Последний министр. Том 3

Правда, когда Милюков увидел в камере перед собой Протопопова и понял куда и зачем его привели, то побледнел пуще прежнего. Но, как и предполагал министр – виду, что как либо переживает о том, что предстоит, кадет не подал.

А меж тем ситуация действительно могла сложиться по разному. Скажем так, варианта, что кадет отмолчится – его не было.

Впрочем, на данную минуту Павлу Николаевичу ничего не угрожало и вроде как Протопопов готовил для кадета милое и вполне себе безобидное чаепитие, а значит и времяпрепровождение.

Для этого велел принести в камеру стол, даа стула и накрыть небольшую поляну – горячий крепкий чай, сушки. В общем, по хозяйски так, как надо встречать гостей. Тем более гостей с улицы и замёрзших.

Протопопов даже не счёл затруднительным подняться со своего стула, подошёл к стулу Павла Николаевича.

Отодвинул.

Жестом пригласил присаживаться.

Сопровождающий Милюкова жандарм (который вёл себя по хамски с милостивым государем) вышел и Павел Николаевич подошёл и сел на стул, положив руки на стол.

– Как я понимаю, господин Протопопов, вы затеяли проводить допрос? – холодно спросил лидер думской фракции. – К чему все эти любезности? Сначала ваш человек бросает меня в эту камеру, как какого-то бродягу, а вы теперь предлагаете чаю выпить? Лицемерие, Александр Дмитриевич.

– Хотите по другому? – изумился Протопопов, как могло показаться неподдельно. – Я устрою, достаточно вашего желания. Если ваша душа просит отношение как к бродяге, так почему бы не дать ей того, чего она ждёт?

Милюков промолчал.

Было видно, что «по другому» ему отнюдь не хочется и его душа совершенно ничего не просит (ну, по крайней мере, ничего из озвученного министром уж точно). Но одновременно кадету совсем не хотелось, чтобы потом «где-нибудь» вдруг всплыл факт, что после кровавой бойни, случившейся в Думе, лидер большинства как ни в чем не бывало пил чай и ел сушки в компании министра внутренних дел. Это же какой скандал поднимется, какой урон по репутации будет нанесён! Вон сколько людей полегло, скольких покалечили, тому же Гучкову руку сломали, а Милюков, как ни в чем не бывало, пьёт с вражиной чай…

– Пейте чай, пока пьётся, а то потом ведь меня в тюрьме не будет, а вы останетесь, опять же, если повезёт остаться, – улыбнулся Протопопов кончиками губ.

Милюков ещё несколько секунд поколебался, а затем, видимо решил, что выпитой кружкой чая приверженность делу не измеряется, а вот сам Павел Николаевич замёрз и трясся, как осиновый лист на ветру и без горячительного вполне возможно поляжет с температурой или чего хуже – подхватит воспаление легких. Поэтому трясущимися руками, кадет потянулся к своей чашке.

Одет он был в легкий пиджак, причём пуговицы оказались порваны после драки, и именно в таком виде ходил по улицам Петрограда.

– Ну, рассказывай Паша, как докатился до жизни такой? – спросил Александр Дмитриевич.

– Что хотите услышать, милостивый государь? – Милюков отставил от себя чашку, от которой едва не откусил кусок – зубы у Павла Николаевича ходуном ходили. – Давайте разговаривать откровенно и начистоту. Мы с вами давно знаем друг друга. Вы же понимаете, что играете с открытым огнём и максимум через час все это театрализованное представление закончится. Закончится в лучшем случае вашей отставкой, если вы сумеете доказать, что непричастны к деятельности правых террористов. Ну а если причастны… милостивый государь, полагаю, что в таком случае дело не ограничится даже каторгой.

Если Милюков отставил от себя чашку, то Протопопов, напротив, взял. Но только лишь для того чтобы отхлебнув чай, поставить его обратно.

Александр Дмитриевич взглянул на Милюкова, вытащил из-за пояса наган и навёл его на Милюкова, быстро смекнувшего, что происходит и вскинувшего руки.

– Так-так…

Не договорил.

Грохнуло ровно шесть раз.

Пули пролетели над головой Павла Николаевича и врезались в стену за его спиной.

Лидер кадетов, после того, как выстрелы стихли, так и остался сидеть с поднятыми руками.

Глаза закрыты.

Зубы стиснуты.

Губы превратились в две тонкие ленточки.

Лоб разрезает жирная капля холодного и липкого пота.

А голова втянута в плечи.

Через несколько секунд Милюков медленно открыл глаза, убедившись, что ему ничего не угрожает.

– Вы чего такое удумали…

– Просто хотел напомнить, Павел Николаевич, что ваши так называемые «друзья» придут через час, а до тех пор вы находитесь в моем полном распоряжение, – сказал Протопопов. – На всякий случай.

Милюков вздрогнул всем телом.

– Ублюдок, – прошипел лидер кадетов и съездил кулаком по столу. – Недолго тебе осталось! Ох недолго…

– Как скажете, – пожал плечами Протопопов. – Вижу, что вы не оценили мое гостеприимство… выбор ваш.

Протопопов энергично крутанул барабан револьвера, в котором остался один единственный патрон.

Положил револьвер на стол, при этом никак не комментируя свои действия. Причём, положил оружие ровно посередине стола, дулом к кадету.

Павел Николаевич наблюдал внимательно и глазами прилип к чёрному дулу револьвера, манящему такому.

– Вы предлагаете мне сыграть в русскую рулетку, я правильно понимаю? Лучше пристрелите меня сразу! – процедил он.

– Не совсем правильно понимаете, я предлагаю сыграть в «правда или действие», – сказал Протопопов.

– Хм, что будет, если я не отвечу на ваш вопрос? – спросил кадет.

– Полагаю, что действие? – министр кивнул на пистолет. – В нагане, как вам известно, семь патронов. Если вы считали, мой хороший, то патрон в барабане у нас остался один, потому что я выстрелил ровно шесть раз. Значит, Павел Николаевич, у вас в лучшем случае есть шесть попыток ответить на поставленные вопросы правильно. Все понятно, милый мой человечек?

Милюков облизал пересохшие губы.

– Но вы ведь даже не знаете совсем, где находится пуля? И выстрелить револьвер может уже сейчас…

– Я же сказал, что шесть попыток «в лучшем случае», – улыбнулся Протопопов. – А так вы правы и на вашем месте я бы не стал тянуть или врать.

– Ясно.

Милюков тяжёло вдохнул воздух и гулко выдохнул, собираясь в кучу.

– Насколько я понимаю, основная задача моего вам доклада, заключается в выяснении, прежде всего, того существенного момента, который сделал политическое положение в нашей стране шатким и постоянно меняющимся? Вы это хотите от меня услышать?

Протопопов молчал.

– Ладно, давайте попробуем разобраться, что к чему… это даже в определённой степени забавно и занимательно, что вам не безразлично, Александр Дмитриевич. А знаете почему? Все потому, что узнав все так, как есть на самом деле, не со слухов и не с домыслов, вам уже не удастся затем говорить в своё оправдание, что министерству внутренних дел не было известно реальное положение дел в стране. И оправдать своё положение, вам тоже не удастся. Хотя… кому как не вам то, о чем я стану говорить, должно быть известно достоверно.