Взлёт и падение. Книга вторая. Падение

– Я всё обдумал, командир. Нужно рвать цепи пока сравнительно молодой, и ещё не поздно начать другое дело более надёжное, чем авиация. Впереди-то ей ничего не светит. Новых самолётов нет, старые самолёты тоже уже не делают.

– Вот так, значит? И каким же делом хочешь заняться?

– Займёмся бизнесом, пока много пустующих ниш. А пенсия? Я её всегда заработаю. Ведь лётчика к уборщице приравняли. Ельцин нас с ней, спасибо ему, уравнял. Правда, непонятно, как на эту подачку прожить? Его бы на неё посадить.

– Да уж! – вздохнул Григорий. – Ну что же, может, ты и прав. Не забывай нас. – И он размашисто расписался на рапорте.

– Разве авиацию забудешь? – невесело сказал Муромцев, забирая рапорт.

К вечеру Долголетов подвёл итог. Два опытных командира и два вторых пилота написали рапорт на вертолёт Ми-8. Четыре командира – на Ту-134. Один – на Ту-154. Ещё два вторых пилота пожелали летать на Ка-26. «Ну, это они зря, – подумал Григорий, – ведь эти маленькие вертолёты скоро тоже останутся без работы». Но разубеждать ребят не стал. Ещё один командир и три молодых вторых пилота даже не успевших посидеть в кабине просто уволились.

Подписывая рапорта молодёжи, он старался не смотреть им в глаза, в которых стояли слёзы. В одночасье рушилась их мечта, к которой они упорно и целеустремлённо шли больше трёх лет. Сколько же денег затратило на них государство, подумалось ему. Не один миллион. Подготовка пилота стоит очень и очень дорого. И всё ради того, чтобы потом безжалостно вышвырнуть их из системы. Да научатся ли когда считать деньги в этой стране? Или в ней их умеют только воровать?

– Брат открыл салон по ремонту автомобилей, – говорил в курилке один из молодых лётчиков, – пойду к нему в подмастерья.

– А я, наверное, поеду на Север, выучусь на бурильщика, – говорил второй. – Говорят, сейчас они там хорошие деньги зашибают.

– Да сейчас только нефтяники и живут, – согласился с ним третий. – Вам хорошо, вы местные. А мне ничего не остаётся, как ехать на свою родину к родителям. Радовались мои старики, лётчиком буду. А теперь и не знаю, кем стану. Опять всё с нуля начинать.

– Ну и давай вместе на Севера рванём. Чего ты там в своём маленьком городишке найдёшь? Там же сейчас стопроцентная безработица. Не будешь же на самом деле, на рынке у прилавка стоять.

– А где там жить-то?

– Как будто у тебя здесь жильё было. Квартиру снимем.

– Да там, говорят, дают жильё служебное. Не то, что в авиации.

– Ага, балок на четверых.

– А там, может быть, времена изменятся, так и обратно вернёмся. Диплом пять лет действителен.

– Нет уж, хватит с меня авиации.

– Не зарекайся, ещё вернёшься. Не вечно же такой бардак будет продолжаться в стране.

– Закончится этот, так наши правители новый придумают. Слышал же, что Токарев сказал: умеют они входы туда находить.

– А что же ты хочешь с таким президентом?

– Его бы зятька Окулова вот так кинуть.

– Кто это такой?

– Да бывший штурман из Екатеринбурга. Удачно в своё время женился на дочке Ельцина. А теперь в Москве авиакомпанией заправляет.

– Круто! А у него ещё дочери нет? Ха-ха-ха! Чем я хуже Окулова?

– Всем не хватит. Знакома такая фраза? Так вот считай – тебе не хватило.

– Жалко. А у Черномырдина как обстоят дела? На худой конец и он бы сгодился.

– Этот только мужиков клепал.

– Гнать таких людей из правительства надо.

– Правильно. Ему бы в юмористы. Как его послушаю, так потом весь день голову ломаю, что же он сказать хотел? Этот и народу и себе мозги запудрит.

– И правильно делает. Хоть какая-то польза народу. Человек послушает юмор и настроение улучшится. А чего тебе ещё от него надо?

– Эх, юмористы! – подвёл черту и вернул всех к действительности Митрошкин. – Вот посмотрю я, как вы будете через месяц-другой веселиться.

– Ничего! – ответил кто-то.– Пережили голод, переживём и изобилие.

– А ты-то что будешь делать? – спросили его.

– Переучиваться мне уже поздно, – ответил Митрошкин. – В хорошие времена не пускали по производственной необходимости, а теперь, когда сорок лет – сам не вижу смысла. Так что будем стоять до победного конца. Пенсия есть, налёт мне не нужен. Да и здесь ведь кто-то должен остаться. Совсем-то, думаю, не остановимся.

До конца рабочего дня в отряде была суета, беготня по коридорам в поисках различных командиров, чтобы завизировать рапорта, заручиться согласием на переучивание. Счастливчики, которым удалось собрать все подписи, сдали рапорты в отдел кадров. Теперь оставалось ждать, когда вызовут на переучивание.

На следующий день командир отряда Токарев подсчитал: он лишился за один день более двадцати пилотов. Раньше бы такое и в дурном сне не приснилось. Да скажи кому – ни за что не поверили бы. Что ж, нужно писать проект приказа о ликвидации одной эскадрильи. А потом и себе работу подыскивать где-то. Он был человек дальновидный и прекрасно понимал, что дефолт нанёс авиации специального применения в народном хозяйстве смертельный удар, из которого ей не выбраться на прежний уровень и за десятки лет. Если авиация транспортная была отброшена в пятидесятые годы, то эта едва ли не к истокам авиационных работ тридцатых годов. Тысячи лётчиков в стране оказались не нужными и безработными.

Ну, те, что моложе, переквалифицируются, найдут другую работу. Лётчиков везде берут. А вот что делать тем, кому подкатывает к пятидесяти? Только в сторожа автостоянок и прочих шарашек. Если тебе за сорок – ты уже старик и никому не нужен. Так теперь обстоят дела. И никому нет дела, что возраст этот – расцвет мужчины, его опыта и мудрости. Да не нужен нам теперь опыт и мудрость. Лучше мы наделаем своих ошибок, набьём себе кучу синяков и шишек. Зато не так обидно, винить-то некого.

Страна переживала именно такое состояние.

– Что ж, нынешнее состояние наше вполне закономерное, – говорил Долголетов. – Это цена многолетних приписок в нашей бывшей социалистической системе. И за неё вынуждено расплачиваться следующее поколение. Прошлое иногда чревато будущим. Теперь это очевидно.

– Причём тут мы? – возражали ему. – Да если бы не этот Горбачёв, затеявший свою непонятную перестройку, работали бы мы, как и раньше. И Ельцина не было бы с его капитализмом.

– И Ельцин и Горбачёв, господа, это только следствие перемен, которые раньше или позже должны были произойти в СССР. Будь Горбачёв умнее, он пошёл бы по китайскому пути и сохранил бы СССР, который погубили по большому счёту не политики, а пустые полки магазинов. И если бы он так сделал раньше, а не жевал, простите, сопли, то не было бы ещё одного следствия – Ельцина.

– И за это Горбачёву дали Нобелевскую премию? За пустые полки?

– Ему дали её не за достижения экономики, а за политическую деятельность во имя мира. А тут, – Григорий улыбнулся, – и то, и другое сошлось. Армию он развалил, экономику тоже, нас перестали бояться. Представляешь, как наши десятки тысяч танков прошлись бы по зажиревшей Европе? Ведь наша страна всегда была отмобилизована на войну. Да ничто их не смогло бы остановить. Горбачёв снял такую угрозу и это единственное правильное решение, какое он сделал. На какой хрен нам война, если мы и без неё талонами обрастали. Ну а в экономике ему явно вредили. Вспомните, куда вдруг неожиданно девался сахар, запасов которого было ещё вчера на несколько лет? То же происходило и с другими продуктами.

– Да, уж эта перестройка, как серпом по яйцам была многим чиновникам.

– Всё новое сначала пугает, – сказал начальник штаба. – Они же думали, что им будет хуже. Оказалось, что при этой долбанной демократии чиновникам можно жить не просто в коммунизме, а в суперкоммунизме.

– А чего же не жить, если воровать можно безнаказанно. У них соревнование: кто больше хапнет – тот и уважаемее.

– Эх, ребята! – вздохнул командир эскадрильи Ан-28, – как жалко, что всё опять разваливается. Откуда взялся этот дефолт?

– Ну, ты со своими самолётами не пропадёшь, – возразили ему.

– Пока нет, – печально усмехнулся тот. – Но вот ресурс двигателей закончится – где взять новые? Самолёт этот наши бывшие правители Польше продали когда-то. А теперь-то всё за валюту придётся покупать. А где её возьмёшь после дефолта?

– Заработаешь. Ты вон по заказным рейсам более 150 городов облетал. Это Ан-2 стали никому не нужны.