В печке электрической,
И в прогрессии стареть
Аж геометрической!
Пока охал царь с тоской,
Наконец пришла в покой
Нянька-мамка и с плеча
Рубанула сгоряча:
– Вам бы, Вашее величество,
Быть внимательней в дому.
Не роптать на электричество
А беречься самому.
Это ж надо – Ваш дворец,
Глядь, рассыплется вконец!
Вон, и вас уже шибает
Каменюка с потолка,
Ей, дурехе, не икает,
Что страдает голова
Государева значенья!
Слава Богу, есть везенье -
Токи в темя приложилось
И пока не приключилось
Затемнение в мозгах.
А ведь крючит по-первах?…
Пока Мамки речь звучала,
Царя-батюшку качало.
Но собрался он с собой,
И, укрывшись простынёй,
В шлёпанцах на босу ногу
Приказал позвать подмогу –
Думца первого ТимОна,
Референта, пустозвона,
Часто скромного прыща
На царёвой задней плоти,
Или ушлого хлыща,
Коли глянуть с оборота,
С тайным хобби – живодёр…
В общем, тот ещё бобёр!
Когда ТИмон объявился,
Пол волной зашевелился –
Думщик был как колобок,
Лепленный из сала,
Руки пышки, нос – совок,
Глазки собраны в комок,
Лысина, что фара -
Так сияет, так блестит,
Что в очах царя рябит.
Царь развеял слепоту,
Принял стойку “браво”
И зашамкал прямоту,
В лоб и не лукавя: