Тёплый февраль. Девять Жизней

М. Зонтикова

Вся жизнь – сплошной самообман!
Всё бутафория судьбы.
Жестокий жизненный роман,
В котором есть и я и ты.

Любовью мы считаем страсть!
Ныряем в омут с головой.
Но наигравшись в чувства всласть,
Бросают нас ради другой.

И эта связь уже не в радость!
А сердце ноет и болит.
Лежит на сердце камнем тяжесть…
Душа от боли той кричит!

    16.02.20.

Тони во мне, спасайся

М. Зонтикова

Тони во мне, спасайся,
И вновь во мне тони!
Люби или влюбляйся,
Ведь я твоя, пойми!

Твоя уже навечно
Всем сердцем, всей душой.
У речки быстротечной
Нарушил мой покой.

Мельком в глаза взглянула,
Пропала тут же я.
Как в речке утонула,
Страдая и любя.

Судьба свела нас вместе
Над быстрою рекой.
Знать быть твоей невестой!
А ты теперь лишь мой!

    19.02.20.

Человек-загадка

Наталия Варская

Как-то давным давно довелось мне прожить два года в небольшом черноморском городке и познакомиться с удивительным человеком – Иваном Ивановичем Кузьминым.

Дальняя родственница, у которой я жил, рассказала мне о местной достопримечательности:

– Саша, познакомься с Иванычем, не пожалеешь. Он кудесник, чародей самый настоящий.

Делать в городке было особо нечего, тем более в осеннее и зимнее время и я отправился по указанному адресу.

Иваныч жил в частном маленьком домике, во дворе толпился народ, как я понял, это были клиенты чародея.

Минуя толпу, я постучал в дверь и произнёс заветные слова:

– Я от тёти Ани Бероевой.

Дверь мне отворила крашенная худощавая блондинка:

– Саша? Меня тётя Аня предупредила. А я – жена Ивана, Соня. Сейчас народ разойдется и чай будем пить.

Затем Соня крикнула в приотворенную дверь:

– Расходитесь, на сегодня приём окончен, у Иваныча срочные дела!

– Ох, надоели они мне, – посетовала Соня, – особенно девицы влюблённые. Иваныч-то мой им заливает, что я больная, потому не бросает и будто мы как муж и жена не живём давно, а я сейчас на втором месяце беременности.

– А как же вы это терпите? – поинтересовался я.

– Да нормально, привыкла уже. Пусть надеются, а деньги-то все в семью. Иной раз то одна у нас весь дом приберёт, то другая двор вылижет. Пусть будут.

Наконец, вышел сам Иваныч, мужчина лет сорока, с очень располагающим лицом.

Что было в его лице располагающего? Наверное то, что сразу возникло чувство, будто знаешь его давно. Лицо у него было такое типовое, прямо-таки родное и знакомое с детства.

Сели пить чай, а Иваныч разговаривал со мной, будто мы только вчера расстались и будто он всё обо мне знает:

– Ну что, на журналиста собираешься учиться? Хорошее дело.

Я удивился, так как тёте Ане ничего о своих планах не рассказывал, и спросил:

– А откуда вы знаете?

Иваныч ответил:

– Так у тебя на лбу написано: «Журналист».

Да уж, исчерпывающий ответ.

– Ну что тебе накуземничать? – спросил меня Иваныч.

Накуземничать?! Я впервые слышал такое слово. Наверное, это изобретение Иваныча, производное от его фамилии.

– Наколдовать, – пояснил Иваныч.