Шиари выбирает первой

Вейнанд обернулся:

– Ты будешь первая, к кому я обращусь.

Оказавшись за воротами маленького белокаменного дома с тенистым садом, он остановил первый попавшийся экипаж, но забраться в него не успел, окликнутый солдатами в тёмно-красных кафтанах – личной стражей императора.

– Вас желает видеть Великий, – отдавая честь старшему по званию, проговорил первый приблизившийся к нему воин.

– Сейчас? – Вейнанд не сумел скрыть досады, прорезавшейся в его голосе и во взгляде.

Половина двенадцатого. Ему уже следовало ехать к баронессе, а не торчать на другом конце Леонсии.

Военные не ответили, да это было и не нужно. Приказы Великого не обсуждались и не оспаривались. «Сейчас» могло значить только одно – его как можно скорее желают видеть в императорском дворце.

Захлопнув дверцу кареты, в которой так и не успел скрыться, Вейнанд последовал за лучшими воинами империи. Не говоря больше ни слова, они проводили его до оставленного за углом экипажа. Тот выглядел бы совсем невзрачно, если бы не золочёный герб на его дверцах: лев, терзающий поверженную лисицу. Над хищником, сверкая в лучах полуденного солнца, возвышалась корона. Вейнанд всегда считал, что герб у правящей династии очень символический. И сотни лет не прошло с воцарения Регенштейнов, до этого судьбами эргандарцев долгое время вершили Лимбурги, главной фигурой на гербе которых была лисица. Прежние Великие славились острым умом и хитростью, но этих качеств оказалось недостаточно, чтобы спасти династию.

Вскоре карета, сопровождаемая четвёркой всадников, уже мчалась по улицам Леонсии, увозя его всё дальше от дома баронессы, а значит, и от Ноэро.

«Джары!» – с досадой думал Вейнанд. Что такого срочного могло понадобиться императору? Тем более от него. В последнее время правитель генерала не жаловал. В звании после возвращения в Эргандар, как ни странно, не понизил, но в академию сослал, превратив на неопределённое время из полководца в простого преподавателя.

За непослушание.

Прогремев колёсами по мосту, серым полумесяцем застывшему над каналом, экипаж остановился перед воротами. Те открылись медленно, будто нехотя, пропуская генерала в святая святых Эргандара.

Белокаменный дворец и окружающие его сады по праву считались одним из чудес света. Созданием императорской резиденции занимались лучшие архитекторы мира. Десятки садовников ежедневно ухаживали за цветами, превращали в произведения искусства кустарники, придавая им формы диковинных животных и потрясающих фантазию фигур. В небе, сокрытые белоснежными куполами, парили беседки. Соединённые дорожками-мостами, они были особенно любимы среди знати.

И требовали постоянной магической подпитки.

«Пустая трата ресурсов и силы», – считал Вейнанд, но своё мнение держал при себе, прекрасно зная, что императору оно неинтересно.

Единственное мнение, которое было важно для Адальгера III, – это его собственное.

Длинная анфилада – пустынные в этот ранний для придворных час залы, безмолвная стража, слуги, тенями скользящие мимо, и вот наконец перед ним открываются двери императорского кабинета.

Адальгер, немногим старше самого Вейнанда, проводил утро в своём любимом кресле. Бегло просматривал разложенные перед ним бумаги, оставляя на некоторых размашистый росчерк, а другие откладывал в сторону.

– А, генерал! – Великий вскинул на оборотника глаза. – Вы-то мне как раз и нужны.

Вейнанд почтительно поклонился:

– Рад служить вашему величеству.

– Оставим эти церемонии для приёмов. Как твои дела? – Поднявшись с кресла, Адальгер обошёл стол и дружески похлопал Вейнанда по плечу. – Говорят, тебя вытащили из постели графини. Надеюсь, Катрине удаётся скрашивать твои ночи.

Эскорн с трудом заставил себя улыбнуться. Последнее, чего бы ему хотелось, – это обсуждать с императором свою личную жизнь.

– Шейла Соран – очень интересная женщина.

– И только? Сразу видно солдата, – рассмеялся император. – Во всём, что касается чувств, и двух слов не свяжут.

– Вы пригласили меня говорить о чувствах? – Вопрос вырвался против воли, заставив Вейнанда поморщиться.

Не хватало ещё показывать Великому своё раздражение.

– Понял, замолкаю. Личное – это личное, – склонил голову император, как будто извиняясь. Впрочем, он никогда не извинялся и быстро оставил дружественно-покровительственный тон, заговорив уже по-другому: – Мне нужно переправить из Леонсии в Гротвер одного пленного. Очень важного для меня пленного. Поэтому его судьбу я доверяю тебе, генерал.

Вейнанду ничего не оставалось, как покорно кивнуть и продолжить слушать.

– Заключённого нужно доставить туда живым, но если в дороге не обойдётся без сюрпризов, разрешаю действовать на поражение. Либо живой в Гротвере, либо мёртвый. Пленник не должен оказаться на свободе.

– Понял, ваше величество. Когда отправляемся?

Вейнанд надеялся, что у него будет возможность увидеться с Лайрой хотя бы мельком, предупредить о внезапном отъезде и попросить баронессу присмотреть за девушкой.

Но следующие слова императора вызвали ещё большее раздражение и досаду:

– Сейчас же. Заключённый здесь, во дворце. Забирай и выезжай немедля. Мои люди уже ждут. А в академии я предупрежу.

Подавив желание выругаться, Вейнанд поклонился и направился к выходу, мрачно прикидывая, сколько времени займёт дорога до Гротвера и обратно. Три дня так точно. Если будут мчаться без остановок.

– Вейнанд, – прежде чем оборотник скрылся за дверью, окликнул его правитель. – Это не значит, что ты прощён, но если доставишь пленника в Гротвер, станешь на один шаг ближе к тому, что я забуду о твоём сумасбродстве.

Кивнув, генерал вышел.

Глава 9

Лайра Ноэро

Взвесив все за и против, я решила рассказать генералу о брате. То, что я больше, чем надо, его опекаю, Эскорн и так прекрасно знает. И даже если придёт к выводу, что у шиари Ноэро на почве сестринской любви совсем крыша поехала, мне от этого хуже не будет. Мне вообще безразлично, что он обо мне думает.

Главное, найти Рифера. Убедиться, что он целый и невредимый.

Горя желанием как можно скорее пообщаться с генералом, я спустилась в гостиную и стала караулить его возле окна. Вздрагивала всякий раз, когда мимо ворот проносился всадник или громыхал колёсами экипаж. Один, второй, третий… Эскорна всё не было.

Около часа в гостиную заглянула баронесса. В доме было тепло, но пожилая женщина всё равно куталась в старую, побитую молью шаль и что-то неразборчиво шептала.

– Его светлость так и не приехал? – тяжело опускаясь в кресло, спросила она.

– Не приехал, – кивнула я.

Не мог же он обо мне забыть? Да ну нет! Это даже для генерала будет подло.

– Занят, наверное, – предположила пожилая шейла и, велев дворецкому подать чаю, добавила: – Не переживай – объявится.

Но я всё равно переживала. Не из-за Эскорна, понятное дело, – за брата. Пока его светлость непонятно где прохлаждается, я тут с ума схожу от беспокойства. И вспоминаю его незлым тихим словом.

А надо бы злым и очень громким.

Часа в два баронесса отправилась обедать. Меня не пригласила, да мне сейчас было и не до еды. Я продолжала мерить шагами гостиную, мысленно ругая оборотника за неумение держать слово. Позаботится он о нас! Ну-ну…