Мой (не)любимый дракон

Объяснив, как можно обвести вокруг пальца даже древнего змея, и выдав уже не знаю какую по счету страстную тираду о том, как надлежит алиане вести себя с его великолепием, Блодейна растаяла в воздухе. А я еще долго лежала, не смыкая глаз, снова и снова прокручивая в голове дурацкий сон. Думала о мужчине в свите князя Темнодолья, так похожем на Лешу, и об обитателе Лазоревого озера, с которым в скором времени должна буду познакомиться.

Глава 10

Когда забрезжил рассвет, явилась Мабли, чтобы подготовить меня к ритуальному испытанию. Сначала отправились в купальню, где девушка усердно растирала меня жесткими мочалками. Пока кожа не стала красной, а я не потеряла терпение.

– Решила меня освежевать? Все, достаточно. От того, что ты елозишь губкой по моему телу, душа чище не станет.

– Мне так боязно за вас, – в голосе девушки звучало искреннее волнение.

– Мне тоже за себя боязно, – призналась со вздохом, заворачиваясь в мягкое теплое полотенце. – Ты когда-нибудь его видела?

Мабли покачала головой.

– Только легенды разные слышала. – Девушка прижала руки к груди и с патетичным надрывом воскликнула: – А если Хадааантис что-нибудь почувствует?! Вас же прогонят с позором!

Ну если только прогонят – это еще полбеды. Главное, чтобы не сожрал и не задушил в объятиях. А прилюдное унижение я уж как-нибудь переживу. Вот только в глаза Скальде, наверное, больше смотреть не смогу…

Я тут же разозлилась. На саму себя. Какое мне вообще дело до его глаз! До того, кто и что обо мне подумает! Тем более его замороженное вельможество. Детей мне с ним точно не крестить. И вообще, никакая я не прелюбодейка. В моей жизни был всего один мужчина. Мой муж.

Мабли помогла мне одеться. Длинную, до пят, сорочку из льна скрыло зеленое полотняное платье простого покроя с чуть расклешенными рукавами и такой же юбкой. Волосы тугим пучком увенчали затылок, от украшений и вовсе пришлось воздержаться. Служанка сказала, что все равно на озере их велят снять.

Обувшись и набросив на плечи бархатную накидку с капюшоном, подбитую рыжим мехом, я в последний раз взглянула на себя в зеркало. Увидела отражавшуюся в нем бледную юную девушку, на глаза которой, как туча на ясное небо, набежала тень страха.

Мысленно пожелав себе удачи, покинула спальню, чтобы присоединиться к другим алианам.

* * *

Сначала мои нервы испытывала на прочность Блодейна, потом эстафету переняла эссель Тьюлин. Строила нас и в прямом, и в переносном смысле. Словно командир на плацу, вышагивала по внутреннему двору, очерченному портиком, колонны которого увивали все те же цветы-убийцы, наутро собравшиеся в бутоны.

– Ваше сознание во время ритуала должно быть открытым, – сочным, как у оперной дивы, голосом вещала главнокомандующая, полами плаща сметая с камня снежную пыль.

Если я открою Хадааантису свое сознание, он точно обогатится новыми знаниями. В первую очередь – словечками нецензурными, которые в последнее время упорно вертелись у меня на языке.

Одно из них едва не выскочило, когда из замка показалось его хмурое великолепие, минувшей ночью исполнившее главную роль в моем эксклюзивном фильме ужасов. Только бы этот хоррор не превратился в долгоиграющий сериал и не растянулся на бессчетное количество эпизодов! Этакую «Санта-Барбару» для взрослых.

Вовремя проглотив нецензурщину, что при виде Герхильда так и просилась наружу, поджала губы и, как и подобает воспитанной алиане, робко потупила взгляд. Опускаясь в реверансе, убеждала себя, что нет ничего интересного в этом обломке обледеневшей скалы.

Подумаешь, плащик стального цвета с оторочкой из темного меха и серебряная перевязь через плечо ему чертовски идут. Вон князь Темнодолья, плетущийся за своим кузеном, тоже прихорошился: смоляные волосы прилизал, у брадобрея явно отметился. Весь такой из себя: напомаженный, чистенький, гладенький, одет с иголочки. Ан нет, не тянет его рассматривать.

А в сторону Герхильда глаза так и сворачивают. Я с этой привязкой скоро или окосею, или свихнусь. Вероятно, и то, и другое. А возможно, еще и третье. Если меня змей сегодня не сожрет, то это за него в скором времени сделает чувство вины.

Тальден поприветствовал эссель Тьюлин и нас, своих невест, мельком оглядев каждую. Даже по мне, замершей в конце шеренги, мазнул взглядом, хотя чувство было такое, словно поскреб наждачкой.

Интересно, чего такой мрачный? Не выспался, поди. Я вот тоже не выспалась. Не потому что пришлось подниматься с первыми петухами, хотя и те, когда в комнату прошмыгнула Мабли, еще досыпали в своих курятниках. Благодарить за бессонницу следовало Блодейну, Герхильда и мистера инкогнито, поджидавшего своего князя у карет, запряженных фальвами.

Тихонько застонала. Только головокружительного полета для полного счастья мне не хватало.

Эссель Тьюлин быстро распихала нас по экипажам. Я оказалась в одном с Ариэллой, Глендой и Майруэн. На последней лица не было. Вернее, было, конечно, но сейчас оно больше походило на гипсовую маску, на фоне которой еще ярче смотрелись порозовевшие губы – Майруэн их все искусала.

Рыжеволосая виконтесса казалась невозмутимой, сидела прямо, точно гигантский гвоздь проглотила, с царственным видом взирая в окно. Эсселин Талврин выглядела немного задумчивой, но беспокойства тоже не проявляла.

Поэтому мы с блондиночкой продолжили умирать от страха на пару. Не скажу точно, чего боялась Майруэн, но меня в данный момент напрягало то, что внизу не виднелось ни пяди земли. Даже горы поглотило вязкое марево облаков.

– Ну чего это вы? – наконец вытряхнула себя из задумчивости Ариэлла. Посмотрела сначала на свою белую как снег визави, а потом на, вероятно, уже зеленую меня, сидящую с нею рядом.

К чувству страха прибавилась тошнота. Вроде и не трясло совсем, но стоило лишь заглянуть в щелочку между шторками, как на меня накатывала дурнота. Вестибулярка была в шоке от заоблачного полета.

– Боитесь его премудрости?

Да что у них тут за титулы! Полагаю, это она о змее.

– Страшновато немного, – послышался тихий голосок Майруэн.

Гленда хмыкнула:

– Ерунда! Это не испытание даже, а так, формальность. Всего лишь дань традициям.

Я бы на месте Герхильда некоторые традиции уже давно упразднила бы.

– Мы все чисты, а потому бояться нечего. Опомниться не успеете, как уже будем лететь обратно, – поддержала огненную красавицу Ариэлла.

Но белокурую, кажется, ее слова не успокоили. И меня, впрочем, тоже. У кое-кого – не буду тыкать в себя пальцем – рыльце, как говорится, в пушку. Ну не было в моих жизненных планах блюсти себя для Герхильда!

Оставалось надеяться, что хитрость Блодейны сработает.

Стук фальвовых копыт, дробивших промерзшую землю, неожиданно придал мне уверенности. Наше путешествие к Лазоревому озеру подходило к концу. На земле мне однозначно было спокойнее. Отдернув штору, с интересом выглянула в окно. Вереница экипажей, возглавляемая императорской каретой с эмблемой дракона, неслась по проселочной дороге, разрезая промозглый утренний воздух. Сквозь молочную мглу и деревья, растопырившие во все стороны темные кривые ветви, проглядывала светлая гладь озера. Тусклые косые лучи восходящего солнца струились с небес, растекаясь по толще льда, в которую было облечено жилище древнего змея.

Идеальное место для катка. Жаль, я сюда прилетела не фигурным катанием заниматься, а обвести вокруг пальца доисторического червя.

Как ни хотелось задержаться в карете, тепло в которой поддерживалось при помощи все той же магии, и поприсутствовать на заплыве невест в качестве зрителя и комментатора, пришлось покидать насиженное местечко.

Скальде, Игрэйт, лже-Леша и еще несколько незнакомцев стояли у сероватой кромки озера и о чем-то негромко переговаривались, глубокомысленно глядя в туманную даль. Чуть в стороне на берегу темнели лодки, вытянутой формой напоминавшие гондолы. Как сказала эссель Тьюлин, их доставили сюда заранее, чтобы ничто не задерживало начало ритуала.

И все равно в сердце слабо тлела надежда, что его великолепие передумает проводить испытание. Змей наверняка впал в зимнюю спячку и банально не захочет выныривать на поверхность, чтобы с нами пообщаться. А мы не сможем поплыть.

Разве что нас пешими к нему отправят…

– Отойдите! – обернувшись, велел наследник, и алианы дружно схлынули к каретам.

Мужчины тоже поспешили расступиться. На берегу остался только один молодец, по виду – ровесник Герхильда. Лет тридцати, от силы тридцати пяти. Такой же бугай в дорогом плаще.

«Маг», – поняла я, когда незнакомец простер к озеру руки. А в следующую секунду, после его сотрясшего пространство грозного крика, по тускло поблескивавшей ледяной глади прокатилась мощная огненная волна. За ней другая и третья, пока в небо не взвился удушливый пар. Лед затрещал, распадаясь на сколы. Лицо обдало жаром. Стало душно, захотелось стащить накидку, платье, а за ним и сорочку, прильнувшую к вмиг покрывшемуся испариной телу.

До этого ледяной, а теперь обжигающий воздух напитывался влагой. В этой сауне у меня закружилась голова – не то от резкого перепада температуры, не то от волнения. Я вдруг поняла: ритуал состоится, что называется, при любой погоде, и повернуть назад, исчезнуть, сбежать не получится.

– Можете раздеться.

Оранжевые костерки, плясавшие над льдинами и постепенно гаснущие, отражались в серых холодных глазах Герхильда. Делали их ярче, но отнюдь не теплее.