кофе переводить и мебель портить.

Имея в виду, что Лева еще и наносит дополнительный износ рабочему месту, ерзая на нем круглые сутки.

Вот и сейчас, по телефону, парень нет-нет, отбрасывал подобного рода шуточки. Откуда они взялись?

В детстве, Лева любил Валентина Катаева, и ему очень нравились описания Одессы, моря, людей. Казалось, все они, словно частью солнцем созданы, – такое жизнелюбие проглядывало, несмотря на описываемые смутные времена. В институте ему полюбился Бабель. Там, уже, люди были характеров и нравов более суровых. Но, все равно, это самое жизнелюбие было как сердцевиной их сущности. Но, подобное чувство юмора, как у Паши и этого парня, из книг, от авторов у Левы не отложилось. Может, это наследие, уже, позднесоветского времени?

– Одно только, вот, – парень продолжил свой рассказ, вырвав Леву из аналитического процесса, – ее родители в жизни только все портят. Точнее, теща. Тесть так, ни то ни се. Все ей подчиняется, она его совсем подавила, слова не говорит. Но лишний раз тоже не будет выступать. А та…

Парень посмотрел в окно, затем на Леву, эмоционально пытаясь наклониться к нему через стол, словно обнаружив какой-то спасение в нем:

– Она все жену «пилит»: «Мало он тебе денег приносит, мало». Жена, ясное дело, заводится. А я? Мне же много не надо, я все ей отдаю.

– И много ты зарабатываешь?

– Много.

Лева вопросительно и с сомнением смотрел на него. Он никогда раньше не думал о том сколько могут зарабатывать в «немодных» профессиях. На первый взгляд, что там можно заработать? С другой стороны, вспомнились слова профессора о том, что не нужно ему рассказывать, сколько зарабатывает сантехник. Чтобы столько заработать выпускнику филфака нужно лет пять в профессии поскитаться.

Тогда они в аудитории сопроводили его слова смехом и не придали им большого значения. Сейчас же Лева повнимательнее присмотрелся к спутнику: одет довольно прилично, ведет себя довольно независимо, в друзья «на всякий случай» не набивается и телефон спрашивать не пытается, как делают приезжие.

Он никогда не думал – какой может быть образ жизни у людей другой социальной группы. Сколько зарабатывают, что с деньгами, вообще, делают? Попросту даже и не было времени ни знакомиться ни близко общаться. На работе все свои, в командировках примерно то же, да все больше руководители предприятий.

А тут, он все взвесил и ему пришло на ум, что по уровню заработка этот парень, в среднем – то, получает даже больше, чем большинство «их» юристов и экономистов. Да только те, постоянно только и заняты тем, чтобы показать, что у них не хуже, чем у других, а то и гораздо лучше. Неясно только кто роль других выполняет. Главное не вступать с ними в разговоры подобной тематики, а то с легкостью можно превратиться в жертву. Потом доказывай – где белое, а где черное. Страшные люди.

Этому, же, абсолютно все равно. Он даже далек в мыслях о подобных «звездных войнах», а, точнее, видах сумасшествия. Его деньги – его жизнь. Кому какое дело?

Разговаривая с ним, Лева все больше старался понять, что же так настораживает его в нем? И ему все больше стало казаться, что парень какой-то неуправляемый, словно для него нет границ. Или может, это только до определенной, еще неосознанной им, границы? Местами было даже ощущение, что парень, не догадываясь, почему так пристально на него смотрит Лева, словно хотел на него наброситься с кулаками в знак протеста непониманию.

Лева решил быть на всякий случай более осторожным. Может это у него только сложилось впечатление, что тот общается, будто со старым знакомым. Тот, на самом деле, скорее всего более хитрый и сам присматривается. Но как-то по-своему, по-хищному, что ли, чувствуя со стороны Левы некую опасность. «Которую, быть может, сам в себе носит и примеривает ее на всех, – закончил для себя Лев.