1000 год. Когда началась глобализация

То же самое можно сказать о плавании на лодках по реке и по морю. Скорость передвижения варьировалась, и, что удивительно, под парусом или на веслах, как правило, получалось не быстрее, чем по суше. При этом, разумеется, сидеть в лодке проще, чем идти пешком.

Корабли викингов славились своей гибкой, легкой конструкцией, скоростью хода и способностью пересекать мелководье. Современные реплики достигают максимальной скорости 17 миль в час (27 км/ч), но такую скорость трудно поддерживать в течение сколько-нибудь длительного периода времени. Значительно более медленные полинезийские двойные каноэ, оснащенные треугольными парусами, развивали скорость примерно вдвое меньше при обычном ветре. Даже сегодня умело построенные традиционные парусники идут в среднем на скорости 10 миль в час (16 км/ч), а участники Кубка Америки[13 - Одна из наиболее известных и престижных мировых регат, проводится с 1851 года в формате матчевых гонок, старейшее в современном мире международное спортивное состязание.] развивают скорость впятеро выше.

Весельные лодки и каноэ заметно отстают от этих показателей: для них типична скорость около 7 миль в час (11 км/ч). Трудно грести быстрее, не напрягая всех сил, зато гребные лодки способны двигаться в любом направлении, тогда как парусники не умеют ходить прямо навстречу ветру. Весла имели решающее значение для успеха викингов. Те ходили под парусом вдоль побережья, потом подгребали на веслах ближе к берегу, высаживались, совершали набег и преспокойно удалялись, какой бы ветер ни задувал.

Океанские течения, как и в наши дни, задавали курсы морских путешествий в 1000 году. Корабли передвигались быстрее, если ловили регулярные поверхностные течения, так называемые вихри, которые возникают из комбинации условий – направления и силы ветра, гравитации, нагрева поверхности воды и скорости вращения Земли. В Северном полушарии – то есть в Северной Атлантике и в северной части Тихого океана – вихри движутся по часовой стрелке, а в Южном полушарии – наоборот.

Из-за направленности североатлантического вихря пересекать Северную Атлантику в сторону Канады было куда труднее, нежели возвращаться обратно. Держась побережья, викинги по медленному и холодному Гренландскому течению отправлялись в Исландию и Гренландию, а там ловили Лабрадорское течение до Канады. Плавание таило в себе немалые опасности. Гренландское течение встречается с гораздо более теплым Гольфстримом у мыса Фарвель[14 - Иначе Уманаарссуаак; в англоязычных географических справочниках и картах обозначается как «Фэйрвелл».], южной оконечности Гренландии, а потому там постоянно висит туман, да и ветер нередко сбивал корабли с намеченного курса.

Вероятно, именно это произошло с викингом по имени Бьярни Херьольвссон в 985 или 986 году, когда он отправился из Исландии в Гренландию, где надеялся разыскать своего отца, который только что перебрался в новое поселение, основанное Эйриком Рыжим.

Бьярни и его люди плыли из Исландии в Гренландию три дня. Затем, как говорится в сагах, «тут попутный ветер прекратился, начались северные ветры и туманы, и в продолжение многих суток они не знали, куда плывут»[15 - Сага о гренландцах. Перевод М. Стеблин-Каменского.]. Когда небо прояснилось, в виду показалась земля, но Бьярни слышал достаточно много о Гренландии, чтобы понять, что перед ним нечто неизведанное. Повернули назад, и корабль в итоге благополучно достиг Гренландии. Бьярни и его люди никогда не ступали на американскую землю, но их рассказы вдохновили Лейва Эйриксона, того самого викинга, которому приписывают открытие Америки. В 1000 году он высадился на сушу на северо-востоке Канады.

Возвращаясь в Скандинавию, викинги ловили Гольфстрим, который считается частью североатлантического вихря. Плавать по Гольфстриму – все равно что плыть по быстрине через неторопливый океан. Это течение движется на север вдоль восточного побережья Северной и Южной Америки, а затем уходит в Атлантику, огибая Ньюфаундленд. От Британских островов оно стремится дальше на север. Его скорость составляет более 100 миль (160 км) в сутки, а ширина течения – заметная по окрасу воды – достигает приблизительно 40 миль (70 км).

Расстояния по Тихому океану были намного больше, чем по Атлантике: в самой широкой своей части, между Индонезией и Колумбией, Тихий океан простирается на 12 000 миль (20 000 км); сравните с 4000 миль (6400 км) в Атлантике. Даже Японию и Калифорнию разделяют 5500 миль (8800 км). Ранние мореплаватели полагались на северный тихоокеанский вихрь, чтобы пересекать водные просторы на двойных каноэ под парусами; подобно викингам, они не пользовались при этом никакими навигационными приборами. Отплывая с Самоа, они добрались до островов Общества в Полинезии около 1025 года, а далее потребовалось еще два или три столетия, прежде чем самоанцы открыли для себя Гавайи, остров Пасхи и Новую Зеландию.

Фактически, при надлежащих условиях, вполне возможно пересечь Тихий океан, дрейфуя по океанским течениям и не прибегая к парусу, как выяснили четырнадцать японских бедолаг-моряков. Второго декабря 1832 года их деревянная рыболовная шхуна длиной около 50 футов (15 м) вышла из порта Нагоя на восточном побережье Японии и направилась в Токио. Случился сильный шторм, и судно без мачты повлекло течением – сначала Куросио, а затем северным тихоокеанским, или северным пассатным (оба эти течения принадлежат к северному тихоокеанскому вихрю).

Шхуну выбросило на берег спустя четырнадцать месяцев, в январе 1834 года, у городка Озетт в штате Вашингтон. Всего трое моряков смогли выжить, собирая дождевую воду, питаясь рыбой и отлавливая случайных птиц. Источник витамина С отсутствовал, и команда пала жертвой цинги, погубившей одиннадцать из четырнадцати рыбаков.

Преобладающие ветры облегчали путешествия в одну сторону, но затрудняли плавание в противоположном направлении. Как известно всякому бывалому моряку, корабли и лодки движутся куда быстрее, если ветер дует в корму. Сезонные погодные условия непосредственно сказываются на мореплавании. На ум сразу приходят муссоны, результат перемещения воздушных масс к океану, когда континентальная территория Евразии нагревается по мере приближения весны, и обратно через полгода. К 1000 году мореплаватели точно установили опытным путем, какие именно ветра способны перенести их из Индийского в Тихий океан или в противоположном направлении.

Как отмечал замечательный исследователь арабского морского искусства Джордж Ф. Хурани (1913–1984), «этот морской путь от Персидского залива до Кантона [Гуанчжоу] был длиннейшим из регулярных до европейской экспансии шестнадцатого столетия, и он заслуживает внимания историка, ибо является выдающимся достижением человечества». Корабли, идущие по маршруту из Персидского залива в Китай, преодолевали расстояние едва ли не вдвое больше того, которое покрыл Колумб; если же прибавить переход от иракской Басры до Софалы в Мозамбике, маршрут окажется втрое длиннее пути Колумба.

На рубеже 1000 года в Индийском и Тихом океанах наметилось оживление торговли между арабскими, индийскими, восточноафриканскими и китайскими портами, а также портами Юго-Восточной Азии. Никто из мореплавателей не отваживался ходить к востоку от Филиппин; как верили китайцы, там все океанские воды вливаются в страшный водоворот, из которого не вырваться никакому кораблю.

В этом суеверии имелась крупица истины. Индонезийский водный поток несет теплую воду из Тихого океана в Индийский; течение направлено преимущественно на юг, через Индонезийский архипелаг и далее на запад, в Индийский океан. Эти потоки сталкиваются и движутся во всех направлениях у островов Юго-Восточной Азии, вынуждая уровень океана подниматься на полтора фута (46 см) выше, чем где-либо еще на планете. Причем потоки настолько быстры и широки, что ученым пришлось придумать новую единицу измерения – свердруп, или миллион кубометров в секунду – для замера скорости течения. Направленность потоков облегчает перемещение кораблей и прочих плавсредств на юг и запад, в Индийский океан, а вот подниматься на север намного тяжелее.

Поскольку на юг плылось проще, люди на лодках достигли Австралии около 50 000 лет назад, но вот на север почти никто не плавал. Соответственно, было крайне мало последующих контактов между Австралией, Индонезией и Юго-Восточной Азией – по крайней мере, до 1300–1400-х годов. Вообще-то китайцы наткнулись на Австралию в поисках морских слизней, иначе трепангов, морских огурцов или beche-de-mer. Китайские потребители так сильно влюбились в эти морепродукты, что рыбаки сначала выловили всех трепангов в водах близ Гуанчжоу, а затем стали перемещаться на юг вдоль побережья Юго-Восточной Азии – к Вьетнаму, к Индонезии и наконец к северному побережью Австралии (на рубеже 1400 года).

В 1000 году большинство мореплавателей ориентировалось в море на глазок: они прикидывали расстояния и прокладывали курс невооруженным глазом, разве что учитывали собственные знания насчет движения солнца, луны и звезд по небосводу. Важное исключение составляли мусульманские мореплаватели, которые пользовались секстантами[16 - Собственно секстант как навигационный прибор был изобретен в 1730 году. Мусульманские мореходы, по всей вероятности, пользовались квадрантами и астролябиями.], и китайцы, которые как раз приблизительно в 1000 году стали устанавливать на корабли магнитные компасы.

Бывалые моряки из числа полинезийцев и викингов могли прокладывать курс, внимательно наблюдая за бегом волн, проплывающих мимо водорослей, полетом птиц и очертаниями берегов. Мау Пиаилуг, микронезиец, изучавший традиционную полинезийскую систему навигации, давал соответствующие уроки в 1980-х годах Стиву Томасу, тогда заядлому мореплавателю, а позднее ведущему телевизионного шоу «Этот старый дом». В ясную погоду он ориентируется по звездам, объяснял Мау, а при облачности определяет направление по форме волн.

Подобно полинезийским навигаторам, викинги не применяли никаких специальных приборов. Но почему они вообще отправлялись в странствия на рубеже 1000 года? Ключевую роль играла социальная структура общества, в частности динамичность военных отрядов: амбициозные командиры и вожди желали заполучить в свое владение новые территории. Знаменитый англосаксонский эпос «Беовульф», написанный на древнеанглийском языке, дает понять, как действовали такие группы. (Единственная сохранившаяся рукопись эпоса датируется 1000 годом, а сюжет разворачивается несколькими веками ранее.) Молодой шведский князь[17 - Так у автора. По тексту поэмы Беовульф – воин из древнегерманского племени гетов, которые позднее вместо со свеями «создали» шведов.] Беовульф отправляется в Данию, на подмогу соседнему королю, правлению которого угрожает чудовище по имени Грендель. Беовульфа сопровождают два десятка молодых мужчин, которые сражаются бок о бок и вместе с вождем странствуют вдали от дома в поисках сокровищ. Сам Беовульф вознаграждает своих спутников ценными дарами – обычно серебряными наручами[18 - Наручами назывались в том числе разнообразные ручные украшения (браслеты и пр.); в русском переводе поэмы «Беовульф» в качестве наручей фигурируют то кольца, то браслеты, то ободья, но всегда подразумеваются именно украшения и знаки отличия, надеваемые на руку.] из добычи, отнятой у врага. При этом воины в отряде Беовульфа воюют не постоянно: иногда они пируют и обретают удовольствие в дружеском общении.

Далеко не весь отряд состоял из мужчин; порой в такие группы вливались и женщины – прежде всего жена командира. Вдобавок женщины сами могли возглавлять военные отряды; обнажившая грудь Фрейдис, о которой рассказывалось выше, со временем обзавелась собственным кораблем и уплыла в Америку, как утверждает сага, сложенная ее потомками[19 - В «Саге о гренландцах» говорится, что Фрейдис взяла в товарищи двух командиров других отрядов, но впоследствии велела убить их самих и их спутников, чтобы единолично владеть новыми землями.]. Кроме того, в отряды нередко сбивались воины из разных местностей и даже стран, говорившие на различных языках. Малые отряды насчитывали два десятка бойцов, но численность некоторых достигала 100–200 человек. Те командиры, кому удавалось привлечь еще больше воинов, становились в итоге князьями и королями.

Реальный опыт викинга Эйрика Рыжего показывает, как именно командиры увлекали бойцов прочь от дома, на поиски новых территорий. В 980 году, будучи признан виновным в убийстве в Исландии, Эйрик отправился в трехлетнее изгнание. В Норвегию, где он успел набедокурить раньше, путь ему был заказан, и он отплыл в новые земли – в данном случае в Гренландию, которую викинги открыли около 900 года. Когда три года изгнания закончились, он вернулся в Исландию, чтобы набрать товарищей и двинуться в Гренландию на двадцати пяти кораблях. Одиннадцать кораблей сбились с курса и сгинули бесследно. Зато остальные четырнадцать благополучно достигли цели, и их команды основали Восточное поселение. Сын Эйрика, Лейв, как и прочие викинги, которые переплывали Северную Атлантику, направляясь в Канаду, тоже командовал собственным отрядом.

Давайте начнем наше глобальное путешествие с конкретной отправной точки – с контакта между Европой и Америкой до 1492 года, то есть с высадки викингов на острове Ньюфаундленд в 1000 году. Оттуда мы двинемся по всему миру, следуя маршрутам, изложенным в письменных источниках, и реконструируя иные по археологическим находкам.

В 1000 году плавания викингов замкнули, образно выражаясь, мировую петлю. Впервые товары и послания получили возможность перемещаться вокруг земного шара. Правда, нам неведомы товары, совершившие такое путешествие, но, возможно, они попросту еще не найдены. А факты неоспоримы: плавания викингов из Скандинавии в Канаду в 1000 году открыли путь из Европы в Америку, сложилась сеть глобальных торговых маршрутов. Следовательно, началась история глобализации.

Глава 2

Ступай на запад, молодой викинг

Саги рассказывают нам, что викинги совершили целых три путешествия в Америку. Первое состоялось в 1000 году, когда Лейв Эйриксон повел свой военный отряд в земли, увиденные ранее Бьярни Херьольвссоном. Тот, напомню, сбился с курса и узрел сразу три участка неведомой суши, но на берег не сходил, а потом все-таки добрался до Гренландии и присоединился к тем, кто проживал в поселении, основанном отцом Лейва Эйриком Рыжим. Выкупив корабль Бьярни приблизительно пятнадцать лет спустя, Лейв отплыл с отрядом из Гренландии, чтобы отыскать владения под свою руку.

Вместе со спутниками Лейв первоначально высадился в месте, где, как гласит «Сага о гренландцах», «все сплошь было, как каменная плита», и это место, соответственно, назвали Helluland – Страной каменных плит. Вероятно, это была Баффинова Земля, остров в проливе между северо-восточным побережьем Канады и Гренландией. Затем викинги наткнулись на «плоскую и покрытую лесом» местность, где «всюду по берегу был белый песок и берег отлого спускался к воде». Этой местности Лейв дал имя Markland, или «Лесная страна»; скорее всего, речь идет о побережье Лабрадора на северо-востоке Канады, прославленном своими ослепительно-белыми песчаными пляжами. Обе «страны» выглядели слишком холодными и бесплодными для обитания человека.

Зато третья местность смотрелась гораздо более привлекательно. С отливом корабль Лейва сел на мель, но викингам «так хотелось поскорее высадиться, что они не стали ждать, пока корабль снова окажется на воде», спрыгнули на отмель и отправились изучать окрестности. Их взорам предстали плодородные края с густой травой, а водоемы изобиловали рыбой. Викинги решили зазимовать и построили себе жилье, невысокие деревянные домишки с сукном вместо потолков, и назвали это поселение Лейвсбудир – «домишки Лейва», а местность – Винланд[20 - Сага объясняет, что один из спутников Лейва («южанин») случайно отыскал в американских лесах виноградную лозу и ягоды, а потому Лейв и назвал новые земли Винландом, то есть Виноградной страной.] (Vinland или Vineland). Ученые до сих пор гадают, где именно произошла эта высадка. Перезимовав в Винланде, Лейв со спутниками вернулся в Гренландию, так и не встретив аборигенов Америки.

Через несколько лет брат Лейва, Торвальд, тоже захотел побывать в Винланде. Лейв отказался плыть с братом, но отдал Торвальду свой корабль и разрешил поселиться в тех самых домах, которые ранее его люди возвели в поселении Лейвсбудир. В отличие от Лейва, Торвальду выпало повстречать коренных обитателей нового континента, и встреча с ними оказалась для него роковой. Викинги заметили три «бугорка – кожаные лодки, и под каждой лодкой три человека».

Всякий раз, когда саги упоминают о коренных народах Америки, неизменно говорится об обтянутых шкурами лодках, то есть каноэ. Берестяные каноэ известны по сей день на северо-востоке Канады и Соединенных Штатов Америки, а вот племена, обитавшие на территориях современного штата Мэн и провинции Новая Шотландия, действительно обтягивали свои суденышки лосиными шкурами.

Без малейшего повода викинги убили восьмерых туземцев – возможно, желая удостовериться, что это люди, а не какие-нибудь духи. Ведь людей железное оружие поражает, тогда как против духов оно бессильно. Девятый туземец сбежал – и вернулся с подкреплением, после чего викингов расстреляли из луков. Одна стрела угодила Торвальду в грудь, и командир отряда погиб. В «Саге об Эйрике Рыжем» уточняется, что убийцей был некий одноногий человек – типичное диковинное существо из числа тех, что, как верили, населяют отдаленные земли. В общем, люди Торвальда вернулись в Гренландию без своего предводителя.

Третью экспедицию викингов в Винланд возглавил исландец по имени Торфинн Карлсефни, состоявший через брак в родстве с Лейвом. Памятуя о гибели Торвальда, Карлсефни и его люди имели все основания насторожиться, когда увидели поблизости «девять кожаных лодок», с которых туземцы «махали палками, трещавшими, подобно цепам, и палки вращались по движению солнца» – по часовой стрелке.

Предположив, что эти палки могут указывать на мирные намерения туземцев, Карлсефни велел выставить белый щит (знак мира), а туземцы тем временем подплыли ближе. «Они были низкорослы и некрасивы, волосы у них были грубые, глаза – большие, скулы – широкие». Первая встреча оказалась короткой. Обе стороны осмотрели друг друга и расстались.

По весне коренные обитатели Америки навестили викингов повторно, уже куда более многочисленной группой. Появилось такое «множество кожаных лодок, что казалось, будто уголь рассыпан по заливу. Также и на этот раз с каждой лодки махали палками». На сей раз обменялись дарами: за пушнину, принесенную туземцами, северяне отдали отрезы ткани из овечьей шерсти, выкрашенной в красный цвет. Туземцы польстились было на мечи и копья, но Карлсефни и его помощник Снорри категорически запретили торговать оружием.

Обменивая меха на ткань, туземцы сразу обматывали головы полосами красной шерсти; когда запасы ткани начали истощаться, «ее стали разрезать на полоски не шире пальца», но местные безропотно платили столько же, сколько за цельные куски. Чуть погодя торг был прерван громким шумом. Бык, «который был у людей Карлсефни, вдруг выскочил из леса и громко замычал». Этот звук напугал туземцев, которые попрыгали в свои лодки и уплыли на юг.

Описание обмена красной ткани на пушнину приводится в «Саге об Эйрике Рыжем», устном сказании из средневековой Исландии, названном в честь Эйрика, славного предка рода, историю которого излагает сага. Поскольку саги передавались изустно, у них было множество анонимных авторов. Данная сага сообщает, что северян в новых землях было 140 человек; летом группа в составе около 100 викингов осталась в исходном поселении Лейва (Лейвсбудир), а Карлсефни и Снорри с остальными 40 воинами двинулись дальше.

Другое повествование, «Сага о гренландцах», также не имеет конкретного автора; те же самые события перечисляются в ней в ином порядке. Бык замычал до того, как викинги и туземцы начали торг, а северяне предложили туземцам свежее молоко и молочные продукты вместо красной ткани. Эта же сага говорит, что Торфинн Карлсефни возглавлял группу из шестидесяти мужчин и пяти женщин; следовательно, численность его группы была вполовину меньше той, что называется в «Саге об Эйрике Рыжем». Еще мы узнаем, что в отрядах викингов были не только скандинавы, но и военнопленные, а также купленные рабы – как правило, с территорий нынешних Германии и Франции.

Саги сочинялись не просто для того, чтобы развлекать; они прославляли достижения предков, чьи потомки внимательно слушали эти рассказы о великих деяниях своих родов. «Сага об Эйрике Рыжем» перечисляет свершения Эйрика, его сыновей Лейва, Торвальда и Торстейна, а также его дочери Фрейдис. Все мужчины выведены героями, а вот Фрейдис показана агрессивной и вспыльчивой особой. Названная в честь скандинавской богини Фрейи, она неудержима в своих порывах. Современные читатели не могут ею не восхититься; пусть она лжет и время от времени убивает, но эта женщина выказывает удивительное мужество, «шлепая» мечом по обнаженной груди и бросая вызов индейцам. «Сага о гренландцах» переключает наше внимание на Торфинна Карлсефни и его жену Гудрид, поскольку от них вел свой род епископ Бьерн Гильссон (ум. 1162), в честь которого и сочинили эту сагу. Жена Карлсефни, Гудрид (ее имя происходит от того же корня, что и английское God – «Бог»), была столь же добродетельна, сколь своенравна была Фрейдис.

Эти две саги, вместе известные как «винландские», описывают события, случившиеся еще до христианизации населения Скандинавии, – а утверждение новой веры растянулось на многие столетия и шло с 900 годов, когда правители Дании, позднее Норвегии и Исландии, стали официально обращаться в христианство. До утверждения христианства северяне поклонялись пантеону богов во главе с Тором, могущественным божеством, что повелевал небом и громом, насылал ветер и дождь и покровительствовал урожаю. Другими важными божествами пантеона были великая богиня плодородия Фрейя (Freya или Freyja) и бог войны Один[21 - Любопытная авторская интерпретация иерархии отношений в скандинавском пантеоне: все-таки верховным божеством у скандинавов был не Тор, а Один (отец Тора, между прочим). Вероятно, в этой интерпретации автор следует средневековому хронисту Адаму Бременскому, который называл Тора «могущественнейшим из богов».].

В ту пору, когда север поклонялся этим божествам, викинги уже начали осваивать территории за пределами скандинав-ского хартленда, то есть современных Норвегии, Швеции и Дании. Обитатели этих краев говорили на латыни или на древнеисландском (из которого впоследствии возникли современный исландский, норвежский, шведский и датский языки). С римских времен скандинавы пользовались особым алфавитом, угловатые знаки которого именуются рунами. В 1100-х годах некоторые перешли на латинский алфавит с несколькими дополнительными буквами, но прочие продолжали писать руническим письмом, в особенности на надгробиях, поскольку руны куда проще вырезать на камне.

Кое-кто из скандинавов отправлялся на поиск новых земель потому, что плодородных угодий не хватало: землю возделывали в Южной Дании и Швеции, где выращивали ячмень, рожь и овес, а также горох и капусту. Вследствие недостатка пахотных земель большинство скандинавов промышляли выпасом коров, разводили свиней, овец и коз. Те из них, кто жил ближе к Полярному кругу (в том числе предки современных саамов в Лапландии), ловили рыбу, пасли оленей и охотились на моржей.

Селились северяне преимущественно небольшими хуторами. Большинство мужчин женились достаточно поздно, только накопив денег, чтобы приобрести землю во владение, а до того они нанимались к более влиятельным землевладельцам. Постоянный дефицит свободной земли, отягощение малыми возможностями улучшить собственное социальное положение, побуждал некоторых северян заняться грабежами. Конечно, кто-то вовсе не ходил в набеги, другим хватало одного боевого похода – они ухитрялись награбить столько добычи, чтобы купить себе хутор. Третьи же грабили регулярно – всю свою жизнь.